Кейт Лаумер - Земная кровь
— Меня зовут Дэзирен, — представилась она сама. — Я не понимаю, о чем вы говорите, но это очень волнующе.
— Дэзирен будет выступать сегодня вечером, — заметил Дарел. — Она кульминация всего веченра. — Его похотливый взгляд обшаривал ее, как лапающая грязная рука.
— Слушай, — обратился Роун к девушке. — Вечеринка, конечно, прелестная, да и ты такая красивая, что мужчины с ума от тебя сходят. Но кто-то же должен выслушать меня! Произошло самое великое событие за последние пять тысяч лет… хотя Земной Флот уже давно должен был догадаться, что блокада прекращена. Есть парень Тришинист, который голову положит, лишь бы стать командующим оккупационных сил на Земнле. Они думают, что эта планета — настоящая сокровищница, которую можно хорошенько понграбить. Самая богатая добыча всех времен и нанродов…
Дарел рассмеялся, набрав полный рот дыма, но почему-то поперхнулся. Тут же явился Состель со стаканом воды и надушенной тряпочкой. Люди стали потихоньку отходить от Роуна, заскучав от нудных разговоров.
Дарел понимающе улыбнулся и вынул изо рта сигарету.
— На вашем месте, — заметил он, — я бы чуть-чуть сбавил темп. Я понимаю, вы хотите быть великим фаворитом, но ведь надо и меру знать. Не так ретиво, мой друг, не так ретиво, люди этого не поймут.
Роун зарычал. Дарел вздрогнул.
— Вам и в самом деле следовало бы преподать кое-какие приличные манеры, — довольно резко сказал он. — Я бы посоветовал вам, например, отнрастить ногти, сделать маникюр и еще кое-что… на усмотрение Состеля, — он поднялся легким банлетным движением. — А теперь, я думаю, Дэзирен и я…
— Она будет танцевать со мной, — заявил твердо Роун.
Он одним глотком допил вино, отбросил бокал и подошел к девушке. Когда Роун обнял ее, она только удивленно распахнула свои зеленые глаза. Он же, ощутив в своих руках это воздушное, легкое, очаровательное создание, буквально линшился дара речи.
Да, впрочем, слов и не требовалось. Неожинданно для себя он сразу почувствовал музыку, звучавшую довольно громко, и его сразу же увнлек ритм красивой мелодии, задавшей ритм и человеческому сердцу. Эта музыка проникала очень глубоко, пробуждая древние забытые мечнтания.
Когда-то Стеллери учила его танцевать, и Роун вдруг обнаружил, что до сих пор не забыл ее уроков. Он окунулся в танец, как плавающий, отвыкший от воды, органично тут же ощущает свое умение плавать при первом же соприкосновении с ней. Сначала все наблюдали за ним с любопытством, затем потихоньку расступились, но праву предоставив место и свободу очаровантельной паре, исполняющей этот оригинальный навораживающий танец.
Но ничего этого Роун не видел. Он был соверншенно поглощен музыкой и девушкой, которую держал в своих объятиях. Все, о чем он так долго мечтал, наконец свершилось, и его существо букнвально пело от счастья.
Но музыка прервалась, и Роун с сожалением отпустил Дэзирен, лишь на мгновение задержав ее в своих объятиях, продолжая любоваться пренкрасным, испуганным и одновременно восторнженным ее лицом.
— Думаю, теперь я знаю, зачем так стремился сюда, — вымолвил он, переводя дыхание. — Мне кажется, я чувствовал, что найду тебя. И теперь уж я тебя не отпущу.
На глаза у нее неожиданно набежали слезы.
— Роун, — прошептала она, — почему… поченму ты не приходил раньше…— она неожиданно повернулась и убежала.
На него обрушился целый шквал аплодисменнтов и возгласов лбраво!". Все смотрели на него… Смотрели — со страхом? К нему подходили нанстороженно и с опаской, как к прирученному, но все еще дикому зверю. Из глубины зала к нему пробивалась маленькая гибкая брюнетка с такой сложной прической из нагромождения кос и лонконов на ее голове, что, казалось, они способны раздавить ее хрупкое тело. Она приближалась медленной, грациозной походкой, и ее платье, цвета воздуха, пронизанного солнечным светом, колыхалось при каждом шаге.
— Хозяйка Алоизия, — прошептал Состель Роуну, — танцовщица и очень умная женщина.
— Замечательно, — восхитилась она. — Такое прекрасное зрелище времен примитивного дикарнства! В какой-то момент я даже испугалась, не потеряете ли вы самообладания и не загрызете ли ее, — Она невольно вздрогнула и улыбнулась, слегка обнажив белый ряд безупречных зубов.
— Я раньше никогда не понимал древней мунзыки, — вставил какой-то мужчина. — Теперь, мне кажется, начинаю понимать…
— Он так к ней подскочил, а потом так обннял! — восхищался другой. — Это что, демонстранция тигриной хватки?
