Аластер Рейнольдс - Дом Солнц
— Ты всегда этого хотела, да, Портулак? — Каденция снова наклонила кукольное личико, свет заиграл на высоких металлических скулах и пухлых губах. — Ты меня удивляешь. Ты якобы в скафандре и держишь в руках пистолет, способный причинить мне вред. Мое дальнейшее существование не в твоих интересах, но огонь ты не открываешь.
— Хотелось сперва тебя расспросить. — Я стиснула рукоять пистолета. Леваторы так крепко держали его на месте, что, казалось, я цепляюсь за неподвижную опору вроде балясины перил.
— Двигатель ковчега до сих пор работает. Серьезных проблем это нам не создаст, тем не менее разумнее его отключить.
— Так убей меня и отключи.
Каденция подняла руку, и встроенное оружие скрылось из виду.
— Ты не веришь в мое милосердие, но я докажу, что способна на него. Отключи двигатель, и мы придем к соглашению, которое гарантирует тебе жизнь. Я даже дам тебе время на размышление.
Сердце стучало, как пульсар, который вот-вот разорвется на части. Одна ошибка, одно-единственное необдуманное слово отделяло меня от мгновенной гибели. При всем желании я не могла напасть на Каденцию, потому что соврала: скафандр изготовить не получилось. Пистолетом-то едва успела обзавестись.
Следовало показать женщине-машине, что ситуацию контролирую я.
— А ну отойди от люка! Стрелять я не буду — еще ведь Каскад остается. Как я понимаю, вы способны друг друга копировать. «Серебряные крылья» вам понадобились недаром. Причина достаточно веская, чтобы рисковать войной с человеческой метацивилизацией.
Каденция отступила на пару шагов. Похоже, поверила.
— Ты нас не остановишь, — проговорила она. — Ситуацию контролируем мы.
— Это твое мнение. Если честно, не верится, что, добившись своего, вы оставите меня в живых. Иначе говоря, я все равно погибну. Раз так, почему бы не извлечь из этого максимум выгоды?
— Не надо, Портулак. Это не в твоих интересах, — с неожиданной твердостью сказала Каденция.
— Ты меня услышала. Это радует.
Казалось, Каденция просчитывает и анализирует бесчисленное множество вероятных раскладов. Если бы роботы потели, она бы взмокла.
— Мы можем договориться, — сказала она. — Сейчас я уйду и дам тебе время подумать. Если отключишь двигатель ковчега — объявишь условия, на которых останешься в живых. Если они приемлемы, мы их выполним.
Ничего подобного я не ожидала, но постаралась не подать виду:
— И какие условия приемлемы?
— Ты обратишься к шаттерлингам от нашего имени. Убедишь их прекратить погоню в обмен на твое освобождение.
— Я должна верить, что вы сдержите слово?
Каденция начала отвечать — мелодичный голос звучал, как всегда, спокойно и невозмутимо, — но фразу не закончила. Случившееся секундой позже я не могла ни увидеть, ни осмыслить, — так стремительно все произошло. Лишь потом я восстановила события по обрывкам, просочившимся через судорожно сузившееся горлышко моего восприятия.
Геспер напал на Каденцию. Безоружный — после ухода из ковчега изготавливать пистолет было некогда, — он мог рассчитывать лишь на фактор внезапности. Это помогло — Каденция явно не предполагала, что в полумраке грузового отсека к ней подбираются. В памяти всплыло мое первое впечатление: когда Лихнис привел его на мостик «Лентяя», я вспомнила охотничью кошку, которая была у меня в Палатиале, и репродукцию «Давида» Микеланджело, стоявшую в коридоре нашего старого дома. Те ассоциации, противоречивые, но взаимодополняющие, нахлынули с новой силой, когда Геспер налетел на Каденцию и прижал ее к полу. Они боролись с такой скоростью, что я видела лишь извивающуюся темную массу вроде квантового облака вероятности, но из металла. В глубоком вакууме отсека драка получилась бесшумной. Полумрак озарила яркая вспышка, а секундой позже темный клубок распался.
Оба робота неподвижно лежали на полу.
Оба получили повреждения.
Геспер растянулся на спине в пяти-шести метрах от Каденции. На груди, там, где у людей сердце, темнела дыра. Его кожа посветлела до золотого, потемнела, посветлела, потемнела — и осталась такой. Огоньки больше не кружились за стеклянными панелями над ушами. Каденция лежала на боку, лицом к Гесперу. Казалось, она сладко спит. Боевая рука, оторванная от локтя, валялась метрах в трех-четырех от Геспера. Из обрубка пробивалось серебряное устройство, лоснящееся от ртутной смазки. Геспер казался мертвым, а Каденция еще подавала признаки жизни. Не в состоянии выбраться из ковчега, я могла только смотреть.
— Геспер, вставай! — взмолилась я, глядя на дверную панель.
