Илья Шумей - Звезды нового неба
Среднесуточная температура снизилась на несколько градусов, и впервые за многие месяцы все смогли вздохнуть с облегчением. Да и на борту «Берты» обстановка перестала напоминать финскую сауну.
Гершин буквально купался в свалившейся на него славе. Он не упустил тот шанс, что я ему подарил, и использовал его на все сто. Недели две «Орбитрак» не сходил с первых страниц, а довольная физиономия нашего босса отметилась почти на всех глянцевых обложках. Свои пятнадцать минут славы мы, впрочем, тоже получили. Народ ведь хотел знать имена героев, и Гершину пришлось поделиться своей популярностью с нашим экипажем.
К сожалению, наш успех являлся в действительности лишь временной передышкой. Следящие за Солнцем спутники каждый день присылали доклады один тревожнее другого. Зона дестабилизации росла все быстрее и неуклонно приближалась к поверхности звезды. Счет оставшегося до взрыва времени шел уже на недели, и даже дни.
В данной ситуации руководство Проекта приняло непростое, рискованное, но единственно верное решение, и в один из апрельских дней вся громада «Ожерелья» стронулась с места и, медленно набирая ход, двинулась к Земле. Еще не все монтажные и наладочные работы были к этому моменту завершены, но дольше медлить было нельзя. Путь до цели занимал около месяца, и за оставшееся время требовалось все доделать.
Соответствующее сообщение прозвучало настолько буднично, что я даже не сразу сообразил, о чем вообще идет речь. Ведь если подумать, то был еще один перейденный Рубикон, еще одни сожженный мост, отрезающий обратный путь. Теперь мы могли двигаться только вперед.
Точно таким же рубежом, но поменьше, лишь для нас четверых, стало отбытие челнока, висевшего у нас на стыковочном узле на случай срочной эвакуации. Эти простенькие аппараты не предназначались для длительных полетов и нуждались в регулярной заправке и обслуживании своих систем. Его отстыковка стала для нас чем-то вроде перерезания пуповины, знаменующего собой начало самостоятельной жизни. Теперь «Берта» оставалась один на одни с обезумевшим светилом, готовым поглотить ее в любой момент. Оптимизма, скажем честно, это не добавляло.
Несмотря на то, что все мы находились «в одной лодке», накапливавшееся напряжение то и дело выплескивалось в эпизодических вспышках эмоций, поводом для которых мог стать любой пустяк. Легче всех заводился Жан, и почти каждая наша трапеза оказывалась приправлена его раздражением и недовольством. Я тоже огрызался то и дело, но мои выбросы не шли ни в какое сравнение с руладами Бориса, каждое выступление которого тянуло на шедевр. Его словесные построения иной раз оказывались столь витиеватыми и изощренными, что невольно вызывали противоположную реакцию, вплоть то дружного хохота, на чем конфликт обычно и исчерпывался. Один лишь Гильгамеш сохранял внешнюю невозмутимость, но все мы с содроганием ожидали момента, когда эту несокрушимую дамбу все – таки прорвет. Любой взрыв на Солнце хлопушкой покажется.
Очередной важной вехой явилось первое пробное включение портала «Ожерелья». Ход испытаний транслировался в прямом эфире и вся планета, прильнув к экранам, с замиранием сердца следила за процессом, хоть многого и не понимала. У меня при этом, помимо всего прочего, имелся еще один, личный повод для беспокойства.
Я прекрасно осознавал, что в случае неудачи, вне зависимости от истинных ее причин, у руководителей проекта будет весьма сильный соблазн свалить все на ошибки в расчетах Куберта, тем более что сказать что-либо в свою защиту он уже не мог. Не знаю, как остальным, но мне такой поворот был бы крайне неприятен, а потому я волновался вдвойне.
Конечно же, в первый раз не все вышло гладко, да никто всерьез на это и не рассчитывал. Огромным достижением можно было считать сам факт того, что портал вообще удалось открыть. Да, он оказался чертовски нестабильным и схлопнулся меньше, чем через минуту, но для начала и это было отличным результатом. Дальше начиналась большая и кропотливая работа по настройке, юстировке и поиску оптимальных параметров, ведь процесс прохода целой планеты через портал должен был занять более двадцати минут, и никому не хотелось ненароком разрезать наш шарик в случае сбоя. Требовалось добиться устойчивой работы портала в течение получаса как минимум, но то представляло собой уже чисто техническую задачу. Главное, что сам принцип подтвердил свою жизнеспособность, и Куберт мог быть спокоен.
