Евгения Федорова - Вселенская пьеса. Дилогия (СИ)
— Эй, — я осторожно тронул ее за плечо.
Женщина дернулась, словно я ударил ее.
— Ты чего?! — зашипела она на меня.
— Мы же разговаривали, — растеряно напомнил я.
— Нельзя говорить!
— Но мы же говорили.
— А я уже уснула. Ты не отстанешь?
— Нет, не отстану, — усмехнулся я. — Ты рассказывала о веронах… о планете вообще.
— Есть каста жителей, есть каста крестьян, — недобро глядя на меня, вздохнула пленница. — Жители, это те, кто имеет достаток и может позволить себе городские апартаменты. Именно жители под присмотром Школы и занимаются работорговлей.
— А крестьяне? — уточнил я.
— Они тупые. Дикари. Они не знают всеобщего языка, потому не способны понять Жрецов, целью их жизни является существование и размножение. Для этого нужно много работать. Самые лучшие фрукты, овощи и мясо к столу Жрецов выращивают крестьяне, потому что их разум не утяжелен пониманием.
— Откуда ты все это знаешь? — не удержался я.
— А тебе какое дело? Знаю и знаю… а вообще, я тут давно, кое-что успела разузнать. Все, я больше не хочу об этом говорить!
— Ну хорошо, — согласился я, чувствуя, что если буду перечить, женщина и вовсе может замолчать. — А про хозяев клеток ты можешь что-то рассказать? Как тут все устроено, долго сидеть, пока не купят?
— Я же тебе уже сказала, что торгуют жители, — она взглянула на меня как на умственно отсталого. — И сидеть тут, как и в любом магазине, приходится по-разному. Найдется на тебя покупатель… — ее губы искривились, — купят тотчас. А если товар неприглядный, вроде тебя и меня, пройдет время, прежде чем кто-то решит выложить крупную сумму.
С пленниками здесь не церемонятся, выводят по частям из клеток два раза в день. Умыться, сделать то, что нужно, поесть и снова обратно. На каждую партию пленников шесть — восемь охранников.
— Очень много, — проворчал я.
— Да! Молчать нас заставляют, чтобы не сговорились. А если что-то делаешь не так, то опомниться не успеешь, как уже лежишь на полу.
— Понятно, но я все же попробую удрать отсюда.
— Только когда тебя купят. И то…, - она многозначительно посмотрела на меня.
— У меня нет времени!
— Здесь оно есть у всех.
Что я мог ответить ей? Что моя планета подвергается смертельной угрозе, пока я тут жду? Что враг, которого я пощадил, возможно, пилотирует мой корабль в неизвестном направлении? Да, ей до этого не было дела!
Вздохнув, я медленно лег на спину и задремал.
— Подъем! — я вздрогнул и открыл глаза. Альбинос облокотился о прутья нашей клетки с кислым выражением на лице. Рядом стояло двое охранников и щуплый старичок с совершенно лысой головой и короткой седой бородкой. Я посмотрел на женщину и увидел в ее глазах испуг.
— Вставай, Доров! Блоха тебя возьми, но твою разбитую рожу купили тотчас! Мне пришлось сделать хорошую скидку за твои синяки, но держать тебя и кормить вышло бы дороже!
Женщина облегченно вздохнула.
— А ты, — сказал альбинос с угрозой. — Если тебя, жаба, не купят через три дня, пойдешь на утилизацию. Будет что остальным жрать.
Я закашлялся. Неужели они кормят своих пленных тем, что негодно на продажу? Разве такое возможно?! Я снова взглянул на женщину — лицо ее было белее мела. То ли она не знала, чем их здесь кормят, то ли испугалась того, что обещал ей альбинос.
— А по-другому никак? — спросил я, поднимаясь.
— Молчи, — потребовал альбинос и обратился к старику: — Он характером не очень, коль уж вы заплатили, совет вам: судя по всему, ваша покупка из тех, кто непременно попытается убежать. Так что не зевайте, пожалейте заплаченных денег.
Я про себя ругнулся. Ну кто альбиноса за язык тянул?!
— Ничего, — проскрипел старичок, — я уж за ним пригляжу.
Альбинос засмеялся. Видать, он знал об этом старичке нечто, о чем я даже не догадывался.
— Лучшего хозяина тебе и придумать было нельзя, — сказал он сквозь смех. — Выпускайте его.
Охрана открыла решетку, и я вышел в проход.
— Пошли, — сказал старик и зашагал к коридору. Я с удивлением посмотрел на альбиноса. Предполагалось, что я должен слушаться этого старикашку?
— Иди, иди, — альбинос подтолкнул меня к выходу. — И не вздумай ему перечить — огребешь по полной и радости и счастья.
— От него? — я скептически нахмурился.
