Легкое дельце (СИ) - Серебрянская Виктория
— А я тебе говорил, что я кофеман и у меня отличный кофе! — с хитрой ухмылкой протянул фарн, наблюдая за мной. Сам он цедил напиток, заедая его печеньем-курабье.
Против воли щекам стало горячо. Я не стала пить кофе, когда он в первый раз принес его мне в рубку. И кажется, медик сейчас догадался, что его драгоценный напиток в прошлый раз отправился в утилизатор.
— Откуда на Каити такая драгоценность? — ворчливо поинтересовалась я, лишь бы что-то сказать, лишь бы отвлечь фарна.
Этерелли и не подумал смущаться:
— Преимущества пользующегося спросом специалиста! — подмигнул он мне. И выглядело это так, словно подмигивает большая стрекоза на двух ножках. Я аж поперхнулась. — Заказываю клиентам, посещающим другие планеты. Порой мне его привозят даже бесплатно. Ну а я не дурак, чтобы отказываться от такой роскоши!
Я только головой покачала. Мне до такой непринужденной наглости было очень далеко. Может, потому и просидела лучшие годы своей жизни на задворках Альянса. «Нет, не потому, и ты это знаешь» — гаденько шепнул внутренний голосок. И ради того, чтобы его побыстрее заткнуть, я быстро задала первый пришедший в голову вопрос:
— Твой паралитик не сбежит, пока ты здесь прохлаждаешься?
Фарн прыснул так, что забрызгал кофейными каплями стол:
— Ну ты даешь! Он же па-ра-ли-тик! — по слогам, как неразумной, поведал Этерелли. — Как он может сбежать?
Я смутилась. Вот уж действительно ляпнула, так ляпнула глупость!
— Ну не знаю, — пробурчала в ответ, пряча взгляд в почти опустевшей чашке, — не разбираюсь в медицине.
Медик смешливо фыркнул. Но пояснил:
— На Абату то ли груз в порту свалился, сорвавшись с креплений, то ли что-то скинули сверху, покушаясь на жизнь, я не интересовался подробностями. Факт в том, что у него сломан позвоночник в шейном отделе. Телом он не владеет от слова совсем. Его супруге в той клинике, в которую мы направляемся, пообещали нарастить сломанные отростки и восстановить целостность спинного мозга. Но, как по мне, это невыполнимое обещание и просто выкачка кредитов из состоятельной женщины, не умеющей правильно распоряжаться деньгами. Однако это не мое дело. Я подписался только довезти пациента до клиники, чтобы ему не стало хуже. Дальше пусть разбираются без меня! Но это все лирика. И как ты понимаешь, мой пациент, даже если бы был в сознании, сбежать из капсулы никак бы не смог. А он еще и в медицинский сон погружен — даже не воспринимает реальность! Ну, ладно, — не замечая моего ошарашенного вида, Этерелли допил последние капли из своей кружки, поднялся и улыбнулся мне: — Спасибо за компанию! Я рад, что ты, наконец, оттаяла! А то мне сложно одному, когда не с кем поговорить. Можно, я иногда буду забегать к тебе поболтать?
Вместо ответа, я неопределенно пожала плечами. Подозрения в отношении контракта вспыхнули с новой, утроенной силой. Просто, даже если бы подобный несчастный случай произошел, пока я болталась в космосе, мне бы про него рассказали по возвращении. А я про такое даже не слышала. Следовательно, вывод напрашивается один: либо в капсуле вообще нет больного, либо там кто угодно. Но не Абату. Во что же я вляпалась?