Обнадеживающие результаты испытаний наполнили сердца людей хорошей порцией оптимизма, что на тот момент было ох как необходимо! В последующие дни работу портала удалось отладить до вполне приемлемых значений времени удержания и запаса по мощности, вот только нам на «Берте» от успехов команды «Ожерелья» веселее не стало. Ударная волна, набирая мощь, продолжала двигаться к поверхности нашего светила, и одному Богу было известно, кто раньше достигнет финиша – она или «Ожерелье».
История человечества, пожалуй, еще не знала более азартной гонки, ставкой в которой выступало само его существование. И нам оставалось лишь молиться, чтобы удача оказалась на нашей стороне.
Но, видимо, молились мы недостаточно усердно.
Активные коронарные выбросы массы начались буквально за день до прохода через портал. Первые вспышки, к счастью, оказались направлены в противоположную от Земли сторону, но все же уничтожили один из спутников, наблюдавших за светилом. У нас оставалось еще три, но этот несчастный служил для нас примером того, что нас вполне может ожидать в самом ближайшем будущем. Частота вспышек неуклонно росла, и полномасштабный взрыв оставался вопросом считанных часов.
По просьбе Слепнева мы до минимума сузили разброс пыли, оставив фактически неподвижный и направленный точно на Солнце факел из камней и песка. Если бы очередной выброс оказался бы направлен прямо на нас, то такое решение могло бы выиграть для Земли еще несколько дополнительных минут.
Для Земли, но не для нас на «Берте».
Мы, вместе с остальным человечеством были всецело поглощены прямой трансляцией с «Ожерелья», когда поступил вызов. На экране монитора, покрытый рябью эфирных помех, показался сам Луцкий, выражение лица которого не предвещало ничего хорошего. Думаю, каждый из нас сразу же сообразил, что именно генерал готовится нам сообщить. И мы не ошиблись.
– У меня плохие новости, ребята, – начал он без лишних затей, – Солнце пошло вразнос, вспышки наблюдаются по всем направлениям, так что фактически речь идет о взрыве. Первая волна уже достигла орбиты Меркурия, и до Земли ей остается меньше трех часов. Мы надеемся завершить прохождение через портал к этому времени, но для успеха операции требуется удерживать защитный экран до самой последней минуты.
– Вас понял, – отрывисто сказал Борис после непродолжительной паузы. Они с генералом впервые смотрели друг на друга спустя столько лет, и я беспокоился, не заискрит ли между ними, – можете на нас рассчитывать.
– Я… я не знаю, что тут сказать, – изображение задрожало, пошло рябью из-за помех, вызванных бушующим в космосе штормом, – для меня было честью служить. и работать вместе с вами. Спасибо и простите.
Картинка рассыпалась на квадратики, и связь окончательно прервалась, избавив и Луцкого и нас от дальнейших объяснений.
– Ну вот и все, – мрачно резюмировал я.
– «для меня было честью.» – передразнил генерала Жан, – я аж чуть не прослезился. Помру теперь с чувством собственного достоинства и высоко поднятой головой. A la heros de la guerre!
– Умолкни, клоун! – осадил его капитан, – ему ничуть не легче, чем нам. Иногда умереть проще.
– Ладно, ладно. Остынь, Боров, – Жан всплеснул руками, – но что нам-то теперь делать?
– По-моему, задача была поставлена предельно четко. Держать щит до последнего. Какие тут вопросы?
– С этим вы и сами справитесь, но мне чем заняться? Быть может, стоит приготовить прощальный ужин? Со свечами. Le Romanesque. А?
– С кем это ты прощаться надумал?
– Ну как же? Мы ведь через пару часов это. того.
– А вот это ты брось! – строго покачал головой Борис, – я пока еще капитан, на «Берте» никто не помрет, без моего приказа. А пока вы еще живы, я приказываю немедленно приступить к поискам путей спасения!
– То есть!? – хором воскликнули мы.
– Когда вы перестанете сражаться за свою жизнь, тогда точно сдохнете, а покуда вы еще живы, бейтесь до последнего! Помните притчу про двух лягушек, угодивших в крынку с молоком? То-то же! Так что давайте, шевелите лапками!
– Но… но что мы можем сделать!? – в отчаянии воскликнул Жан, – у нас нет ни единого шанса!
– Ты уверен, что рассмотрел абсолютно все доступные возможности?
– А какие еще возможности у нас есть?
– Давайте рассуждать вместе, – Борис вымученно усмехнулся, и я понял, насколько нелегко дается капитану этот показной оптимизм. Скорее всего, он затеял импровизированный мозговой штурм лишь для того, чтобы скрасить ожидание конца, – что есть в нашем распоряжении? Предлагайте любые, даже самые безумные варианты, сгодится все.