— Это всего лишь танец, — не совсем вежлинвым тоном ответил Роун и, повернувшись к Состелю, громко спросил: — Это ведь прилично — говорить все, что думаешь, верно?
Расценив это обращение как риторический вопрос, Состель так и не ответил, став с усердием расправлять складки на тунике Роуна.
— На вашей родине все танцуют таким обранзом? — спросила Алоизия, холодно улыбаясь.
— В каждом мире свои танцы. Некоторое вренмя мне довелось жить в цирке, и моя девушка исполняла эротические танцы в пяти разных ванриантах.
— Эротические? Как интересно…
Роун был рад, что наконец-то нашлась тема, которая их заинтересовала. Ему хотелось побынстрее отделаться от них и отправиться на поиски Дэзирен. Земное вино ударило ему в голову.
— Частенько это приводило к публичному сонвокуплению, — добавил он без всякого смущения.
— К… к… что вы сказали? — Глаза Алоизии испуганно расширились.
— А что это такое? — где-то рядом прошептал высокий тенор.
Кто-то хихикнул.
— Как собаки! Представляете?!
— В самом деле! А какого вида животное… показывало такой танец?
— Довольно красивая девушка, — подчеркнуто спокойно сказал Роун, припоминая Стеллери. — Я любил ее, — добавил он, чувствуя необходинмость хоть как-то защитить память о ней.
— Да он не просто дикарь, — произнес громко голос за спиной. — Уверен, что он из низших.
Роун обернулся. Высокий, широкоплечий землянин стоял рядом, оглядывая его презрительнным взглядом. У этого атлета были хорошие мунскулы и крепкая грудь.
— Хозяин Хаг, — прошептал Состель, — извенстный атлет.
— Хаг! — визгливо выпалила Алоизия. — Канкой волнующий контраст: сильнейший человек Ягмли, интересующийся древними атлетическими искусствами… и этот… первобытный мужчина…
— Пожалуйста, — начал Дарел, кладя ладонь на руку Роуна, — думаю…
— Плевать, — оборвал его Роун. — Слишком много всего у вас тут считается неприличным. И — человек, и я потею, истекаю кровью, ем и испражняюсь…
— Роун! — воскликнул Дарел. Алоизия с возмущением отпрянула назад. Состель поперхнулся.
— Пошел вон, — приказал Хаг. — Не знаю, кто тебя сюда привел, но ты не подходишь обнществу цивилизованных людей…
— А в Земном Флоте нет ни грамма цивилинзованности, — спокойно возразил Роун. — Интенресно, что вы будете делать, когда они появятся здесь? Они же смерчем пройдутся по всем этим вашим ухоженным садикам, стеклянным зданиням и приличным манерам. Что тогда вы станете делать?
— Уверен, тридцать тысяч лет культуры понмогут нам, — высокомерно заявил Хаг.
Роун сжал кулак и поднес его к самому носу атлета.
— А знаешь, что это такое? Хаг, морща нос, уставился на жилистый кунлак.
— Мне кажется… древние земляне… имели какой-то вид спорта, ну, в общем, они колотили друг друга, складывая руки именно так. Это пронисходило в колизее, называемом Мэдисон Сквер Гарден, и победителю вручали виноградный лист… или что-то в этом роде…
Роун замахнулся и без лишних слов треснул Хага кулаком по носу, тем не менее попридержав силу своего удара. Атлет рухнул как подкошеннный, утирая кровь с разбитой губы. По толпе пробежал возмущенный ропот.
— Ты… ты, тварь! — поднимаясь, злобно крикнул Хаг.
— Отлично, — радостно бросил Роун. — Ну и что, помогли тебе тридцать тысяч лет культуры?
Гости с напряжением ожидали развязки иннцидента. Роун шагнул к Хату и врезал ему еще раз, теперь уже по челюсти. Тот снова свалился с полным недоумением на лице.
— Ты же атлет, — подзадоривал его Роун. — Ну, давай, вставай, дай мне сдачи!
Хаг встал и сжал кулаки, держа их перед собой, затем шагнул к Роуну и замахнулся, но Роун легко отвел мускулистую руку и нанес оченредной удар Хагу в живот, когда же тот согнулнся, Роун умудрился влепить еще и пощечину. Атлет грохнулся на пол и… разрыдался.
Роун наклонился, подхватил его, поставил на ноги и мягко похлопал по щеке.
— Может, тебе это и неизвестно, но слезы в драке еще никому не помогли. Да и вообще, их лучше оставить при себе, а то ведь и засмеять могут. И потом, — наставлял Роун, держа атлета ни шкирку как какого-нибудь паршивого щеннка, — никто из них не станет бить так мягко, как я тебя сейчас. Они дерутся куда круче и больнее. А уж если ты упал, — он отпустил руку, и Хаг мешком свалился на стеклянный пол, — то никто поднимать тебя не станет, а ногами добавят… вот так. — И он, для примера, пнул Хага под ребра. Тот взвыл от боли и пополз прочь. Слезы градом текли по его щекам.