Уход фарна прошел мимо моего внимания. Я рассеянно убрала со стола следы нашего завтрака, помыла кружки и потопала обратно в рубку управления яхтой, по пути силясь придумать правдоподобную причину визита в вотчину Этерелли и проверки капсулы. Я самой себе не могла объяснить, зачем мне это понадобилось. Ведь если в капсуле не Абату, а я готова была поспорить, что так оно и есть, я об этом никогда не догадаюсь. По той простой причине, что в лицо Абату не знаю. Вообще понятия не имею, существует ли подобный гуманоид. Но почему-то мне было крайне важно заглянуть в эту проклятую капсулу. А причина для этого никак не хотела находиться. Потом вообще искусственный интеллект корабля нащупал прямо на нашем пути огромное скопление метеоритов. И мне пришлось отказаться от обеда, вручную управляя кораблем, лавируя почти вслепую среди скопища мелкого и крупного космического мусора, не обозначенного ни на одной карте. Но это было еще ничего. Такое случается довольно часто. Мусор, на то и мусор, чтобы дрейфовать, как ему заблагорассудится. Но оставив, наконец, позади метеоритное облако, я обнаружила, что «Шерварион» сильно отклонился от проложенного курса. А вот этого просто не могло быть! Погрешность при ручном управлении обычно составляла не более пары градусов. Яхта же почему-то повернула почти под углом в тридцать градусов…
Я тщательно скопировала холодеющими руками все: положение звездолета в пространстве, проложенный курс, скорость, показания приборов, тесты искусственного интеллекта корабля. Привычка летать в одиночку сослужила мне очень хорошую службу: из-за необходимости держать в голове тысячи разнообразных задач и вопросов, я все и всегда сразу же заносила в бортовой журнал. Так что там сейчас было все: от незапланированного появления облака космического мусора до точек входа в него и выхода. Все было в порядке. Но «Шерварион» почему-то отклонился от курса так, что еще немного, и корректировать его будет поздно!
Мучительно размышляя над тем, мог ли фарн меня отравить, чтобы я сейчас ловила глюки и воспринимала их за реальность, я по полной загрузила ИИ яхты расчетами и прогнозами. Начала поворот для возврата на прежний курс, зорко следя за происходящим с помощью умной электроники. И одновременно выудила портативный анализатор. Эту штучку когда-то очень давно, в другой, счастливой жизни, в которой я собиралась вместе с любимым служить на каком-нибудь крейсере Звездного флота, подарил мне Фаир… Как всегда, стоило только вспомнить того, кто клялся в любви, но предал без тени сомнения, сердце сжалось от мучительной, острой боли. Столько лет прошло… А я все никак не могла это забыть.
Переждав приступ душевной боли, я решительно включила приборчик и приставила его к своей руке. До этого момента я обычно использовала анализатор для анализа воздуха, воды, почвы, топлива. Чего угодно. Собственную кровь на анализ я отправляла впервые.
Интересно, бывают ли глюки, при которых испытываешь резкую боль от укола? Невидимая иголочка безжалостно впилась в тело, в контейнер побежала тоненькая багровая струйка венозной крови. Анализатор был рассчитан на то, что после его использования существу сразу же могло понадобиться приступить к работе или выбираться из ловушки. Чтобы от резких движений и мышечных усилий из раны не текла кровь, аппарат ранку не просто обрабатывал, а прижигал, надежно запечатывая отверстие, ведущее в кровеносное русло. Поморщившись от еще одного мига обжигающей боли, я отставила анализатор и вернулась к работе с яхтой. Анализатору требовалось десять минут на то, чтобы разобрать мою кровь по молекулам, проверить ее на соответствие эталонам и выдать вердикт.
Вскоре пошли первые результаты запущенных сканирований и расчетов, заставившие меня скрипеть зубами от злости. Топливо и двигатели в норме. Пройденный курс соответствует заложенному на девяносто девять и пять десятых процента. Никаких помех и препятствий, заставивших бы ИскИна совершить маневр, яхта на пути не встречала. Но от курса почему-то отклонилась! И продолжала отклоняться, несмотря на мой маневр поворота, бросив короткий взгляд на автоматический самописец пройденного пути, я в этом убедилась. Под комбинезоном по позвоночнику скользнула вниз ледяная капелька страха. Я не понимала, что происходит. Такого никогда не было не то, что со мной, вообще история современного космоплавания такого не знала! Возможно, когда-то, когда электроника еще не была такой совершенной, а ИскИны еще были обычными компьютерами, лишенными интеллекта и возможности принимать решения без участия разумных существ, такое и случалось. Но история не донесла до нас ничего даже близко похожего.
— Эй, кэп! — донесся от двери веселый голос фарна. — Пошли обедать!
— Иди без меня, я пока занята, — чуть напряженно отмахнулась я от медика, разглядывая результат, выданный анализатором.
