От имени Земли - Манс Майк
Откуда пошла вся их теория? Они предположили, что жизнь есть некая изначально заложенная функция вселенной, и её путь, то есть эволюция, так же заложен в изначальную атомную структуру вещества. Как некий замысел Господа. Смешно, конечно, приплетать сюда Высшую Сущность. Артур верил в Бога на бытовом уровне, но как учёный постоянно подвергал факт его существования сомнению на уровне философском. То есть, можно сказать, что не верил. А тут выходило, что появление первичного белка, аминокислот, развитие видов, их эволюция, создание цивилизации и культуры, выход в космос – всё включено в изначальный план вселенной. Почему бы не назвать это промыслом Божьим?
Так вот, о чем говорит их теория? Жизнь, разум, цивилизация – ступени, которые проходит вещество, чтобы выйти в космос и распространиться в нём. Всё для чего-то нужно. Может для того, чтобы уменьшить энтропию, создать порядок во вселенной и противодействовать хаосу? Чтобы в один прекрасный миг удержать её от распада на атомы и остановить её бесконечное разбегание? Излечить вселенную. Амбициозно, что ни говори. Впрочем, задач у жизни может быть много, вовсе не обязательно разбираться в целях происходящего, достаточно осознать пути и методы. Является ли Согласие принципом, которым руководствуется вселенная, или это способ разума её побороть, не дать событиям пойти по естественному сценарию, который заключается в борьбе космических цивилизаций за выживание?
А является ли борьба естественным сценарием? До того, как будет создана оптимальная форма жизни – да. Живые существа сражаются, чтобы менее приспособленные вымирали, и чтобы рано или поздно появились самые разумные, готовые создавать культуру и цивилизацию. После этого разумное животное уничтожает всех, кто мешает ему эволюционировать, заковывает их в заповедники, и соперничество между видами исчезает. Дальше культуры и цивилизации борются друг с другом, как военными способами, так и экономическими, чтобы возникла оптимальная цивилизация для рывка в космос и колонизации. Потом победившая цивилизация выдавливает культуру остальных, растворяя её в истории, и борьба между цивилизациями на одной планете прекращается – на Земле первенство удержала западная цивилизация. А что дальше? Что должно произойти между разными цивилизациями во вселенной? Должна ли одна уничтожить другие или растворить их в себе? Или есть иное решение, без борьбы? Судя по всему, это и есть Согласие. Некий контроль цивилизаций, но без необходимости их уничтожать или сливать воедино, как люди всех рас и наций растворяются в одном государстве.
Артур налил кофе. Наступала ночь, а ему казалось очень важным бодрствовать и закончить теорию. Тем паче нужно дождаться возвращения Ланге. Что же ещё важного было? Ах, да, ответственность. Пришельца очень волновало то, что с ним связались не все, а лишь двое. Потом он спрашивал про то, готов ли будет раненый русский разделить ответственность за спасение своей жизни. Ответы индианки тоже были интересными. Можно сказать, что она очень аккуратно обдумывала каждый. Девушка заявила, что решение они приняли за всю команду и всю Землю, а также, что не принять его было бы безответственно, а значит колонисты не были бы достойны Согласия, если бы ради него пришлось пожертвовать одним человеком. Ответы Вол-Си Гошу понравились. Значит ли это, что индивидуальность, гуманизм, являются важными вехами на пути к Согласию?
Гуманизм. Слово, означающее приоритет нужд и прав каждого отдельного человека перед высокими целями. Опять мелькнула мысль, что он напрямую указывает на то, что Кен-Шо – люди. Но это английское слово, у инопланетян может быть жукизм, или медведизм. Нельзя думать о том, что они люди, как и земляне, нельзя зацикливаться. Мысль красивая, но не является значимой. Однако, подумал Артур, если выяснится, что это так, то его теория получит полное подтверждение. Единый оптимальный маршрут жизни.
Дверь открылась, и вошёл уставший Ланге. Ничего не говоря, он подошёл к кофемашине и включил её. Долго молчал и смотрел на густую струйку кофе, неторопливо наполняющую чашку. Артур не стал его дёргать, решив дождаться, когда немец сам что-то выдаст. Молчаливый Ланге был чем-то новым для американца.
