От имени Земли - Майк Манс
Дверь открылась, и вошёл уставший Ланге. Ничего не говоря, он подошёл к кофемашине и включил её. Долго молчал и смотрел на густую струйку кофе, неторопливо наполняющую чашку. Артур не стал его дёргать, решив дождаться, когда немец сам что-то выдаст. Молчаливый Ланге был чем-то новым для американца.
– Артур, как они достали… – тихо произнёс Генрих.
– Давили? – сочувственно спросил Уайт.
– Если бы… – вздохнул собеседник, взял чашку, его рука на миг зависла над вазочкой с сахаром, но он одними глазами отмахнулся, сел в кресло и продолжил, – если бы они давили, я бы их отвадил. Но они не давили. Просто рассказывали то, что я не имею права передавать.
Артур понимал и не собирался расспрашивать. К чему? Ему становилось тошно при каждой мысли о наделённых властью клерках с наполеоновскими амбициями. Каждый из них мечтал спасти мир от других таких же, но не мог изобрести ничего эффективнее запугиваний, лжи и сказок. Каждое их действие на пути ко всеобщему благу лишь больше закручивало гайки и уничтожало в людях то, что ещё стоило спасать.
– Я не имею права передавать, но передам, – заявил наконец Ланге, отхлебнув кофе. – Они рассказывали мне, какой замечательный человек фрау Мари Нойманн, какой она великолепный физик, химик, математик. Как будто я не знаю кто она такая, – фыркнул немец и сделал ещё глоток, – я много читаю, даже то, что не относится напрямую к моей специальности. Я бы не пропустил молодого учёного, которая начала публиковаться сразу по ряду направлений. Это было ещё до того, как её пригласили в космическую программу. Но речь не о том. Шпион или дипломат, кем бы он ни был, просил меня дать рекомендацию для Мари, чтобы они её проинструктировали. Якобы, он убедит всех, что после случая с наноботами именно эта девушка должна вести переговоры, и для пущих козырей ему нужны от меня хоть какие-то уникальные зацепки.
– И вы…? – не закончил вопрос Артур. Ланге отрицательно покачал головой и слегка подавился кофе.
– Простите, – откашлявшись, сказал он, – нет, я ничего ему не дал. Всё ведь есть у дипломатов. Так я и сказал. Агент долго расхваливал меня, фрау Нойманн, намекал на патриотизм, но не давил. У меня не было ни малейшего повода вспылить, нагрубить и уйти. Поэтому я отсутствовал так долго, – виновато улыбнулся Ланге, и Артур засмеялся, представляя себя на месте немца. – В общем, в конце он оставил мне кучу контактов, даже почтовый ящик Мари, там, на Марсе. Видимо, чтобы я поверил в чистоту его намерений. Ну и очень вежливо попросил меня не передавать суть разговора никому, так как, цитирую: «Среди наших партнеров есть те, кто ставит личные и национальные интересы выше, чем интересы всего человечества», – тут уже рассмеялись оба. Все спецслужбы одинаковы. Пряник, кнут и книга со сказками.
– А я, вот, сформулировал несколько тезисов, – отсмеявшись сказал Уайт, после чего неспешно изложил всё, до чего дошёл, пока Генриха не было. Пока профессор говорил, немец пару раз вскакивал, делал круг по комнате, поднимал палец и открывал рот, словно хотел перебить, но потом останавливался, садился и слушал дальше с нетерпеливым вниманием.
– Вот что я вам скажу, доктор Уайт, – почти закричал он, когда Артур закончил речь, – ваши мысли чрезвычайно корректны, но вам не хватило психосоциологического понимания, чтобы завершить их. Вот, например, формулировка касательно гуманизма, как основы. Вы правы, но не в том. Вы считаете, что в рамках Согласия ценным является каждый индивид, или «человек», но история шире. Ценной является каждая отдельная цивилизация. Вся целиком. Не один человек, а всё человечество. И то, что должно произойти дальше – лишь следующий эволюционный шаг. Вы сами обозначили это так: белок, жизнь, разум, цивилизация. Но надо лишь дополнить. Дальше идёт некая Сверхцивилизация – то, что они и назвали Согласием. Это, мой друг, новый виток, могучая надструктура, основанная на значимости каждой цивилизации, в неё входящей. А также каждой не входящей. Для них значимы и Несогласные, которые не в состоянии понять сам принцип, как для нас важны жизни дикарей-папуасов, коим, зачастую, несвойственны идеи гуманизма.
Артур улыбался. Да, да, Ланге прав. Он замечательно резюмировал все его рассуждения, расставил точки над «и». Осталось понять одно: как присоединиться к Сверхцивилизации.
– А вы поняли, в чем аналогия Согласия и наноботов Нойманн и Волкова? – задал он вопрос Генриху, но ответил на него сам. – Раньше я выразился не слишком удачно, будто это синоним рабства. А давайте теперь представим себе, что скорее речь идёт о посольстве. Передаче знаний, опыта, навыков. Ведь что есть цивилизация?
– По сути, высокий уровень развития культуры, знаний и этики, – сказал Ланге, поняв, что Артур ждёт ответа.
– Именно! Ведь в конце концов наноботы Нойманн не лечили Волкова. Они просто передавали его наноботам знания, которые он утерял вследствие травмы. Наука, культура и этика – три столпа, и они идут рука об руку. Как наша культура способна поднять самосознание дикаря до уровня Цивилизации, так и нам сейчас необходимо поднять уровень этики и культуры до Сверхцивилизации. Подобное невозможно делать в отрыве от уровня знаний. Лишь определённый этап развития технологий и познания вселенной дают обществу возможность перейти на следующую ступень эволюционной «пирамиды». Племенная структура превратилась в государственную через возникновение языка и орудий обработки почвы. Государства в цивилизации – через письменность и религии. И так далее. Поэтому они и заявляли, что многое нам станет известно, если мы придём к Согласию. Они намереваются подтянуть нас до собственного уровня, Генрих.
Дальше они беседовали ещё около получаса. Уайт пил третий кофе за ночь, а Ланге нарезал круги по комнате, курил и радостно восторгался, размахивая руками. А ещё они всё-таки поняли, что именно нужно сделать, чтобы присоединиться к Согласию. И пусть это лишь теория, но вполне стройная и логичная.
– Знаете, Артур, – в итоге подвёл черту Генрих, – я предлагаю твоим шпионам скормить то, что они с удовольствием проглотят. Идея про людей и наноботов так взволнует их, что агенты и не станут искать другую версию. А все наши мысли давайте запишем и в самом деле отправим Мари. Теперь это сделаю я. Ваши не будут шпионить за моей почтой, а своим я скажу, что действовал по просьбе их же «дипломатов», рекомендовавших проинструктировать фрау Нойманн. В конце концов от нас там, наверху, ждут ответственности, и мы её сейчас проявим.
Артуру мысль понравилась. В худшем случае, если их поймают, то его упрячут в тюрьму, но он не мог допустить, чтобы такие, как
