Кейт Лаумер - Земная кровь
— Вставай! — жестко приказал Роун. — Вставай! Разозлись! Примени силу! Только это останновит меня! — Он нагнал Хага, одним движениням поставил его на ноги, а потом врезал по подбородку.
От увоженного лица Хага не осталось и сленди — одна кровавая маска.
— Дерись! — все больше и больше распаляясь, орал Роун. — Ну, дай же мне сдачи!
Но вместо этого Хаг отпрыгнул назад, в толпу, однако ее плотная стена вытолкнула его обратно, к Роуну. И тогда он впервые разглядел их лица. Даже не лица, а морды, как у голодных харонов, которые ждут момента смерти старого грасила.
— Убей его, дикарь! — рявкнул какой-то мужнчина, и слюна из разинутого рта потекла на бледно-голубую надушенную бороду.
Алоизия, сверкая ошалелыми глазами, шевенлила длинными, наманикюренными ногтями.
— Вцепись ему в горло! — неожиданно завизнжала она на самой высокой истеричной ноте. — Выпей у него кровь!
Роун в ужасе опустил руки. Хаг наконец вынрвался из круга и, рыдая, убежал.
— Хозяин, — восхищенно пробормотал Состель. — О, хозяин…
— Идем, — приказал Роун. — Где моя команда?
Он повернулся, и комната поплыла у него пенред глазами. Земное вино совершенно выбило его из колеи.
— Хозяин, я не знаю, я слышал…
— Найди их! — рявкнул Роун.
Люди шарахались от него, пока он проходил в широкий холл. Полированный черный пол вбирал в себя отражение канделябров и звезд над куполообразным стеклянным потолком. Состель на всех четырех припустил вперед. Неонжиданно из-за тонкой колонны появились две фигуры.
— Аскор! — воскликнул Роун. — Сидис!
— Да, босс.
Они подошли к нему. Роун отметил, что до сих пор на них грубая корабельная одежда. У Сидиса на поясе висел пистолет.
— Я же предупреждал… чтобы никаких рунжей, — заплетающимся языком проговорил Роун.
— Ну, я подумал, а вдруг ты изменишь реншение, — предположил Сидис, сверкнув в полунтьме полированными зубами.
— Ах, ты думал, да? — и беспричинная злость нахлестнула Роуна. — С каких же пор ты стал за меня думать? — Роун шагнул, замахнулся, ценлясь в голову минида, но промахнулся, едва не с налившись. Сидис даже не двинулся.
— Ну и ну, шеф, — удивленно заметил Аскор. — Да ты пьян!
— Я не пьян, черт тебя побери! — Роун вынпрямился, тяжело дыша. — А почему вы до сих мор в этих Дрянных лохмотьях? Почему не вынмыли свои уродские рожи? От вас же несет за три ярда. — Отяжелевший язык не слушался его, и это еще больше злило Роуна. — Вы что… хотите меня опозорить? — взревел он. — Убирайтесь отсюда… и не возвращайтесь… пока не приведете себя в порядок!
— С этим можно и подождать, шеф, — заметил Лекор. — Слушай, давай сматываться отсюда. Паршиво тут. У меня прямо руки на этих твоих землян чешутся…
— Они не мои! — завопил Роун, совершенно переставая что-либо соображать. — Но я вам еще скажу, когда мы отсюда улетим…
— Он прав, босс, — оборвал Сидис. — Этот мир нам не подходит. Давай отчаливать. Только мы втроем, как раньше…
— Я — капитан паршивого бродячего звериннца! — заорал Роун. — Когда соберусь поднять конрабль, я сам вам скажу! А теперь убирайтесь! Проваливайте отсюда!
— Хозяин, — прошептал Состель.
— И ты, урод, пошел вон! — Роун пошатнулся и закрыл руками горевшее лицо.
Казалось, все вращается вокруг него и опронкидывается, а сознание медленно отделяется от тела и уплывает куда-то вверх. А потом сверху на него обрушился огненный ливень, и когда он наконец прекратился, наступила кромешная тьма…
Роун сел и огляделся, в ушах шумело, в винсках колотился пульс. Лицо перед ним предантельски расплывалось.
— Он очнулся! — сообщил кто-то.
Чья-то рука сунула ему стакан с тонкой ножнкой. Он жадно выпил содержимое и выронил бонкал. Накрашенные глаза Дарела нетерпеливо нанблюдали за ним.
— Роун! Ты просто прекрасен, когда спишь с открытым ртом. Эта капелька пота на лице…
— Где Дэзирен? — перебил его Роун.
Голова болела, но язык наконец-то развязался.
— А? Ну, она готовится к выступлению…
— Я хочу ее видеть. — Роун поднялся, неукнлюже опрокинув столик. — Где она?
— Знаешь, Роун, — Дарел завладел его рункой, — тебе надо смириться с ролью пациента… не надолго… а потом ты увидишь ее, — он нервно захихикал. — Увидишь, поверь мне. Она ведь тенбе понравилась, верно? Ты… ты желаешь ее?
