Золотой человек - Филип Киндред Дик
Дуглас окинул его испытующим взглядом.
– Сегодня ночью, – сказал он, взглянув на часы, – РЭМы нанесут новый удар. Сюда же. Для верности. Сейчас четыре пополудни. До атаки считаные часы. Вам к этому времени следовало бы спуститься под землю, в убежища. Здесь, наверху, не останется камня на камне. Хотите, могу забрать вас с собой. Но если решите рискнуть, остаться тут…
– Думаете, нас может… вытолкнуть назад?
– Откуда же мне знать? Как жребий ляжет. Возможно, вас вытолкнет назад, в прошлое, а может, и нет. И если нет…
– Если нет, обстрела нам не пережить ни за что.
Дуглас развернул на диване вынутую из кармана карту.
– Патруль пробудет в этом районе еще полчаса. Если решите отправиться с нами в убежища, пройдите по этой улице вот сюда, – сказал он, чиркнув по карте ногтем. – Вот к этому относительно ровному пустырю. Патруль – подразделение Политической Службы. Они и доставят вас вниз. Пустырь отыскать сумеете?
– Да уж наверное, – вздохнул Тим, взглянув на карту и поджав губы. – Вообще-то вплоть до нынешнего утра этот «пустырь» был двором начальной школы, где учились мои ребятишки. Туда они и направлялись, когда их остановили ваши солдаты. И ведь еще вчера…
– Семь лет назад, – поправил его Дуглас.
Свернув и спрятав в карман карту, комиссар опустил на лицо маску и вышел за порог, но на парадном крыльце снова остановился.
– Возможно, мы с вами еще увидимся. Возможно, нет. Решать вам, а на раздумья у вас всего полчаса. Что бы вы ни решили, удачи!
Отвернувшись, он энергично зашагал прочь от дома.
– Пап! – засияв от восторга, закричал Эрл. – Пап, так ты пойдешь служить в армию?! И маску такую же будешь носить, и стрелять из такой же штуковины? И змея с турбинными двигателями водить?
Тим Маклин, опустившись на корточки, привлек сына к себе.
– Вот как? Значит, тебе правда хочется остаться здесь? Понимаешь, если я стану носить такую же маску и стрелять из такой же штуковины, вернуться обратно мы уже не сможем.
На лице Эрла отразились сомнения.
– А как-нибудь после вернуться разве нельзя?
– Боюсь, нельзя, – покачав головой, ответил Тим. – Возвращаемся мы или нет, решать нужно прямо сейчас.
– Ты же слышал, что мистер Дуглас сказал, – с отвращением прошипела Вирджиния. – Обстрел начнется всего через пару часов.
Тим поднялся на ноги, прошелся из угла в угол.
– Давайте смотреть правде в лицо. Если мы останемся в доме, нас, скорее всего, разнесет в пыль. Возможно, забросит назад, в наше время, но шансы на это ничтожны. Ничтожны… а риск крайне велик. Правда ли нам хочется остаться здесь, под градом РЭМов, зная, что любая секунда может стать последней в жизни, слыша их свист на подлете и грохот взрывов все ближе и ближе, вжимаясь в пол, ожидая, прислушиваясь?..
– Ты хочешь вернуться назад? – прервала его Мэри.
– Конечно, однако риск…
– Речь не о риске. Ответь: правда ли тебе хочется вернуться обратно? Может, ты хочешь остаться? Может, Эрл прав. Представь: вот ты в мундире, в маске, с одной из этих винтовок вроде огромной иглы. За рулем змея!
– А ты тем временем в фабрично-трудовом лагере! А дети в государственном центре для перемещенных лиц! Что их там, по-твоему, ждет? Чему их, по-твоему, там научат? Какими они, по-твоему, вырастут? И, уж поверь…
– Наверное, их выучат чему-либо полезному.
– Полезному? Для кого?! Для самих себя? Для человечества? Или для военных нужд?..
