Дары инопланетных Богов - Лариса Кольцова
— Ты знала её мать?
— Да откуда! — вспыхнула она, не умея совершенно лгать. — Но если бы её мать не была столь и прекрасна, откуда бы взяла Икринка свою изысканную красоту? Не от этого же грубияна с его горой мышц и безумным нравом дикого животного! — опять выпалила она гневно. — Мы подружились с нею, Антон. Мы родственные души. Ты ведь не будешь препятствовать нашей дружбе?
— Нет.
— Я люблю всё прекрасное, красивых людей, добрых, отзывчивых. Люблю дарить людям счастье, которого всем не хватает в этом печальном мире. Не то что некоторые грубияны, — и она по-детски задрожала губами, она была готова расплакаться, уязвлённая неведомым обидчиком. Хотя обидчик был Антону хорошо знаком. Было не совсем ясно, что у них произошло, но, в конце концов, их ссоры, их любовь — это их дело.
— Возможно, ты его простишь.
— Да никогда! С ума ты сошёл! — произнесла она и гневно и несдержанно. А ведь была она добрейшим существом, насколько сумел изучить её Антон.
— Если бы ты знал, Антон, какие тайны хранит моя душа, — и Нэя наивно указала на свою пышную грудь. В последнее время она сменила свой стиль, вызывающий к ней всеобщее внимание. Платье было закрыто у самого горла. Она теребила тончайшее кружево точёной рукой, также закрытой до запястья. Лицо оставалось обиженным.
Милая девушка принесла поднос с напитками и фруктами. Не смотря на мутную репутацию своих девчонок, Нэя их оберегала, пытаясь по возможности их устроить и здесь. Но она не была всесильна. Они были сформированы миром, из которого сюда прибывали и тащили за собою очень часто шлейф неблагополучия, от которого были спрятаны люди в «Садах Гора». И местные люди не хотели прощать Нэе выходок её девиц, в которых она не была виновата. Её считали тут владычицей гнезда разврата, те женщины, чьи мужья грешили против семейных устоев. Всё это, разумеется, происходило вне стен её чудесного и зеркального кристалла, в котором всегда царили чистота и ароматный уют. Но вина была на ней, только на ней, считали оскорблённые обывательницы.
— Какие шедевры мне удавались иногда, Антон, — смакование цветочных утренних напитков вернуло ей успокоение, она мило улыбалась. Произнося его имя столь часто, Нэя словно упивалась его звучанием. Возможно, в этом была скрыта её несостоявшаяся попытка оторвать себя от влияния мощной гравитации Рудольфа, её прошлая тайная мечта полюбить его, Антона. Антон это всегда понимал, но он искренне забыл об этом, когда возникла Икринка.
— Я постараюсь и на этот незабываемый для вас раз. Однажды я сшила платье, признанное непревзойдённым на столичном конкурсе. А я была тогда совсем девчонкой. Я думаю его повторить для Икринки. Потом же меня вдохновляла непревзойдённая по таланту и красоте женщина. Её волшебное лицедейство, как и она сама, были уникальны. Мир опустел без неё. Она была, конечно, невероятно требовательна, и ей было непросто угодить. Никому не удавалось, а мне удалось! Она в то же время была и добра, как и положено ангелу. И вкус был дан ей свыше, Надмирным Светом, не иначе. Можно сказать, что я училась, работая на неё. Но эта работа была сродни празднику, она ценила моё творчество. Иногда она забывала мне платить, но я никогда не напоминала ей этого. Это же происходило не от жадности, а от её рассеянности.
И Нэя взглянула в глаза Антона, который всё понял и вспомнил о деньгах, доставая их комом из кармана шорт. Она брезгливыми пальчиками взяла их, расправила, после чего уже не прикасалась к еде. Убрав их в сумочку, она долго вытирала свои пальчики, глядя на которые трудно было и поверить, что они принадлежат труженице, какой она, без сомнения, была. Она перевела дыхание от самовосхвалений.
— Ты не считаешь меня жадной, Антон? Но я обязана думать о своём будущем, увы, таком неопределённом. У меня никого нет в этом мире…
Надо было вставать, а уходить не хотелось. Нэя убаюкивала его своим голоском, думать ни о чём не хотелось. Или же он не выспался на самом деле.
— Я вот думаю, как воплотить тот старый замысел в новое платье. Я хочу показать тебе эскиз.
— Для чего мне?
— Для вашего брачного ритуала, конечно.
Она удалилась, но вернулась быстро с красочным рисунком. Он увидел платье, на котором камнями были вышиты земные созвездия. Он замер. Случайное совпадение? Ведь на Троле не могло быть подобных конфигураций звёзд.
— Кто придумал рисунок? — спросил он.
— Она, ну та актриса, моя бывшая заказчица.
— Где же она сейчас?
— Погибла.
— Когда?
— Не спрашивай меня больше о ней, Антон. Мне это больно. И потом, это не только моя тайна. Я больше не выдаю чужих тайн, даже если они уже никому не нужны. Однажды я выдала чужую тайну, и это стоило жизни самому дорогому мне человеку, самому лучшему… — и она уже не сдерживала слёз. Антон ничего не понимал. Он обнял её, пытаясь утешить. Жалея о тех временах, когда счастливо-безмятежная по виду, воркующая, как утренняя птица, Нэя ждала его на террасе с напитками. Они же, казалось, на улице имели совсем другой вкус. Сейчас он не нуждался в этих напитках, в этом и была причина утраты вкуса к ним.
«Ну и цветочная бурда!» согласился он с определением Рудольфа. В холл вошла Эля. Её рыжеволосая голова была похожа на факел. Было трудно определить, природный ли это цвет? Но лицо было красивым. Здесь встречались порой очень притягательные девушки. Эля, увидев Антона в одних шортах, обнимающего Нэю, выразила, хотя и милым, но недалёким лицом, все свои чувства. Ясно, что именно она подумала, но было всё равно.
— Мне кажется, платье больше подойдёт тебе, а не такой девчушке, как моя Икринка.
— Да, — отозвалась Нэя, вытирая слёзы рукавом, как простолюдинка, не имея под рукой платочка, вернее, им она вытерла руки после денег, — как хочешь.
Он встал. Она, непривычно согбенная, осталась сидеть у своего подиума. Что было причиной её душевного спазма? Прошлое, которое она вспомнила? Или её настоящее, Антон так и не понял. Что-то, видимо, непоправимо сломалось в их отношениях, Нэи и шефа, что-то произошло уже после той встречи в лесу.
