Айзек Азимов - СООБЩЕСТВО И ЗЕМЛЯ

— Получилось! Получилось! Джемби говорил, что у меня когда-нибудь получится.

— Этот звук извлекла ты? — спросила Хироко.

— Я. У меня получилось!

— Но как ты это сделала, дитя?

— Извините, Хироко, — сказала Блисс, краснея от досады, — я ее уведу.

— Нет, госпожа, — сказала Хироко, — я хочу, чтобы она сделала это еще раз.

Несколько альфанцев подошли поближе посмотреть. Фоллом напряженно нахмурилась, свет померк сильнее, И снова послышался звук флейты, на этот раз ровный и чистый. Затем клапаны задвигались сами собой, и звук стал беспорядочным.

— Это немножко отличается от… — сказала Фоллом, слегка запыхавшись, как будто приводила флейту в действие своим дыханием.

— Она, наверно, использует электричество от флюоресцентных ламп, — сказал Пелорат Тревицу.

— Попробуй еще, — хрипло сказала Хироко.

Фоллом закрыла глаза. На этот раз флейта зазвучала мягче и мелодичнее. Она играла сама, управляемая не пальцами, а энергией, трансдуцируемой еще незрелыми долями мозга Фоллом. Звуки, поначалу случайные, выстроились в ясную мелодию. Теперь уже все в зале собрались вокруг Фоллом и Хироко. Хироко осторожно держала флейту двумя пальцами, а Фоллом с закрытыми глазами управляла движением клапанов и потоком воздуха.

— Это пьеса, которую я играла, — прошептала Хироко.

— Я ее помню, — кивая головой, сказала Фоллом.

— Ты не пропустила ни одной ноты, — сказала Хироко.

— Но это неправильно, Хироко. Ты играла неправильно.

— Фоллом! — сказала Блисс.- Это невежливо. Ты не должна…

— Пожалуйста, — сказала Хироко, — не вмешивайтесь. Почему неправильно, дитя?

— Потому что я бы сыграла иначе.

— Тогда покажи, как бы ты сыграла.

Флейта снова заиграла, но не так, как до того, потому что силы, нажимавшие на клапаны, делали это проворнее, чем пальцы, с более замысловатыми последовательностями и комбинациями. Музыка стала сложнее, бесконечно эмоциональнее и трогательнее. Хироко застыла неподвижно, во всем зале не было слышно ни звука.

Даже когда Фоллом кончила играть, стояла тишина, пока Хироко не спросила, вздохнув:

— Ты когда-нибудь играла это раньше, малышка?

— Нет, — ответила Фоллом, — До этого я играла только пальцами, а пальцами я так играть не могу. — И добавила просто, совершенно без хвастовства: — Никто не может.

— Можешь сыграть что-нибудь еще?

— Я могу сочинить.

— Ты имеешь в виду сымпровизировать?

При новом слове Фоллом нахмурилась и посмотрела на Блисс, та кивнула, и Фоллом сказала:

— Да.

— Тогда сыграй, пожалуйста, — сказала Хироко.

Минуты две Фоллом размышляла. Затем начала с очень простой последовательности звуков, медленно и задумчиво. Освещение меркло и разгоралось, когда количество отнимаемой энергии увеличивалось и уменьшалось. Но этого, похоже, никто не замечал, потому что казалось, будто сказочный электрический дух повинуется приказу звуковых волн.

Комбинация звуков стала повторяться все громче, затем перешла в более сложные комбинации, в которых, однако, не терялась основная мелодия. Комбинации становились все более живыми и возбуждающими, они как будто поднимали ввысь, пока все чуть не задохнулись, и наконец музыка закончилась гораздо быстрее, чем начиналась, резким пикированием, и слушатели вернулись на землю, еще сохраняя ощущение, что они побывали высоко в небе.

Последовал настоящий шквал восторга.

И даже Тревиц, привыкший к музыке совершенно другого типа, задумчиво произнес:

— Такого я никогда больше не услышу.

Когда наконец воцарилась тишина, Хироко протянула флейту Фоллом.

— Бери, Фоллом, она твоя.

Фоллом нетерпеливо потянулась к флейте, но Блисс перехватила ее руку, сказав:

— Мы не можем взять ее, Хироко, это ценный инструмент.

— У меня есть еще одна, госпожа Блисс. Не такая хорошая, но это справедливо. Эта флейта принадлежит тому, кто играет на ней лучше всех. Я никогда не слышала такой музыки, и я не имею права владеть инструментом, который не могу использовать в полную силу, иначе я бы знала, как заставить этот инструмент играть, не прикасаясь к нему.

Фоллом взяла флейту и с глубоким удовлетворением прижала к груди.

В каждой комнате их домика находилось по одной флюоресцентной лампе, еще одна была в пристройке. Лампы светили тускло, например, читать при таком свете было бы неудобно, но по крайней мере путешественники не сидели в темноте.

И все же они не спешили войти в дом. Они любовались звездным небом, что всегда приятно уроженцам Терминуса, где ночное небо почти беззвездное и видно лишь бледное сплюснутое облако Галактики.

