Иэн Бэнкс - Эксцессия
– Не знаю, господин! – проблеял официант. – Похоже, что да.
– Недоумок, – проворчал Пятирук и затем любезным жестом предложил флягу Генар-Хафуну. – Почтенный гость, – произнес он, – пожалуйста, снимите пробу.
Генар кивнул, принимая флягу.
Пятирук повернулся к официанту:
– Ну? – рявкнул он. – Не плавай здесь, слабоумный: неси остальное на стол батальона Диких Ораторов. – Он стегнул усиком официанта, который заметно вздрогнул, поник газовым баллоном и побежал через напольную мембрану к банкетному сектору гнездового пространства, уворачиваясь от задир, постепенно подтягивавшихся к столам.
Пятирук повернулся, чтобы приветственно хлопнуть по плечу знакомого офицера-дипломата. Затем, обернувшись к столу, он достал из одного из многочисленных карманов “мундира” колбочку с чем-то светящимся и осторожно звякнул ею о флягу в руке Генар-Хафуна:
– За будущее Задир-Культурных связей! – провозгласил он. – Пусть наша дружба будет долгой, а войны – короткими! – с этими словами Пятирук впрыснул жидкость в приоткрытый клюв.
– Настолько короткими, что вы их и не заметите, – ответил Генар-Хафун, слабо веривший в посулы задир. Пятирук насмешливо фыркнул и изогнулся в сторону, пытаясь вонзить один из усиков в анус проходящему Капитану Флота. Тот отвел щупальце и агрессивно затрещал клювом, после чего присоединился к жизнерадостному хохоту “Пятиручки” и обменялся с ним сердечными дружески-зубодробительными ударами щупалец. Такого безобразия еще немало ожидалось в грядущий вечер.
Сегодня был общевойсковой мальчишник, что обещало более бурный праздник, чем обычные мероприятия в офицерской столовой – даже по стандартам задир.
Генар-Хафун приложил флягу ко рту: спецжилет аккуратно обернулся вокруг горлышка, предохраняя попадание хотя бы капли жидкости в агрессивную внешнюю среду. Затем он уравнял давление внутри фляги и снаружи, вывинтил пробку и, – когда Генар-Хафун уже откинул голову назад – призадумался, прежде чем пропустить жидкость в гортань:
– Пятьдесят на пятьдесят вода и алкоголь плюс следы частично токсичных химикалий растительного происхождения: по составу ближе всего к настойке Лазетсайкера, – произнес голос в голове Генара. – На вашем месте я бы не стал рисковать.
“На моем месте, спецжилет, ты бы охотно выбрал опьянение, чтобы хоть на минуту забыть о твоих тесных объятиях”, – парировал Генар-Хафун, глотая жидкость.
Мы нынче не в настроении?
“Ну что ты. Под твоим-то чутким руководством…”
– Ничего? – спросил Пятирук, показывая стеблями глаз на фляжку.
Генар-Хафун кивнул, и жидкость прокатилась теплой волной от гортани до желудка. Он закашлялся, что, впрочем, было вызвано скорее движением серебристого шарика мозга костюма вдоль его кадыка. Функции этого шарика не были понятны задире, и, конечно, он не догадывался, что это – мозг спецжилета.
– Зверская жидкость, – сказал Генар-Хафун. – То, что надо. Мои комплименты аптекарю.
– Обязательно передам. Только не аптекарю, а химику, – оживился Пятирук. Смяв колбу, он ловко метнул ее в проходившего слугу. – Ну что ж, пойдем, – сказал он, беря Генар-Хафуна под руку, как даму. – Отправимся к столу, ибо мой желудок пуст, как кишки труса перед битвой.
* * *– Нет, нет и нет, ты должен ударить вот так, глупый человек, или вся свора возьмет это. Смотри…
На банкетах задир столы располагались вокруг гладиаторских колодцев, в которых сражались животные. В прежние дни на такого рода мероприятиях излюбленным видом соревнований были состязания между пленными инопланетянами – несмотря на то, что организация подобных боев являлась дорогим удовольствием. Приходилось создавать искусственные среды существования, не говоря уже о том, что зачастую сражавшиеся представляли реальную опасность для обедающих. До сих пор все вспоминали жуткий инцидент на банкете командория Дипскара, случившийся пять лет назад, когда гости дружной компанией отправились к праотцам в результате взрыва загерметизированного гладиаторского колодца, воспроизводившего атмосферу газового гиганта.