– Артур, как они достали… – тихо произнёс Генрих.
– Давили? – сочувственно спросил Уайт.
– Если бы… – вздохнул собеседник, взял чашку, его рука на миг зависла над вазочкой с сахаром, но он одними глазами отмахнулся, сел в кресло и продолжил, – если бы они давили, я бы их отвадил. Но они не давили. Просто рассказывали то, что я не имею права передавать.
Артур понимал и не собирался расспрашивать. К чему? Ему становилось тошно при каждой мысли о наделённых властью клерках с наполеоновскими амбициями. Каждый из них мечтал спасти мир от других таких же, но не мог изобрести ничего эффективнее запугиваний, лжи и сказок. Каждое их действие на пути ко всеобщему благу лишь больше закручивало гайки и уничтожало в людях то, что ещё стоило спасать.
– Я не имею права передавать, но передам, – заявил наконец Ланге, отхлебнув кофе. – Они рассказывали мне, какой замечательный человек фрау Мари Нойманн, какой она великолепный физик, химик, математик. Как будто я не знаю кто она такая, – фыркнул немец и сделал ещё глоток, – я много читаю, даже то, что не относится напрямую к моей специальности. Я бы не пропустил молодого учёного, которая начала публиковаться сразу по ряду направлений. Это было ещё до того, как её пригласили в космическую программу. Но речь не о том. Шпион или дипломат, кем бы он ни был, просил меня дать рекомендацию для Мари, чтобы они её проинструктировали. Якобы, он убедит всех, что после случая с наноботами именно эта девушка должна вести переговоры, и для пущих козырей ему нужны от меня хоть какие-то уникальные зацепки.
– И вы…? – не закончил вопрос Артур. Ланге отрицательно покачал головой и слегка подавился кофе.
– Простите, – откашлявшись, сказал он, – нет, я ничего ему не дал. Всё ведь есть у дипломатов. Так я и сказал. Агент долго расхваливал меня, фрау Нойманн, намекал на патриотизм, но не давил. У меня не было ни малейшего повода вспылить, нагрубить и уйти. Поэтому я отсутствовал так долго, – виновато улыбнулся Ланге, и Артур засмеялся, представляя себя на месте немца. – В общем, в конце он оставил мне кучу контактов, даже почтовый ящик Мари, там, на Марсе. Видимо, чтобы я поверил в чистоту его намерений. Ну и очень вежливо попросил меня не передавать суть разговора никому, так как, цитирую: «Среди наших партнеров есть те, кто ставит личные и национальные интересы выше, чем интересы всего человечества», – тут уже рассмеялись оба. Все спецслужбы одинаковы. Пряник, кнут и книга со сказками.
– А я, вот, сформулировал несколько тезисов, – отсмеявшись сказал Уайт, после чего неспешно изложил всё, до чего дошёл, пока Генриха не было. Пока профессор говорил, немец пару раз вскакивал, делал круг по комнате, поднимал палец и открывал рот, словно хотел перебить, но потом останавливался, садился и слушал дальше с нетерпеливым вниманием.
– Вот что я вам скажу, доктор Уайт, – почти закричал он, когда Артур закончил речь, – ваши мысли чрезвычайно корректны, но вам не хватило психосоциологического понимания, чтобы завершить их. Вот, например, формулировка касательно гуманизма, как основы. Вы правы, но не в том. Вы считаете, что в рамках Согласия ценным является каждый индивид, или «человек», но история шире. Ценной является каждая отдельная цивилизация. Вся целиком. Не один человек, а всё человечество. И то, что должно произойти дальше – лишь следующий эволюционный шаг. Вы сами обозначили это так: белок, жизнь, разум, цивилизация. Но надо лишь дополнить. Дальше идёт некая Сверхцивилизация – то, что они и назвали Согласием. Это, мой друг, новый виток, могучая надструктура, основанная на значимости каждой цивилизации, в неё входящей. А также каждой не входящей. Для них значимы и Несогласные, которые не в состоянии понять сам принцип, как для нас важны жизни дикарей-папуасов, коим, зачастую, несвойственны идеи гуманизма.