– Они останутся живы, – напомнила Мэри. – Целы и невредимы. А сидя здесь, в доме, и дожидаясь начала обстрела, мы…
– Да, уж конечно, – проскрежетал Тим. – Живы. Скорее всего, вполне здоровы. Сыты, одеты, обуты и под присмотром.
Окинув взглядом детишек, он решительно стиснул зубы.
– Ладно. Допустим, останутся они живы. Останутся живы, взрослыми вырастут, только какими? Какими? Ты же слышала, что он сказал! Костры из книг в семьдесят седьмом! На чем им воспитываться, откуда черпать мысли? Какие идеи пережили семьдесят седьмой? Какие убеждения вдолбят им в головы эти, из государственных центров для перемещенных лиц? С какими ценностями, с какими моральными принципами им жить дальше? Чего ради таскать винтовку или стоять у конвейеров?
– Ну, есть ведь еще и блок КИТ, – заметила Мэри.
– Промышленное конструирование и технологии. Карьера для светлых голов. Для самых талантливых, с воображением. Логарифмические линейки, карандаши. Чертежи, планы, расчеты, открытия. Да, девочкам это по силам. Девочки займутся созданием нового оружия, а Эрл в Политическую Службу пойдет. Присматривать, чтоб оружие не залеживалось без дела. А если кто из солдат отклонится от заданного курса, не захочет стрелять, Эрл донесет куда следует, и отступников отправят на перевоспитание. Дабы упрочить их политическую благонадежность, отучить от сомнений в единственно верном порядке, предписывающем тем, у кого есть мозги, изобретать оружие, а тем, у кого мозгов нет, – стрелять из него!
– Однако они останутся живы, – повторила Мэри.
– Живы?! Странные у тебя представления о жизни! Вот это, по-твоему, жизнь? А впрочем, может, и так, – внезапно признал Тим, устало покачав головой. – Может, ты и права. Возможно, нам следует отправиться под землю с Дугласом. Остаться в нынешнем мире. Остаться в живых.
– Я этого не говорила, – негромко возразила Мэри. – Нет, Тим, мне просто нужно было проверить, правда ли ты понимаешь, почему нам стоит рискнуть. Стоит остаться здесь, в доме, надеясь на чудо.
– То есть ты согласна на риск?
– Конечно! Как же иначе? Отдавать детей в этот их центр для перемещенных лиц нельзя ни за что. Чему их там выучат? Ненавидеть, убивать и разрушать? – с блеклой улыбкой ответила Мэри. – Вдобавок, они привыкли к Джефферсоновской школе, а здесь, в этом мире, на ее месте только пустырь.
– Так мы возвращаемся? – пискнула Джуди, с мольбой в глазах вцепившись в Тимов рукав. – Уже возвращаемся, прямо сейчас?
– Не сейчас, милая, но вскоре, вскоре, – заверил ее Тим, высвобождая руку.
Мэри захлопала дверцами шкафчиков со съестными припасами, порылась в одном, в другом.
– Все на месте. Что они там забрали?
– Ящик консервированного горошка. И все, что нашлось в холодильнике. И парадную дверь разнесли в щепки.
– Спорим, мы побеждаем?! – завопил Эрл.
Подбежав к окну, он выглянул наружу, однако, разочарованный видом клубящегося пепла, обернулся и вопросительно взглянул на Тима.
– Ничего не разберешь! Все в тумане! Здесь что, всегда так?
– Да, – подтвердил Тим.
Эрл поник головой.
– Только туман, и все? Ничего больше? А солнце-то хоть когда-нибудь светит?
– Пойду сварю кофе, – сказала Мэри.
– Прекрасная мысль.
Удалившись в ванную, Тим взглянул на собственное отражение в зеркале. Разбитые губы покрылись коркой запекшейся крови. К головной боли прибавилась легкая тошнота.
– Просто
