Клетка для лжецов - Сия Кейс
Рассмеявшись, Осклас взъерошил ему волосы и приобнял за плечо. Он делал так каждый раз, когда Най добивался в чем-то успеха, пусть даже совсем незначительного:
— Т-тогда буду подавать заявку на финансирование. З-запишу как исследовательскую экспедицию.
Най едва не бросился на него с объятиями, но вовремя осознал, что это выглядело бы странно.
— Спасибо, Олаф, — Вместо этого сказал он.
— Д-да что уж там, — Пожал плечами директор, — К-кто бы я был, если бы загубил дело стольких лет!?
— Я вас не подведу, — Отстранившись от Олафа, Най с неподдельной радостью заглянул ему в глаза.
— Да знаю, что не п-подведешь. Т-т-только смотри, без глупостей. А то знаю я вас, молодых — р-расшибусь, но сделаю!
— Постараюсь, — Уклончиво ответил Най.
— Т-ты сам-то как? Все в порядке? А то я что-то гляжу: схуднул что ли? Совсем небось ничего не ешь?
Отпираться не было смысла:
— Бывает иногда, — Пожал плечами молодой человек.
— Н-нехорошо, нехорошо… Отец бы тебе за это в-всыпал. Пойдем, хоть у меня чего-нибудь перекусишь…
Глава 2
— Н-не сомневаюсь, что наше с-сотрудничество будет плодотворным.
Какая же тухлая избитая фраза! И все же Вэйл, преодолевая раздражение, заставил себя выдавить лыбу и чуть привстал, чтобы сунуть этому книжному червю свою загрубевшую лапу для рукопожатия.
Льстить музейному бюрократишке в ответ он не стал — условия работы и вознаграждение за нее Вэйла вполне устраивали, и улучшать их он не видел смысла. Тем более, что свалить из этого душного кабинета хотелось неимоверно. Все бы ничего — горы книжек на полках он бы даже попытался понять — но вся здешняя дребедень, которую эти идиоты называли Древностью и едва ли не поклонялись ей, в то время как ее следовало давным-давно обозвать хламом и хранить на свалке, просто выводила его из себя.
Взгляд Вэйла то и дело упирался то в какие-то экраны, то в чудные пластинчатые шторы, то в провода непонятного предназначения — в общем, в мусор, давным-давно растерявший всю свою пользу (если она вообще когда-то была). И ведь Вэйл не был совсем уж профаном в технике — как-никак, оттрубить на межколониальном судне семь лет, это тоже дорогого стоит! — но представить, на кой черт древним сдались эти вещички, не мог при всем желании.
Оттого даже на директора музея глядеть было не так тошно, хотя персонажем Олаф Осклас казался не самым приятным. Профессор каких-то там заумных древних наук, он был из тех самых людей, над кем Вэйл всегда был не прочь посмеяться — все, как положено: жалкий, скрюченный, с крупной лысиной, украшенной тонкими седеющими волосенками, заметным брюшком и дряблой рано постаревшей рожей, он так и кричал всем своим видом: “Я — неудачник, просадивший жизнь на какую-то бесполезную дрянь”.
А ведь такие, как он, еще и любили задирать носы при виде работяг вроде Вэйла. Ну ладно… не совсем работяг, это уж он маханул — но смысл оставался тот же.
Другое дело, что сейчас этот неудачник не на шутку заинтересовал Вэйла — хотя сейчас его смог бы заинтересовать, наверное, даже бездомный бродяга, бросив между делом одно-единственное словцо, ставшее для него слаще всякого сахара:
“свобода”.
За свободу, а точнее, за то, что за ней следовало, он бы сейчас полез в самое пекло, единолично рванул бы в Предел и свернул бы горы, а тут — всего-то навсего то, чем он занимался всю сознательную жизнь. Можно сказать, по профилю обратились!
Что поражало ничуть не меньше, так это легальность происходящего. Сам Фогнет, начальник тюрьмы, где Вэйл мотал срок уже пятый год, распорядился притащить его сюда — такое даже всяким писакам из газет не снилось!
И что уж греха таить — несмотря на всю ничтожность этого музейного дядьки, какая-то часть психоватой души Вэйла хотела его обнять, потому как свободу (хоть и с оговоркой в виде механизма, вшитого под кожу) он получил уже сейчас, она свалилась на него, как внезапное воздаяние небес за все то дерьмо, которого он с лихвой хлебнул не только в тюрьме, но и перед ней…
От мерзкого, липкого, как грязь, воспоминания Вэйла передернуло. Он задумчиво пожевал нижнюю губу, подыскивая слова поприличнее и поскладнее, чтобы как-то повежливее слинять с этой барахолки. Слова, как назло, на ум никак не приходили, напоминая Вэйлу о том, как непозволительно он отупел в тюрьме. Раньше поговорить с образованным человеком для него не составляло труда, да и умных слов он тоже знал предостаточно.
— Так что? — Выпалил он, кивком указав в сторону выхода из кабинета, — Я… могу..?
— Д-д-да-да, — Кивнул директор-заикашка, — М-м-можете идти.
— А мне это… может, уже с кем-то познакомиться можно?
Вообще-то, Вэйл не слишком горел желанием общаться еще хоть с одним из этих идиотов-историков, но во всем, что касалось межпланетных полетов, он придерживался заведенных много лет назад правил. И одно из них гласило: ступать на борт только с теми, о ком знаешь чуть меньше, чем о себе самом — то есть, почти все. Мало ли, сколько времени придется провести бок-о-бок в стенах механической железной банки в открытом космосе — в таком деле сюрпризов быть не должно.
Тем более, что речь шла не о каком-то механике, а о самом “главаре” экспедиции, по сути, капитане! Надо же знать, что за фанатичный придурок будет омрачать своим присутствием наслаждение Вэйла первыми глотками свободы.
Конечно, в общих чертах директор уже представил ему второго (и пока что последнего) члена экспедиции — “Найджел Ардайк, 26 лет, историк-археолог, специалист по Нефритовым артефактам” — но складывать впечатление по имени Вэйл пока не научился, а потому горел желанием посмотреть на рожу этого парня и перекинуться с ним парой слов.
— К-конечно, — Осклас поднялся из-за стола и махнул Вэйлу следовать за ним, — Он н-наверняка где-то здесь.
Вэйл не спеша встал со стула, отряхнул потрепанную тюремную куртку и следом за директором вышел в коридор, где так противно воняло древностью, что, несмотря на новенькое сверкающее убранство и натертые до блеска полы, это место все равно напоминало свалку с барахлом.
Коридоры в музее были почти такие же длинные, как в его родной тюрьме, да и шли они с директором так же молча. Хотя о чем могли говорить фанатичный историк и осужденный за пиратство пилот межпланетного корабля? Вот и Вэйл считал, что ни о чем. Он просто топал следом за Оскласом и разглядывал все, за что цеплялся глаз. Мыслей о воровстве не возникло ни разу, хотя