И все же время от времени здесь еще устраивались бои-поединки между двумя задирами: это могло быть как выяснение отношений, так и сражение между приговоренными преступниками. Соперники сражались шпагами, напоминающими шляпные булавки, что обеспечивало большую продолжительность поединка. Генар-Хафуна еще ни разу не приглашали на подобные мероприятия, это был не тот случай, когда требуется присутствие свидетелей со стороны. Кроме того, драка за места на таких соревнованиях была едва ли менее ожесточенной, чем само зрелище, поскольку свидетелем его непременно хотел стать каждый.
Для этого обеда – посвященного 1885-ой годовщине первой победы задир над космическими пришельцами – все было устроено по высшему разряду, и трапезу сопровождал достойный поединок. Перед каждой сменой блюд в колодце сражались за существование те, кто позже подавался к столу. Первое рыбное блюдо, например, сопровождалось частичным затоплением гладиаторского колодца этаном, куда запустили специально выведенных бойцовых хищников. Пятирук с азартом описывал человеку уникальную природу этой рыбы, у которой благодаря селекции рот был устроен так, что она не могла питаться обычным образом и должна была высасывать жизненные соки из другого вида рыб, также специально выращенного для смертоносных челюстей.
Затем были предложены маленькие съедобные животные. Они носились по краю округлого подиума, преследуемые каким-то длинным и склизким зверем, у которого зубы, казалось, росли с обоих концов тела. Задиры выражали шумное одобрение: ревели, стучали по столам, заключали пари, ругались и кололи вилками крохотных существ, загребая зверьков в свои клювы.
Потом начались основные соревнования. Два монстра – каждый размером с тучного человека, только с восемью конечностями – по очереди кромсали друг друга острыми, как бритва, имплантатами, вмонтированными в челюсти. Проигравших гладиаторов подавали на стол на огромных деревянных подносах. В состав сервировки входил миниатюрный гарпун, которым следовало ловить куски мяса в чужой тарелке, выхватывая их прямо из-под носа растяпы. Пятирук пытался обучить инопланетянина, как именно надо дергать гарпун, чтобы перенести добычу на свой поднос клювом или щупальцем, не уронив при этом ни куска в гладиаторский колодец и не дав перехватить мясо никому из соседей.
– Прелесть этого поединка, – объяснял Пятирук, метнув гарпун в поднос Адмирала, который таким же образом пытал счастья в чужой тарелке, – состоит в том, что лучшая цель самая дальняя. В чужой тарелке мясо слаще. – Он хмыкнул, удачно зацепив кусок за миг до того, как офицер, сидевший справа от Адмирала, успел перехватить его. Лакомый кусочек описал элегантную дугу, после чего Пятирук ловко поймал его клювом. Он покачал мешком направо и налево, принимая всеобщие знаки одобрения и восторга, затем откинулся с гордым видом на двурогую подставку, служившую ему креслом.
– Понял? – сказал он, выплюнув гарпун с привязанным к нему шнуром.
– Понял, – откликнулся Генар-Хафун, сматывая свой шнур после очередной неудачной попытки. Он сидел справа от Пятирука, на такой же рогульке, – правда, чтоб ему было удобнее, на рогульку положили доску. Его ноги болтались над смердящим грязным рвом, который огибал их стол по периметру, и откуда, по уверению спецжилета, воняло совершенно во вкусе задир, считавших сей аромат необходимой приправой к столу. Он вздрогнул и чудом успел отклониться, рискуя сверзиться со своего насеста, когда слева от него в опасной близости пролетел чей-то гарпун.
Генар-Хафун услышал смех и иронические извинения какого-то задиры-офицера, сидевшего неподалеку: тот объяснил, что метил в тарелку Пятирука. Генар учтиво собрал гарпун со шнуром и передал обратно. Он вернулся к обычной еде, понемногу выбирая ее из контейнеров, стоявших перед ним. При этом ноги его по-прежнему болтались над рвом. Он чувствовал себя как ребенок, который обедает со взрослыми.
– Почти что вышло, человече? А-ха-ха! – осклабился полковник Дипломатических Сил, сидевший сбоку. Он хлопнул Генар-Хафуна усиком толщиной с ляжку и чуть не сбил его с доски на стол.
– Упс! – сказал полковник, зацепив его по спине колючками конечностей, так что у Генар-Хафуна заскрежетали зубы.
Генар-Хафун терпеливо улыбнулся и поднял со стола слетевшие солнечные очки. Полковник Дипломатических Сил носил имя Скорохват, довольно распространенное среди задир-дипломатов.
Пятирук когда-то объяснил ему, в чем дело: задиры Старой Гвардии слегка стыдились, что их цивилизация вообще имеет Дипломатическую службу, и потому назначали на посты самых агрессивных представителей своей расы. Только агрессивный задира, да к тому же ксенофоб, имел шанс стать дипломатом.
