Кирилл Мошков - Провал резидентуры
Я поворачиваюсь. Ее крупное, сильное тело уже задрапировано моим халатом - я все-таки выше ее, и халат волочится по полу. Возникает Талу и уносит сброшенную ей на пол одежду. Слышно, как он в ванной запускает стиральную машину.
- Боевой у вас парнишка, - улыбается она. - Лен, если в столице появится Шихле - дайте ему знать обязательно.
- Шихле, - мрачно говорю я, но все-таки улыбаюсь. Дело-то уже, в общем, прошлое. Будучи светской дамой в тех умопомрачительных белых платьях, она, помимо замирания сердца, заставляла кружиться голову, дыхание захватывало. Теперь она такая же, как я - гонимая, напряженная, отчаянная. Я чувствую телесное волнение от ее близости - от близости молодой, очень красивой женщины, на которой только халат, причем мой. Этому волнению почти не мешает даже неожиданное напряжение от того, что она рождена на другой планете, под светом другого солнца. Но романтического восторга, влюбленности, сладкого галантного колыхания я больше не испытываю.
- Шихле, - повторяю я. - Что его с вами все-таки связывает?
- Он мой начальник, - усмехается она.
- Как... он - тоже?
- Да, Лен. Уже два года он мой начальник, с тех пор, как его перевели на нашу базу. Честно вам сказать, я люблю его. Как мужчину люблю.
Ну что ж, в конце концов, как раз эти два года я в ссылке и вообще ни к чему ее не обязывал. Все правильно. Тем более, что он ее соотечественник. Тем более...
- Последний вопрос. Раз он разведчик, то, вероятно...
- Да, Лен, на самом деле он совсем другой. Не беспокойтесь. Человек, которого он играет, мне никогда бы не понравился.
Я киваю. Сказать-то мне особенно нечего.
- Обязательно дайте ему знать, Лен. Я очень боюсь, что он примчится за мной лично, хотя ему сейчас по легенде полагается сидеть бирюком в своем особняке в Динхоовоо. Как бы он не попал в ту же ловушку, что и я.
- Я понял вас. Что ж, мне пора. А то охрана спохватится. Я пару раз в день буду присылать к вам Талу, вся связь - через него. Хорошо?
- Хорошо, Лен, - говорит она и вытягивается в кресле. - Спасибо вам. Я никуда не буду уходить отсюда.
Я выхожу. Перед глазами у меня стремительное, плавное движение их тарелок. Великолепные корабли, интересно, каков принцип их действия? Выхлопов что-то не видно. То-то же, господин генерал, нечего меня было держать за идиота. "Считайте, капитан, что я не слышал этого. Если еще кому-нибудь расскажете этот бред - считайте, что вы уже в психиатрической клинике. Великие Черные боги всем сонмом вам там случайно не мерещились?". Лиина - инопланетянка. Смешно. Белые космонавты! Я опять прыскаю. На дорожке перед домиком ко мне присоединяется Талу, и мы трусцой бежим через пляж к поместью.
У подъезда зевает вышедший из машины офицер надзора.
- Купались, барон? - вежливо спрашивает он.
Я киваю. Появляется старший дворецкий.
- Шавлу, я буду завтракать в кабинете, - говорю я ему и вхожу в дом.
Глава четвертая.РАБ
Продумано все было хорошо, и поэтому мне удалось добраться до города успешно. Дядя Шавлу на мотоцикле с коляской выехал, как обычно, в девять - за покупками в поселок. Я с мотоцикла незаметно соскочил за полкилометра до поселка, задами пробежал, без приключений купил на платформе билет, дождался электрички и сел в четвертый класс.
И вот я еду в Столицу. Поезд скучно тянется вдоль побережья - заросли, заросли, свинцовое море, какого я и в поместье навидался. Каждые четыре километра - позиция ПВО. Уже у самой столице вижу - стоит на посту у капонира наш брат беляк в куртке военсилы и, со скучной рожей на поезд глядя, с бруствера мочится. Знает, змей, никто с поезда не соскочит его за нарушение прибрать.
В вагоне - сплошь наш брат беляк, да на чистых местах у тамбура - человек шесть черных господ бедняков. Ну и, ясное дело, где наш брат беляк - там хохот, кашель, орут во весь голос, от дешевого табаку сизый дымина стоит, мужики водку хлещут. Я сижу себе у окошка, никого не трогаю. И меня не тронули. Кстати, повезло.
В Миноуане выскакиваю на платформу - курточка, брючки, чемоданчик, ну чисто господский посыльный. Патруль, ясное дело , тут как тут. Фельдфебель - черный, важный. Да двое из военсилы, наш брат беляк.
Говорит со мной белый: господин фельдфебель, видно, брезгует.
- Кто, говорит, таков будешь, белый?
Я смирненько говорю:
- Его сиятельства барона Лена Вир Рриоо дворовый человек, с поручением в господский столичный дом.
