Аластер Рейнольдс - Дом Солнц

Круглый мостик венчал низкий вогнутый потолок. Мягкие, как кресла, сиденья из белой кожи стояли у круглого же пульта, над которым висел прозрачный шар-дисплей. От пульта управления поднимались разветвляющиеся белые черенки с наконечниками в виде упругих груш или мягких, похожих на курки ручек. Окон не было, под потолком разместились небольшие шарообразные светильники, белые стены покрывал светло-сиреневый узор. Белым на мостике оказалось почти все — и это при едва ли не полном отсутствии теней и контрастов.

— Я присяду, если ты не против, — сказал Геспер, показав на гостеприимно-мягкое сиденье.

— Я не против. Садись и осваивайся.

Робот устроился поудобнее и склонился над пультом. Почти мгновенно части белого пола сложились в приборные щитки и подались к нему. На экранах появились акры плотного красного текста и диаграмм, набранных замысловатыми пиктограммами квадратного формата.

— Знакомые символы? — осторожно спросила я.

— Я их уже видел. Просто нужно немного времени, чтобы поднять фильтр перевода из глубин памяти.

— Отлично. Я давно хотела подогнать свои корабли под стандарты Линии, но все руки не доходили.

— Вот, будет тебе уроком.

— Каким еще уроком?

— Не откладывай на следующий цикл то, что можно сделать в этом.

Геспер выдал сей мудрый совет и замолчал. Золотые пальцы деловито шевелились — текст и диаграммы прокручивались с невероятной скоростью, слившись в размытую красную полосу.

— Ну, скажи что-нибудь хорошее, — попросила я через какое-то время.

— Как мы и предполагали, на ковчеге есть энергия. Важно то, что ее более чем достаточно для наших нужд. Стардрайв готов к работе. Системы жизнеобеспечения функционируют нормально. Есть двигатели реальной тяги, чтобы вырулить на свободное место. Если бы не препятствия, мы бы немедленно отсюда выбрались.

— Что же нам мешает? — спросила я, почесав затылок.

— Портулак, Каскад и Каденция полностью контролируют ситуацию. Шлюз они открывали, чтобы убить тебя. Воздуха больше нет, и я уверен, что они активировали завесу давления и закрыли створки. Боюсь, далеко нам не уйти.

— Можно хотя бы попробовать.

— При попытке к бегству мы погибнем. А сейчас, по крайней мере, живы и строим планы.

— А Каскад и Каденция тем временем…

— Мы способны причинить угонщикам неудобство, замедлив твой корабль. Тебе нужно составить список кораблей с рабочими параметрическими двигателями. А то их в отсеке слишком много — все обойти сложно.

— Список я составлю, а какие у нас еще варианты?

— Попробуем связаться с летящими следом, параллельно уточним наше местонахождение, скорость и ориентировочный курс. Потом поразмыслим над причиной угона.

— Мы возвращаемся в Машинное пространство.

— Да, видимо, — неохотно согласился Геспер.

— Похоже, ты не слишком в этом уверен.

— Портулак, я ни в чем не уверен. Я давно не был в Кольце Единорога, но не помню, чтобы машинный народ горел желанием развязать войну. Как раз наоборот, прогрессивные мыслители мечтают о мире и процветании для обеих наших метацивилизаций. Меня послали изучить необычную информацию в архиве Вигильности ради полноты наших данных и любопытства. Заводить врагов и начинать военные действия меня не уполномочивали.

Так Геспер впервые сказал что-то определенное о своей миссии.

— А как насчет Каскада и Каденции?

— Их могла послать другая фракция машинного народа. Какая цель у них, сказать не могу.

— Но подозрения у тебя есть.

— Есть осколки подозрений и целая, очень неприятная правда, которую мне скоро придется поведать тебе.

— Скажи, зачем тебя послали, — попросила я, чувствуя, что под ногами вот-вот разверзнется бездна.

Геспер что-то отрегулировал, а на мой вопрос не ответил.

— Я заблокировал внешний люк ковчега. Теперь его просто так не откроешь.

— В нынешней ситуации не особенно обнадеживает.

— Не хочу завышать наши шансы. Если у Каскада с Каденцией есть доступ к системам «Серебряных крыльев», они изготовят любые устройства и оружие большой проникающей способности. Но синтезаторы есть и у нас. Мы будем защищаться. А еще у нас есть одна возможность, которой точно нет у угонщиков.

— Какая? — уточнила я, уловив в голосе робота зловещие нотки.

— Мы можем взорвать этот ковчег. Если его двигатель самоуничтожится, сомневаюсь, что хоть одна система герметизации предотвратит подрыв всех кораблей на этом складе, даже если «Серебряные крылья» накроют его защитной оболочкой.

