Клетка для лжецов - Сия Кейс
По понятным причинам после смерти Лилит Вэйл стал испытывать стойкое отвращение к грязным кровавым смертям. Он по-прежнему оставался чудовищем, для которого убить человека не стоило почти ничего — в особенности, если этот человек — последняя мразь — но методы он теперь выбирал по возможности наиболее… чистые.
Сейчас такой метод лежал прямо перед ним. Еще привлекательней его делало то, что в случае расследования подобные смерти почтенных сынов будут смотреться почти что естественно — мало ли что могло ударить в их одурманенные головы во время обряда?
Об этом Вэйл думал, пока обшаривал тумбочку на предмет раствора. Как назло, хранился он у них в ограниченных количествах, и хоть двух флаконов по подсчетам пилота с лихвой должно было хватить для передоза всех четверых, он побаивался, что за годы своей службы освободителю ребята успели выработать нехилый иммунитет.
Все же выбора — как и времени — у Вэйла не было. Он до отказа заправил шприц чистейшим наркотиком и без зазрения совести приступил к делу.
Спустя время кто-нибудь найдет в этом доме четверых мертвых “почтенных сынов”, переборщивших с веществами во время своего странного обряда, проводимого на главаре. Руки их будут развязаны, а тела окажутся лежащими в неестественных позах. Сыщик поумнее, возможно, догадается о причастности человека со стороны…
Но Вэйл сомневался, что в этих трущобах люди вообще знали, что такое ум.
* * *
Смерть повсюду.
Смерть заполняет все пространство, но мне она не грозит. Потому что я ее создаю. Я и те, с кем мы причиняем друг другу боль.
Лишь убив все вокруг, мы ощутили облегчение.
И поняли, что мы способны на что-то еще.
Я вновь прикасаюсь к существу внутри себя. Его не тронула смерть. Будь оно снаружи меня, его ждала бы другая судьба, но пока оно внутри, оно под защитой.
Я знаю это наверняка. Как знаю и то, что теперь могу создавать что-то, кроме смерти. Только отняв жизнь, я понимаю, что умею что-то еще. И они все… они тоже умеют. Но знают ли об этом?
Теперь я могу успокоиться. Могу отдохнуть и свыкнуться с мыслью, что прежней пустоты больше нет.
Я — все и ничто.
— Я — все и ничто, — Повторила Лорента вслед за жутким голосом из своего видения. Впрочем, “голос” не вполне подходящее слово.
То, что вселяло ей ужас, мощь, безысходность и страх одновременно, было не просто голосом, не просто мыслью, не просто идеей. Это — что-то запредельное, непостижимое, настолько огромное, как если бы ей в голову внезапно переместили воспоминания целой толпы.
Ей казалось, что ее разум просто неспособен выдержать такое, голова раскалывалась от боли, перед глазами все плыло, тело не слушалось…
А человек с полосами на лице тащил ее дальше по лестнице.
То, что это была лестница, Лорента поняла только на ощупь — ее глаза не видели перед собой ничего, кроме того ослепительного света, что принесло с собой видение. Вместо мыслей о стенки черепа бились только эти слова, снова и снова, словно кто-то взял и лишил ее всего остального.
Она не знала, где находится, не помнила, кто эти люди, что ведут ее за собой, не понимала, как выбраться отсюда, и не чувствовала ничего, кроме страха.
— Кажется, у нее снова было видение, — Человек был совсем рядом, но голос его прозвучал словно из-под толщи воды.
— Не страшно. Идти же может, — Ответили ему.
Зрение. Лорента молила только о зрении. Какая-то часть ее естества, что потихоньку возвращалась, напоминала девушке о самозащите, об осторожности, но разве могла она сейчас хоть что-то, кроме слепого следования за этими людьми?
Глаза дали ей поблажку — показали замутненный пеленой слез коридор, дверь, толстого человека в костюме. Она даже почти не передвигала ноги — человек с полосами на лице просто тащил ее за собой и, заведя в комнату, уложил на что-то мягкое.
— Нужно срочно доложить об этом освободителю, — Лорента научилась отличать его голос на слух — он был чуть ниже и спокойней, чем у толстяка, — Я оставлю ему сообщение.
— Погоди ты со своим Бастардом, — Раздалось в ответ, — Может, есть смысл подумать о последствиях?
— Каких еще…
Сознание Лоренты гасло, как перегоревшая лампочка, и зажигалось снова. Она пыталась вслушиваться в слова, вникать в смысл нарастающей ссоры, но не могла сложить даже простейшую логическую цепочку.
— Не заставляйте меня думать, что вы не верны нашему общему делу, — Вкрадчиво заговорил человек, которого Лорента до обряда звала почтенным сыном, — Эта девушка — один из ключей к величайшей силе, когда-либо попадавшей в руки человечества…
— И кто тебе это сказал? Самозванец с захолустной колонии!?
— Он… он… он наш освободитель! Он посланник, призванный избавить нас от оков порока! — Почтенный сын ненадолго замер, — А вы… предали его! Словно Иуда! Освободитель не спустит вам это с рук.
— И ты тоже, я полагаю…
Лорента разлепила тяжелые веки, но не увидела перед собой ничего, кроме потолка. Слух по-прежнему был ее единственным источником информации.
— Что вы..? — Недоуменно проговорил почтенный сын.
Раздались шаги — быстрые, судорожные — а потом выстрел и грохот упавшего на пол тела. Нетрудно было догадаться, что оно принадлежало почтенному сыну.
Лорента хотела бы закричать, но сил на крик не осталось. Только слезы, которые хлынули из глаз, когда забрызганное кровью обрюзгшее лицо мецената Коллиса склонилось над ней, а рука его прижала дуло револьвера к ее лбу.
— Если кто-то и должен тебя заполучить, то только лишь дьявол, — Сказал он.
Последнее, что Лорента услышала — это выстрел.
Глава 20
Окровавленная туша с простреленной головой рухнула прямо на Лоренту и девушка, доселе молчащая, завизжала во весь голос.
Най опустил револьвер. Руки его тряслись с такой силой, что он удивился, каким чудом ему удалось не промахнуться с двух метров.
В комнате уже лежал один труп. Это был тот самый почтенный сын, который, как Наю казалось, был с Коллисом заодно. Получается, он ошибся…
Впрочем, сейчас это не имело никакого значения. Нужно было помочь Лоренте освободиться из-под гнета мертвого тела, хоть немного привести ее в чувство и сбежать отсюда как можно скорее, но не успел он сделать и шага, как девушка вскрикнула:
— Най!
Он обернулся слишком поздно — что-то мелькнуло перед лицом,
