Майк Резник - Принцесса Земли

Майк Резник

Принцесса Земли [1]

После того, как умерла Лайза, я пребывал в таком состоянии, словно мою душу выдернули из тела, а то, что оставалось, не стоило даже того, чтобы взорвать его к чертям собачим. Я до сих пор не представляю, от чего она умерла; врачи пытались рассказать мне, отчего она потеряла сознание и что её убило, но я просто их не слушал. Лайза была мертва, и я никогда больше не смогу с ней поговорить или прикоснуться к ней, никогда не поделюсь кучей совершенно неважных мелочей, и это было единственное, что имело для меня смысл. Я даже не пошёл на похороны. Не хотел видеть ее в гробу.

Я уволился с работы — мы считали дни до моего выхода на пенсию, чтобы всё время быть вместе — и подумывал над продажей дома и переездом в домик поменьше, но в конце концов просто не смог этого сделать. Дом хранил слишком много Лайзы — вещей, которые я потерял бы навсегда, если бы переехал.

Я оставил её вещи в шкафу точно так же, как они висели при ней. Расчёска, духи и помада остались на столике выстроенными в ряд, как она их и хранила. У нас есть картина — пейзаж Новой Англии, — которую я всегда недолюбливал, но всё равно я не стал снимать, оставил всё как есть только потому, что моя жена любила это полотно. У меня остались фотографии в рамочках с увеличенным изображением Лайзы, и я поставил их на каждый столик, на каждую полочку, какие только смог отыскать в нашем доме.

Желание находиться среди людей отсутствовало напрочь, поэтому всё свободное время я проводил за чтением. Стоит заметить, что я начинал читать множество книг, но не закончил почти ни одной. То же самое с фильмами: я брал несколько штук напрокат, начинал их смотреть и, как правило, выключал спустя пятнадцать-двадцать минут. Друзья приглашали меня прогуляться вместе, но я отказывался, и они также оставили свои попытки. Я этого почти не заметил.

Пришла зима — бесконечная череда промозглых дней и безумно холодных ночей. Впервые с тех пор, как мы с Лайзой поженились, я не принёс рождественскую елку, чтобы украсить дом. Просто не видел в этом смысла. Детей у нас никогда не было, и никаких гостей я не ждал.

Оказалось, насчёт гостей я дал промашку — я заметил его, пожалуй, за час до полуночи. Он бродил по двору у моего дома в чём мать родила в самый разгар снежной бури.

Сперва я подумал, что у меня галлюцинации. Выпало пять дюймов снега, а температура понизилась до минус десяти. Целую минуту я не отрываясь смотрел на него, не в силах поверить собственным глазам, а уверившись, что исчезать он не собирается, надел пальто, вполз в ботинки, прихватил одеяло и выбежал из дому. Когда я к нему подошёл, казалось, что он уже наполовину замерз. Я укутал несчастного в одеяло и привёл в дом.

Я растёр его руки и ноги полотенцем, после чего провёл бедолагу на кухню и налил немного горячего кофе. Спустя несколько минут он уже перестал дрожать и в конце концов взял кружку в руки. Погрел о неё ладони, затем чуть приподнял и сделал глоток.

— Спасибо, — услышал я наконец хриплый шёпот.

Теперь, когда я был уверен, что он не умрёт, я отошёл на пару шагов и пригляделся к посетителю. Сейчас к нему вернулся более-менее нормальный цвет человеческой кожи, и я вполне мог утверждать, что мужчина был симпатичным. Он выглядел примерно лет на тридцать, может, чуть старше. Худощавое телосложение, тёмные волосы, серые глаза. Несколько шрамов, но я не взялся бы определить, откуда они и насколько свежи. Этот несчастный вполне мог заполучить их в одной из иракских кампаний, а может, они были следствием старой спортивной травмы или просто ветер несколько минут назад отхлестал парня покрытыми льдом ветвями.

— Вам лучше? — поинтересовался я.

— Вполне, — кивнул он.

— Какого чёрта вы делали на улице без одежды?

— Пытался попасть домой, — ответил он с иронией.

— Никогда не встречался с вами, — задумался я. — Вы живёте по соседству?

— Нет.

— Здесь есть кто-нибудь, кто может отвезти вас домой?

Он уже собрался что-то мне ответить, но в последний момент передумал и просто отрицательно помотал головой.

— Как вас зовут? — продолжил я допрос.

— Джон, — он глотнул ещё кофе и состроил гримасу.

— Да, я в курсе, — в ответ сказал я. — Кофе просто ужасный. Лайза варила его гораздо лучше.

— Лайза?

— Моя жена, — пояснил я. — Она умерла в прошлом году.

Несколько минут мы молчали, и я обратил внимание, что он действительно начал приходить в себя.

— Где вы оставили одежду? — таков был мой следующий вопрос.

— Очень далеко отсюда.

— И как долго вы бродили в этой пурге?

— Понятия не имею.

— Хорошо, — мной овладело раздражение. — Куда мне звонить — в полицию, в больницу или в ближайший сумасшедший дом?

— Никому звонить не надо, — ответил Джон. — Сейчас мне станет лучше, и я уйду.

— В таком виде? В такую погоду?

Казалось, он удивился.

— Я совсем выпустил это из головы. Думаю, мне придётся подождать, пока не кончится вся эта кутерьма. Не хочу навязываться, но…

— Ладно, — прервал его я. — Уже очень давно мне даже словом перекинуться было не с кем. Уверен, Лайза настояла бы на том, что мне нужна компания, даже если составит её голый незнакомец. В любом случае, она бы не захотела, чтобы я выдворил вас в такой мороз в ночь на Рождество, — я пристально посмотрел ему в глаза. — Я всего лишь надеюсь, что вы неопасны.

— По отношению к друзьям, — улыбнулся он.

— Я думаю, твоё извлечение из снежного плена и предоставление тебе убежища можно расценивать как дружественные действия, — спросил я. — Просто ответь, какого чёрта ты там делал и что случилось с твоей одеждой?

— Это длинная история.

— Впереди длинная ночь, а делать мне совершенно нечего.

— Хорошо, — ответил Джон, пожав плечами. — Я очень стар. Даже сам не могу определить, сколько мне лет. Может, уже сотня натикала, может, больше, но я не могу этого определить, потому что я старею не так, как обычные люди. Детства я тоже не помню.

— Стоп, — остановил я его.

— Что случилось?

— Понятия не имею, какую игру ты затеял, но я это уже слышал — когда-то давным-давно. Я не помню, где именно, но я это уже слышал.

Он покачал головой.

— Нет, не слышали. Но может быть, читали об этом.

Я покопался в памяти, пройдясь по книжным полкам своего детства — конечно же, я нашёл ее там, как раз между «Волшебником страны Оз» и «Копями Царя Соломона».

— Господи, прошло почти пятьдесят лет! Я любил эту книгу, когда был подростком.

— Спасибо, — поблагодарил Джон.