— Значит, у нас есть-таки шанс им навредить, — проговорила я; заострять внимание на страшном условии этого шанса не хотелось.

— Случится это мгновенно. Портулак, если боишься, последний этап можно провести, когда ты погрузишься в стазис.

— Не будем забегать вперед.

— Я просто хотел, чтобы мы оба осознавали наши возможности.

— Я все поняла. А Каскад и Каденция поймут?

— Да — что мы способны на такой шаг теоретически, а вот сообразят ли, что мы на него решились, — другой вопрос.

— Думаешь, им известно, что мы еще живы?

— Им известно, что я в рабочем состоянии, а ты была жива, пока не потеряла сознание. Вряд ли они способны следить за происходящим на ковчеге.

— Когда выберешься наружу, Каскад и Каденция тебя увидят.

— Я буду быстр, изменю свой цвет и постараюсь прятаться за кораблями и другими преградами.

— Мне нужно время, чтобы составить список. Мою космотеку бы сюда…

— Уверен, ты справишься, — по-деловому сухо проговорил Геспер. — Сейчас, с твоего позволения, я переведу двигатель ковчега в режим руления. Псевдотягу использовать не рискну, чтобы ненароком не съехать с платформы.

— Хорошо, — отозвалась я и отступила в сторону, чтобы не мешать.

Геспер пробудил спавший двигатель — завел его впервые за десятки субъективных тысячелетий. Многие корабли заартачились бы, но ковчегу, при реконструкции приготовленному для долгой славной жизни, подобная просьба немыслимой не показалась. На белых, прежде чистых панелях замелькали красные символы, послышались разные звуковые сигналы, меня вдруг качнуло так, что я схватилась за опору. Потом осталась лишь слабая пульсация, не звук, а нечто дозвуковое. «Серебряные крылья» плыли по волнам своего силового поля, а ковчег им противодействовал.

— Думаешь, Каскад и Каденция заметят?

— Непременно. Еще заметнее станет, когда я проделаю то же самое на других кораблях.

Я подумала о списке, который просил Геспер. Несколько кораблей уже можно было бы назвать, но не хотелось, чтобы он ушел, пока я не припомню все.

— Мне нужно чем-то записать названия и расположение.

— Просто назови вслух. Все важное я запомню. — Геспер подрегулировал что-то на пульте — раздались новые звуковые сигналы. — Я включил передатчик ковчега на полную мощность и задал циклическую частоту — так сигналам легче проникнуть сквозь стены отсека и неравномерности вихревой струи за «Крыльями». Он сообщит, если получит сигнал обратной связи.

— Может, за нами никто не летит.

— Думаешь, Лихнис отпустит тебя без объяснений?

— Без разрешения Чистеца он за мной не погонится.

— Сомневаюсь, что запрет его остановит.

— Ты прав, не остановит. — От мысли, что Лихнис рядом, стало и легче и тяжелее. Хотелось, чтобы он был в безопасности, а не рисковал жизнью ради меня. — Геспер, — неуверенно начала я, — ты только что говорил о неприятной правде. Не хочешь со мной поделиться?

Робот встал — с пультом он пока закончил.

— Боюсь, удобный момент не настанет никогда.

— Давай считать, он уже настал.

Геспер обдумал мои слова и жестом показал на мягкое белое сиденье:

— Садись, Портулак.

— Зачем?

— Ты сильно взвинчена, а мои откровения не поднимут тебе дух.

— Не волнуйся, в обморок я не упаду.

— Присядь.

Я послушалась, а человек-машина встал передо мной, скрестив руки на груди.

— Я не Геспер, — объявил он.

От неожиданности у меня аж смешок вырвался:

— Как это не Геспер? Я тебя знаю. Я доставила тебя к Фантому Воздуха и забрала обратно.

— Я неловко выразился. Я был Геспером, а теперь нечто большее. Геспер по-прежнему часть меня, очень важная, драгоценная, но он не весь я. Теперь я человек по имени Абрахам Вальмик не меньше, чем робот по имени Геспер.

Я похолодела от страха:

— Не говори так!

— Портулак, это чистая правда. Фантома Воздуха на Невме больше нет. Все, чем он был, что знал и что видел, теперь часть меня.

Я покачала головой, категорически отказываясь ему верить:

— Невозможно! Когда мы улетали, Фантом был на Невме.

— Там осталась оболочка, лишенная сознания. Она, как и раньше, движется по атмосфере, но это уже не я. Теперь я живу в этом золотом теле. Пришло время измениться, стать компактнее. Я Абрахам Вальмик. Когда-то я был человеком, потом стал Фантомом Воздуха. Сейчас я опять ближе к человеку.