Хироко проводила их до дома, опасаясь, что они в темноте заблудятся или споткнутся. Она всю дорогу держала Фоллом за руку, а потом, включив в доме свет, вышла к ним и стояла, по-прежнему держа Фоллом за руку.

Блисс явно чувствовала, что Хироко пребывает в состоянии тяжелого внутреннего конфликта, и предприняла еще одну попытку.

— Право же, Хироко, — сказала она, — мы не можем взять вашу флейту.

— Нет, Фоллом должна ее взять. — Но Хироко все равно что-то терзало.

Тревиц продолжал смотреть в небо. Ночь была по-настоящему темной, ее темнота не нарушалась светом из дома, тем более искорками света из окон других домов.

— Хироко, — сказал Тревиц, — видите вон ту яркую звезду? Как она называется?

Хироко мельком взглянула на небо и равнодушно ответила:

— Компаньон.

— Почему?

— Она обращается около нашего солнца каждые восемь стандартных галактических лет. В это время года Компаньон вечерняя звезда. Днем, когда она лежит над горизонтом, ее тоже видно.

Так, подумал Тревиц, кое-что об астрономии она знает.

— А вы знаете, — спросил он, — что у Альфы есть еще компаньон, но это маленькая и очень тусклая звезда и расположена гораздо дальше, чем эта яркая звезда. Без телескопа ее не видно. (Тревиц сам не видел этой звезды, но информация о ней содержалась в памяти компьютера.)

— Да, мы это проходили в школе, — безразлично ответила Хироко.

— А вон там что за звезда? Видите зигзаг из шести звезд?

— Это Кассиопея, — ответила Хироко.

— Да? — удивленно спросил Тревиц. — Которая из них?

— Все. Весь зигзаг. Это Кассиопея.

— Почему он так называется?

— У меня нет таких знаний. Я ничего не знаю об астрономии, уважаемый Тревиц.

— А вы видите нижнюю звезду в зигзаге, она ярче остальных? Как она называется?

— Это просто звезда, ее название мне неведомо.

— Но, если не считать Компаньонов, эта звезда ближе всех к Альфе. Она всего в парсеке отсюда.

— Как ты сказал? — спросила Хироко. — Я этого не понимаю.

— Может быть, это звезда, вокруг которой обращается Земля?

Хироко посмотрела на звезду со слабым проблеском интереса.

— Не знаю. Никогда не слышала, чтобы кто-нибудь это говорил.

— А вы не думаете, что это возможно?

— Откуда мне знать? Никто не знает, где Земля… Я должна теперь тебя покинуть. Завтра мне выходить на работу на полях, я не увижусь с тобой до пляжного фестиваля. Сразу после ленча мы все там увидимся. Да? Да?

— Обязательно, Хироко.

Она резко повернулась и ушла, почти убежала в темноту. Тревиц посмотрел ей вслед, потом вместе со всеми вошел в тускло освещенный домик.

— Можете ли вы сказать, Блисс, — спросил Тревиц, — лгала ли она, что не знает о Земле?

Блисс покачала головой.

— Не думаю. Она страшно нервничала, чего я не замечала до окончания концерта. Она стала нервничать до того, как вы стали обсуждать с ней звезды.

— Выходит, из-за того, что она подарила свою флейту?

— Может быть. Не могу сказать. — Блисс повернулась к Фоллом. — Тебе пора ложиться, детка. Сходи в пристройку, воспользуйся унитазом, потом вымой руки, лицо и зубы, после этого ляжешь спать.

— Я хочу поиграть на флейте, Блисс.

— Только недолго и тихо-тихо. Поняла, Фоллом? И перестанешь сразу, как я скажу.

— Да, Блисс.

Они остались втроем, Блисс на единственном стуле, Тревиц и Пелорат каждый на своей койке.

— Есть ли смысл, — спросила Блисс, — задерживаться на этой планете?

Тревиц пожал плечами.

— Мы еще не расспросили о Земле в связи со старинными инструментами. И может быть, мы здесь еще что-нибудь узнаем. Надо бы дождаться рыболовной флотилии. Может, рыбаки знают что-нибудь, чего не знают домоседы.

— Я думаю, — сказала Блисс, — это маловероятно. Вы уверены, что вас не удерживают здесь черные очи Хироко?

— Не понимаю, — сердито ответил Тревиц, — какое вам дело, Блисс, до моих намерений? Почему вы присваиваете себе право морально осуждать меня?

— Мне нет дела до вашей морали. Я беспокоюсь за нашу экспедицию. Вы собираетесь найти Землю, чтобы решить, правилен ли ваш выбор в пользу Геи. Вы убеждены, что Земля обращается вокруг той звезды, которую показывали Хироко. И вы утверждаете, что нужно задержаться на Альфе, чтобы получить какую-либо информацию о Земле. По-видимому, на Альфе нет такой информации. Я не хочу, чтобы мы задерживались здесь только для того, чтобы вы развлекались с Хироко.