Роун взял Дарела за плечи и приподнял над полом.
— Держись от меня подальше, — прорычал он и отшвырнул от себя землянина.
Комната снова поплыла перед глазами, лица исчезли в тумане, и только дружеская морда Состеля маячила где-то рядом.
— Где она, Состель? — спросил Роун. — Куда делась?
— Хозяин, я не знаю, — взмолился пес, слегка подвывая. — Это не дело собаки.
— Конечно, она мне нравится, — громко пронизнес Роун. — Я люблю eel — И он пинком отбронсил со своей дороги изящный стул. — Я тоже ей понравился, ведь верно? — Он повернулся к сонбаке. — Ну, разве нет?
На морде Состеля появилось чисто собачье вынражение.
— Без сомнения, хозяин.
— Ты так считаешь?
— Конечно. Она замечательная леди и достойнна вас, хозяин.
Роун вслушивался в эти слова и понимал, что чего-то в них до конца не улавливает.
— Я должен ее найти. Я не могу убраться из этого дурдома, пока не найду ее. — И он уверенно двинулся вперед.
Люди шарахались от него в разные стороны, поднимая гвалт, словно шумная стая птиц, слентевшаяся на свое пиршество.
— Я помогу вам, хозяин, — сказал Состель. — Сделаю все, что от меня зависит.
— Ты чертовски хороший пес, Состель. Девять дьяволов, ты — единственный друг, которого я здесь встретил…
— Хозяин! — казалось, Состель был совершеннно шокирован. — Это не дело — называть собаку другом…
Роун расхохотался.
— Полагаю, мне никогда не научиться вашим правилам, Состель. Я слишком поздно пришел… слишком поздно.
— Хозяин… а может, ты и меня заберешь с собой…
— И ты туда же? Да у вас тут что, заговор? Я же тебе сказал" не уйду отсюда до тех пор, пока не найду Дэзирен! — На пути попался стонлик, Роун и его как следует пнул ногой.
— Роун, Роун, — позвал чей-то дрожащий гонлос.
Он остановился, пытаясь разглядеть зовущего. Дарел тут же подскочил к нему, его волосы беснпорядочно выбивались из-под шапочки. Он пынтался улыбнуться, но это у него плохо получанлось.
— Ты хочешь видеть Дэзирен?.. Я тебе обенщаю, ты ее увидишь. Только подожди немного. А сейчас пойдем со мной… вечер только что нанчался. Мы наметили кое-что интересное, и ты должен все посмотреть! Это будет величайшее сонбытие века… всей твоей жизни! А в заключенние — Дэзирен!
— Состель, он врет? — поинтересовался Роун и двинулся к землянину, которого почему-то затрясло, как раба с Альфы-два, ожидающего удара.
— Хозяин, — жалобно заскулил Состель. — Хонзяин Дарел говорит правду…
— Тогда пойду…
— Ты останешься доволен, Роун, — снова разнглагольствовал Дарел. — Уж так доволен…
— Неважно. Куда мы идем?
— Сначала пообедаем. Ну, после танцев и… волнений… стоило бы подкрепиться, как ты думаешь? — он хихикнул. — А потом… ты посмотнришь чудесные вещи… все удовольствия Земли ожидают тебя сегодня вечером! — И он затанценвал прочь, зазывая других.
Роун последовал за ним, на ходу объяснив Состелю:
— Ну, если ничего другого не остается, можно и погоняться за удовольствиями.
Глава двадцать вторая
Холодный ночной воздух немного прояснил мысли. Роун глянул вниз из открытого флаера, в котором он сидел с Дарелом и двумя женщиннами, потягивающими из маленьких бутылочек напитки. Вместе с ними на шелковых подушках лежали их собаки. Вокруг сновали воздушные шлюпки, как стайки расторопных рыбок, разданвался смех и громкие возгласы.
Собака, пилотировавшая машину, опустила ее на крышу высотного здания из светящегося желнтого стекла. Роун прошел вместе со всеми через центральные двери, выглядевшие тяжелым мононлитом, но в действительности с легкостью раснпахнувшиеся перед ними с переливающейся трелью маленьких колокольцев. Раскрасневшиенся лица с горящими глазами мелькали вокруг него, но Дэзирен он среди них не узнал. Высокая девушка с тяжелой шапкой золотистых волос приблизилась к Роуну, демонстрируя голые руки цвета слоновой кости. Она бросила на него мнонгообещающий взгляд из-под полуопущенных веки зазывно приоткрыла губы, показав кончик ронзового языка. Роун ухмыльнулся во весь рот и потянулся к ней. Она вздрогнула и отпрянула назад, словно ее ударили плетью. Роун расхохонтался и стал проталкиваться вслед за Дарелом.
Когда он вошел в зал, то растерялся, глаза разбегались от обилия гостей и вина. Не сдерживая себя в питье, он поначалу чувствовал себя совершенно трезвым, и голова работала с удивинтельной ясностью.
