Лекарство от боли (СИ) - Дайре Грей
…В ноздри ударил привычный аромат лаванды и яблок. Сладкая нотка ванили. Кислинка цитрона. «Дома должно пахнуть приятно», — повторяла Талия, наполняя вазы сухими ароматическими смесями и расставляя их в разных уголках квартиры.
— Добро пожаловать домой, капитан, — тепло поздоровался Вирий — у их домашней системы был голос добродушного старца. — Если желаете ужинать, придется подождать. Я не знал, когда вы вернетесь, и не заказал продукты. Мне следует это сделать?
— Да… нет… не знаю, — Байон позволил сумке упасть на пол и опустился рядом, прислонился спиной к стене. — Я не голоден, лучше позаботься о еде для Арея.
— Как скажете, капитан. Когда стоит ожидать прибытия гран-коммандера Талии?
Сердце болезненно сжалось.
— Нескоро, Вирий. Гран-коммандер не почтит нас своим вниманием в ближайшее время.
Программа приняла новые данные к сведению, и, слава всем Богам, отстала. Ликос привычно протопал через всю гостиную, мимо кухонного блока на балкон, на свою любимую подстилку. Все же в квартире зверь чувствовал себя скованно, предпочитая обитать в дворцовом саду. Зеленый уголок несколько примирял его с замкнутым пространством. Но долго здесь жить не выйдет, нужно будет что-то решать…
Виски сразу же заломило, а там и затылок заныл. Байон поднялся и, преодолевая себя на каждом шагу, направился к спальне.
«Может быть, приготовим ужин дома? Хочешь, я нарежу салат?»
Вздрогнул и обернулся к кухонному уголку. Они готовили редко, позволяя программе делать свою работу, но иногда находило какое-то вдохновение. Готовка — то, что у Талии совершенно не получалось. Она старалась. Очень. Но у него выходило куда лучше. И каждое ее предложение что-то приготовить являлось вызовом себе. Обычно, он заканчивал все сам, а ей оставалось только снимать пробу и восторгаться.
Еще пара шагов, и взгляд упал на столик. Домашний планшет приветливо засветился, демонстрируя последнюю открытую страницу. «Новинки Космоса».
«Завтра на космодроме будет выставка новых моделей кораблей. Хочешь сходить?»
Их общая любовь к полетам не позволяла пропустить ни одно подобное мероприятие. Пусть на выставке демонстрировались гражданские суда, на которые технологии доходили с запозданием, но взглянуть было все равно интересно. После того мероприятия они как раз стали готовиться к экспедиции. Дома появлялись редко и больше для того, чтобы поспать и поесть. Вот закладка и сохранилась. А ведь прогулка была хороша…
Еще пара шагов, и дверь спальни открывается бесшумно. Приглушенный свет загорается сам. Мягкие золотистые отсветы ложатся на пол, укрытый пушистым ковром. С его стороны на прикроватной тумбочке лежат справочники, с ее — ваза с ароматической смесью и электронная рамка с их общими снимками. Икар забрал ту, что стояла в гостиной. Приличную. Та, что находилась в спальне, хранила более личные кадры.
«— Удали этот ужас немедленно! — он пытается вырвать у нее камеру, но Талия убегает и смеется.
— Ну, уж нет, я это сохраню. Буду перед сном любоваться!»
На снимке он в костюме амура с боевой раскраской в исполнении детской театральной труппы, выступавшей на фестивале Весны в Нимфее. Участвовать Байон согласился только ради матери, которая руководила этим безумием. Даже сейчас он не смог сдержать улыбки. Кадр оказался удачным. И неизменно поднимал Талии настроение. Что бы ни происходило днем, вечером она улыбалась.
А ведь родителям он так и не сообщил… Точнее, они наверняка в курсе и подписали документы о неразглашении, но… Нужно позвонить. Поговорить. Вот только слов нет. И тянет, тянет уйти. Потому что остаться невозможно. Все вокруг пропитано Талией. Ее голосом, запахом, вещами, воспоминаниями… Как остаться и не сойти с ума?
— Возможно, стоит отпустить?
Он вздрогнул, услышав голос. А потом сразу понял две вещи: что говорил вслух, и что никто не отпустил бы его просто так.
— Императрицам не отказывают, так ведь?
Байон обернулся. Маеджа Софрония в черной, короткой тунике и темно-зеленых брюках выглядела моложе своего возраста. Темные волосы были собраны в простой низкий узел. Украшения отсутствовали. Только кольцо с массивным изумрудом на указательном пальце — символ императорской семьи.
— Мне жаль, что пришлось тебя потревожить, Байон, — она потрепала по загривку ликоса, выглянувшего с балкона. Окинула гостиную взглядом и осталась стоять. — Жрицы передали твой ответ на мою просьбу. Я не стану заставлять. И здесь я не как императрица.
Да, сейчас она выглядела обычной, немолодой уже киорийкой. Опечаленной и уставшей. Стало немного стыдно за свой выпад. Все же маеджа Софрония всегда оказывала ему поддержку, а он…
— Прошу прощения за свои слова. Мне не стоило так реагировать.
— А мне приходить без приглашения, — ее губы растянулись в улыбке, но глаза остались печальными. — Я лишь хотела сказать, что понимаю тебя. Когда Маттиас погиб, я… Потеряла часть себя. Все тогда встало с ног на голову. Война с Этрой многое уничтожила. Но помимо политики, помимо жертв, что мы заплатили за ту победу, была еще и моя личная боль. Когда утром просыпаешься и пытаешься найти силы, чтобы встать с постели. Причины, чтобы заставить себя поесть. Когда каждый день превращается в борьбу с самим собой… За жизнь. За то, что мы ценим выше всего. Я могла бы сказать, что со временем станет легче… Но знаешь, так происходит не всегда. Порой, несмотря на все усилия Храма и жриц, пустота внутри оказывается сильнее. Ты кормишь ее каждый день, надеясь заполнить хоть чем-то, но в итоге смиряешься с тем, что теперь будешь так жить всегда. Неполноценным и опустошенным.
Странно, но от ее слов стало легче. А еще понятно, что императрице не нужно сочувствие