— Не в твоем положении и не с твоими умениями, — серьезно сказал работорговец. — Старик сам тебе все расскажет, если сочтет нужным. А не расскажет — увидишь.
— Для чего он хоть меня купил, огород пахать? — поинтересовался я, идя рядом с альбиносом по коридору. Старичок уже успел уйти довольно далеко. Прыткий.
— Для дела, — резко отмахнулся работорговец. — Не позорь мое честное имя, веди себя соответствующе и не пробуй сбежать… да кто же меня слушает, сколько вас таких умных через мои руки прошло! Теперь все червей кормите!
— Так уж все?
— Ну, кто поумнее, тот наверняка жив. Здесь все от тебя зависит.
Глава 13. Удачное приобретение
Мы вышли из низкой железной двери, похожей на герметичный межотсековый люк, и попали во внутренний двор. В лицо ярко ударило солнце, ушей коснулся приглушенный шум городской жизни. Парлак 15 был столь же «гостеприимен», как и его младший брат. Воздух казался раскаленным, в заасфальтированном дворе витало мутное марево и сетка, обтягивающая территорию, с двадцати шагов казалась размытой. По асфальту словно плавали лужи, из-за подобных миражам оптических эффектов. Сами посудите, откуда тут вода при такой жаре?
Старичок поджидал нас у ворот.
— Все, — сказал работорговец. — Иди и не порти лицо нашей компании.
— Громкое название для рабской лавочки, — проворчал я.
— Не думаю, — альбинос в последний раз подтолкнул меня в спину и, повернувшись, юркнул обратно в приятную прохладу коридора. Дверь за ним закрылась с неприятным чмоканьем.
Я постоял на месте, подслеповато щурясь, потом, сильно хромая, подошел к старичку, который терпеливо меня ждал, глядя куда-то сквозь забор.
Железная воротина тут же отъехала в сторону, пропуская нас. Старичок кивнул охранникам и вышел, я последовал за ним.
Мы оказались на узкой улице, которую обступили песочного цвета дома, и неторопливо пошли вперед туда, где в конце переулка виднелась широкая дорога. По ней постоянно ехали в обе стороны маленькие сребристые машинки, горбатые, блестящие в ярких солнечных лучах. От их блеска рябило в глазах. Нет, одним эта планета была удобна — здесь не нужны были никакие мудреные источники энергии. Солнце жарило так, что и выдумывать ничего не стоило. Парлак 15 являлся по сути одной большой солнечной батареей. Уже потом, взглянув на город с высоты, я понял, что не ошибся в таких предположениях. Крыши домов блестели так же, как маленькие смешные машинки.
— Мне стало интересно, — внезапно сказал старик, шаркая рядом со мной, — кто такие, эти земляне.
Я с любопытством посмотрел на него. Старик шел тяжелой походкой, его сухощавое тело вряд ли было способно на многое. И при этом он считал, что я от него не сбегу. Никаких ошейников, кандалов. Старик пришел один, он рассчитывал со мной справиться. Я решил не делать скоропостижных выводов и повременить с побегом. Пока все складывалось для меня отлично, но кто знает, что будет дальше? Если на Парлаке 13 люди живут черте сколько, может и старик этот еще не стар? Может, он на марафетной дистанции обгонит меня как нечего делать?
— Не знаю, — пожал я плечами, отвечая на слова старика. — Обычные.
— Это для тебя они обычные, а я землян никогда не видел. Слышал, правда, кое-что, но ничего лестного для тебя, — старик коротко и пронзительно глянул на меня. Что-то в нем было, в этом старике такое, что заставило меня вздрогнуть.
— Как мне вас звать? — спросил я, чтобы избавиться от неприятного чувства.
— Зови меня Учитель Ри, — подсказал старик.
— Да? — удивился я. — И чему же вы учите?
— Тому, чему ты хочешь научиться.
— А если я ничему не хочу научиться? — забросил я пробную удочку.
— А это правда? — старик остановился и достал из кармана узкий черный браслет. — Руку протяни, — потребовал он. А я думал, что кандалов не будет. Небось шокер какой или еще похуже.
— Что это?
— Просто браслет, чтобы тебя замечали, и знали, что ты принадлежишь Школе.
— Просто браслет? — не поверил я.
— Просто, — кивнул головой старик.
— Маячок? — предположил я.
— Зачем? — искренне удивился Учитель. — Руку дай.
Я протянул, и он защелкнул браслет на запястье моей левой руки.
— Почему ты дал левую, слабую руку? — спросил он, поворачиваясь. Он больше не смотрел на меня и вновь направился к выходу из переулка.
По привычке, — подумал я. — Обычно на левой руке носишь часы. А еще, если снимать, правой орудовать намного легче, чем левой.