- Покажь документы, - цедит наш брат беляк. Ишь ты, думаю. Ходит с черным господином фельдфебелишкой - так уж и сам, что ли, почернел?
Достаю подорожную. Мне ее господин барон чин чинарем выправил. Там и печать комендатуры есть. Только комендатура написала - с посылкой в Мину, это такая деревня к западу от поместья, а господин барон дописал, получилось - в Миноуану. Беляк читает-читает, губами шевелит - деревня, видно, неотесанная - да господину фельдфебелю отдает. Тот только одним глазом зырк и говорит:
- Пусть катится, куда его послали.
Отдают мне бумажку, и я через ворота выкатываюсь на площадь. Вдоль стены, конечно, как нашему брату беляку полагается. А город-то шумит-гремит! Я тут уж два года не был, но кой-чего помню - сел на трамвай в задний вагон, где одного нашего брата беляка напихано, два хоня плачу и еду себе на Дуан-Гиан, где у господина барона городской дом.
Тут меня какой-то белый, от которого водкой воняет, хватает за шкирку и как мне в ухо заорет:
- Эй ты, любимчик господский, чистенький, поехали со мной, а?
Этого мне только не хватало! Долго рядиться мне с ним не к чему - внимание привлеку. Я ему по-нашему отвечаю:
- Шел рамаат тилу белцор, мол, ты не на того напал.
- Это еще почему? - рычит он.
Делать нечего. Не врубается сам-то. Я ему говорю:
- Шел нейр рабес кишмаат бецвану, то есть, я из тех, за кого белые боги покарают. Это у нас, у беляков, штука серьезная, а я ведь и впрямь из красной касты, у меня даже волосы рыжие. Черные-то господа про это толком ничего не знают, а вот эта белая шваль лапу убрала и примирительно так говорит:
- Ладно, браток, ты, мол, прости.
Я киваю, и тут трамвай выезжает на Дуан-Гиан. Я помнил, что место красивое, но тут мне прям захолнуло: деревья стоят в два ряда, все одинаковые, постриженные, значит, по зимнему времени желтые, а по сторонам дворцы - всех больших черных господ дворцы, всех там баронов, графьев, виконтов и прочих.
Вылезаю я из трамвая и сразу к стенке шасть, вдоль улицы брысь, а тут и наш дом - трехэтажный, давно не крашенный, по фасаду краска облупилась. Я его через двор обошел и в белый ход - дзынь, дзынь!
Появляется белая морда, девчонка моих лет.
- Привет, - говорю, - сестренка.
- Какая я тебе сестренка, белый, - говорит она мне, а я ей:
- Какая-какая, ты ж, - говорю, - поди, моего дяди Бэблу дочка, Тила тебя звать, а я, значит, тебе двоюродный брат, Талу я.
Так она на меня посмотрела, эдак посмотрела и говорит:
- Точно, Талу. Я тебя и не узнала, вон длинный какой стал. Ну проходи, белый.
И во внутрь меня пускает. Я ей говорю:
- А ты что ж, тут с дядей Бэблу и с тетей Малой одна живешь?
- Зачем, - она говорит, - одна, тут еще Амила живет, сестра моя, только она маленькая, ты ее не помнишь.
- Как это, - говорю, - не помню, ей же щас лет десять уже должно быть.
Тут она меня к дяде Бэблу приводит и говорит:
- Папа, - говорит, - от господина барона вот племянник твой приехал. - И уходит.
Дядя Бэблу - серьезный белый, он управляет домом в столице. Длинный такой, тоже рыжий, как я, только еще и с бородой.
- Здравствуй, белый, - говорит он. - С чем пожаловал?
- Меня, дядя Бэблу, - говорю, - господин барон с секретным поручением прислали. Чтобы только Комитет не пронюхал.
- Ага, - говорит дядя не без удовольствия. - Ну и чего надо сделать?
- Телефон, - говорю. - А вот это для отводу глаз.
И даю ему пакет, какой мы обычно в город посылаем - счета, чеки, письма и всякое такое.
- Ага, - говорит дядя. - Ну давай, звони. В людской телефон не прослушивается.
Там у нас в людской стоит телефон - когда господа в городе жили, по нему продукты заказывали. Кому из черных господ может в голову прийти, что по белому номеру, с тройки начинающемуся, можно делать какие-нибудь дела господина барона?
Я набираю номер.
- Радио "Тридцать", - говорят.
Я стараюсь говорить без акцента. Честно сказать, мне это всегда удается: я все ж не у фермера картошку копаю, а у господина барона служу. Так что - выходит.
- Пожалуйста, Мин Даноо.
Пронесло, думаю: не поняли, что белый говорит.
- Мин Даноо, - говорит господин Мин Даноо, я его голос хорошо знаю, он про белую музыку передачу ведет.
- Информация от барона Рриоо, - говорю. - Лиина Шер Гахоо.
- Так, - говорит он. - Твой номер чист, белый брат?
Всем известно, что господин Мин Даноо к белым очень уважителен - уж больно нашу музыку любит.