Каденция зашевелилась. В голове замерцали огоньки, задергались пальцы здоровой руки, потом обрубка, что валялся рядом с Геспером. Сантиметр за сантиметром Каденция подняла голову так, чтобы видеть обрубок. Лицо ее выражало полнейшую безмятежность.
Серебристый робот отодвинулся от своего обрубка еще чуть дальше и выпустил побег — блестящую нить, которая скоро достигла пола. Побег быстро рос и, как сперва мне показалось, тянулся к Гесперу. Вдруг Каденция задумала что-то вроде ядовитого поцелуя? Но вот побег обогнул Геспера, и стало ясно: ему нужен обрубок.
— Геспер, пожалуйста, очнись! — снова взмолилась я. Хотелось закричать, но холодный рассудок подсказывал: бесполезно. Если Геспер меня не услышал, ему уже не поможешь.
Побег достиг цели — дотянулся до обрубка и обвил его, как плющ обвивает упавшую ветку. Потом он начал сокращаться медленно, но методично, волоча боевую руку с собой.
— Геспер, ну пожалуйста!
Неужели услышал? За панелями над ушами Геспера вспыхнули огоньки. Побег тем временем прополз четверть обратного пути.
— Геспер, она жива! Каденция жива!
Из-за двери донеслись искаженные пронзительные звуки, словно сто человек одновременно кричали на ста разных языках. Это Геспер пытался мне ответить, но безуспешно: с ним было что-то не так. Очень-очень не так. Впрочем, я это уже знала.
— Вставай! — решительнее проговорила я. — Времени в обрез. Слушай меня, робот, либо ты встаешь, либо нам обоим крышка.
Геспер шевельнулся — плавно, лениво, словно зевнув всем телом, — и снова замер.
— Каденция самовосстанавливается, — продолжала я. — Если не помешать ей…
— Пор… — выдавил Геспер, то ли уговаривая себя подняться: «Пора», то ли окликая меня.
— Вставай, золотой мой! Мне нужна помощь!
Робот снова шевельнулся, на сей раз движение получилось более осмысленным. Раз! — он перевернулся на бок и впился глазами в Каденцию. Обрубок был уже на полпути к ее телу. Геспер прижал ладонь к полу и рывками толкал корпус вверх, пока не оперся на локоть другой руки. Включились ноги, и вскоре он уже полусидел-полулежал. На пару секунд Геспер словно окаменел — рывок отнял много сил. Обрубок и культю разделяли считаные метры. Видимо, Каденцию временно парализовало, но после восстановления боевой руки к ней вернулась бы возможность стрелять. Только я утешилась ее неподвижностью, Каденция дернулась и стала садиться. К ней, как и к Гесперу, с каждой секундой возвращалась подвижность. Да, умеют же роботы восстанавливаться!
— Геспер! — заорала я, наплевав на здравомыслие.
Геспер вышел из короткого стазиса и неуверенно поднялся. Теперь я могла рассмотреть его рану — сквозную брешь с мою руку шириной. Рана блестела густеющим серебром, истекала ртутью и стробировала ярко-голубым. Одна нога сгибалась хуже другой. Геспер неловко повернулся и увидел, что лишь метр отделяет обрубок от культи.
Как на ходулях, он шагнул к Каденции. Та вздрогнула и, словно щит, подняла здоровую руку. Левой ногой Геспер наступил на серебряный побег, тяжело опустился на колени и поднял с пола обрубок боевой руки. Серебряный побег потянулся, как расплавленный сыр. Геспер встал, с устрашающей силой сжал обрубок в кулаке и швырнул во мрак. Я ждала грохота, но, разумеется, напрасно — кусок металла приземлился бесшумно.
— Геспер, — позвала я, — ты меня слышишь?
Вместо ответа, Геспер приблизился к Каденции еще на шаг. Он пинал ее до тех пор, пока не перевернул на спину, потом левой ногой наступил ей на живот. Каденция забилась с новой силой. Геспер медленно опустился на колени, только не на пол, а на Каденцию, и обеими руками стиснул ей неповрежденную руку. Мощный рывок — плечи у него двигались, как у крупной гориллы, — и рука вылетела из сочленения. Золотой робот отбросил ее чуть ли не с брезгливостью, и конечность приземлилась в паре метров от него. Потом, одну за другой, он оторвал ноги. Все это время поверженная Каденция отчаянно вырывалась, но не добилась ровным счетом ничего.
Вскоре Геспер полностью расчленил серебряного робота, лишь голову с плеч не снес. Потом он прижал останки Каденции к груди, выпрямился и, прихрамывая, зашагал к люку. Сердце бешено колотилось, пальцы стиснули энергетический пистолет — я впустила его в переходный шлюз. Тут же хлынул воздух. Открылась внутренняя дверь, и Геспер чуть не упал на меня, волоча за собой голову и торс Каденции. Двигался он по-прежнему медленно и неловко. Пахло оплавленным металлом, сквозное отверстие в груди Геспера не то шипело, не то свистело.
