Предельный квант - Владимир Беленко
В воздухе появилась трёхмерная гистограмма, и одна из её полос резво поползла вверх.
— Двести тридцать два голоса за. Четыре против. Двадцать четыре воздержались. — торжественно заявил Трунгх, — решение принято!
Советник повернулся ко мне и тихо произнёс:
— Иван, осталась небольшая формальность, нужно подтвердить твою готовность сотрудничать, мысленно нажав на этот синий прямоугольник.
Я поднёс мысленный палец к «кнопке», намереваясь нажать. Остановился. Вспомнил про Эльтаин, Арманта, Асу, Иги и Эль. Вспомнил фрагмент о выборе, который прочёл в книге о Пути Ин. Вспомнил странного уборщика, его шокирующий монолог и про трагическую гибель Рины. Вспомнил про своё испытание и то, как солнце степенно заходит за Разделяющую Гряду, окрашивая долину Ин тёплым оранжевым светом, и сменяется вечерним бризом.
— Нет, — прошептал я.
— Не понял, что значит «нет»? — нахмурился Трунгх.
— Не буду подписывать, — громко прокричал я, — не стану вашей лабораторной зверюшкой, ведь планету вы всё равно уже не успеете спасти!
Трунгх налился краской, как недавно Ивао.
— Слушай, я понимаю, ты нервничаешь. Сейчас для тебя всё в новинку. Боишься кардинальных изменений. Но ты даже не представляешь себе, насколько важно исследовать аномалию! Спасёшь триллионы жизней, станешь героем в сотне миров, у тебя будет всё, что ни пожелаешь. Не будь эгоистом, нажми на кнопку, это же пустая формальность!
— Нет! — я закричал. — Я отказываюсь, и пусть все это слышат!
Трунгх заскрипел зубами и принялся ходить взад вперёд по пустому космическому пространству:
— Ты дурачок, Иван. Мы такой шанс тебе предоставили!
Ивао вовсю веселился и хохотал в голос:
— Отпусти парня, Карди, видишь, он твёрдо решил. Ты уже проиграл эту партию, признай это. Иван, смотрю, ты получил моё послание. Одобряю выбор. — Ивао подмигнул.
— Какое ещё послание?
— Ну как, подарочек кубический в руинах, припоминаешь?
Я совершенно растерялся. Голокуб. Но ведь ему тысячи лет! Эти подковёрные игры кеттанцев меня окончательно запутали.
— Ну и вали в свой вонючий крестьянский мирок!
Трунгх махнул рукой, и я вернулся в каюту. Андроид схватил меня за плечо и поволок. Руки дрожали, сердце выдавало неровный ритм, одновременно принимая и сожалея о моём решении. Через минут двадцать меня грубо вышвырнули из флаера недалеко от вечернего Эльтаина. Я пролетел метра два, вспахав носом землю, изнурённый, но довольный как слон.
Угрюмый строй всадников в кожаной броне, как лава, затёк на улицы Глотаина, заполнив весь средний ярус города.
— Чтобы через два пин принёс на всех еды. — грозно скомандовал Сагард, подъехав к испуганному Югу.
Стук копыт по мостовой отбивал нестройный ритм, то переходя в ровный марш, то сбиваясь в невнятную шумную кашу, от которой местные в ужасе разбегались, закрыв уши.
— Побежали, муравьишки. Ничего, и ваш черёд придёт. Но не сегодня. Не сегодня…
Сагард запрокинул бурдюк, потряс его, и жадно глотнул последние капли воды.
— Сейчас привал. Перекусим. А вы пока найдите свежих коней, — раздавал он поручения следующим за ним десятникам, — неплохой городишко, надо бы обзавестись здесь собственной резиденцией.
Сагард с сумасшедшей ухмылкой разглядывал каменную кладку, упиваясь безнаказанностью.
— Ух, весёлое же завтра будет утречко в Эльтаине, — пробормотал он, поглаживая лук.
— Уж больно ты разогнался, Сагард. Как бы не поплатился за свою беспечность, — Ваннора с безразличием провожала глазами разбегающихся глотаинцев.
— Да брось! Хватит нагнетать, воины и так на взводе.
— Ты сам не игнорируй слово Духов.
Сагард отмахнулся и быстро поскакал по мостовой на нижний ярус.
Сумерки медленно проглатывали пространство, но ещё было довольно светло. И я с горечью заметил, что стена дыма почти вплотную подобралась к восточной границе Эльтаина. Тот самый дым, из которого я, отплёвываясь, выбирался, очутившись в этом мире. Голодная бездна приближалась, испаряя всё живое на своём пути. Как лангольеры Стивена Кинга, туман медленно, но упорно стирал реальность.
Но даже эта горючая неизбежность не мешала мне всей грудью ощущать счастье. Счастье принятия и освобождения. Я приветствовал угасающий мир, как старого приятеля. Радовался каждому встреченному человеку, грушевому дереву, травинке и жучку. Хоть завтра и меня, и моих друзей уже не будет, но сейчас я стал частью этой планеты, и она в ответ стала частицей меня.
У здания администрации было не пройти: туда-сюда сновали взволнованные эльтаинцы. Я отыскал Арманта и подробно пересказал последние события. Заверил, что, независимо от моего решения, планета будет стёрта. Ещё раз искренне поблагодарил за то, что он рассказал о своём сне. А потом сбежал, оставив временного главу с открытым ртом и не высказанным жестами вопросом.
Эль сидела на деревянном стульчике возле своего дома в ультрамариновом кимоно. На столе стояло восемь зажжённых свечей в форме окружности. Дымился чайник. Я присел рядом.
— Ничего не хочешь спросить? — я испытывающе рассматривал её потрясающие карие глаза.
— Нет, давай просто помолчим.
Она налила грушевый чай, нежно накрыла мою ладонь своей рукой и протянула чашку.:
— Расслабься и слушай.
Эль взяла прислонённый к стене сай. Провела по струнам, поморщилась и стала легонько подкручивать колки, настраивая инструмент.
— Но ведь… — не унимался я. Столько всего хотелось рассказать.
Она отрицательно покачала головой, оборвав мою жестовую реплику. И уже через секунд пять воздух окрасила медленная незамысловатая мелодия. Что-то подобное на земле называют фолком. Эль бережно перебирала струны, флегматично сплетая простой и нежный узор из звуковых волн. Мелодия всё лилась и лилась, не торопясь, без надрыва. Словно её хозяйку и не ждала скорая смерть. Мелодия без кульминаций, резких переходов и модуляций на мгновение затихла, и Эль запела простой вокализ, без слов. Я закрыл глаза. Её голос одновременно успокаивал и провоцировал сотни мурашек, звал за собой и прощался, поучал и смирялся. В песне слились журчание прозрачного ручейка, который прячется за сочными зелёными листьями подорожника, воздух горных вершин с привкусом талого снега и аромат ночного вспаханного поля. Сладкая нега растеклась по всему телу, расслабив каждую мышцу. Я только сейчас осознал, что смотрю на Эль во все глаза с открытым в глупой улыбке ртом, а ночь уже давно вступила в свои законные права.
Сколько длилась песня? Час? Два? Я вовсе потерял счёт времени. Мы
