Кольцо Небулона - Лекора Грелдэй

Коридоры «Кольца» тянулись бесконечно — чёрные стены, красные линии, ровный свет. Я шёл, не думая, куда, просто подальше от неё, от этого зала, от всего. Злость ушла, и на её месте остался только гул вопросов. Что это было? Почему я ничего не помню? И что Рагна хотела сказать? Голова раскалывалась, тело ныло, и я понял: мне нужно место, где можно выдохнуть. Отдохнуть. Подумать.

Я свернул в очередной коридор, и вдруг свет впереди изменился — стал мягче, живее. Дверь? Я толкнул её, не ожидая ничего особенного, и замер. Передо мной открылось поле — настоящее, мать его, поле. Трава, чуть влажная, шуршала под ногами, а над головой раскинулось ночное небо — чёрное, усеянное звёздами, такими яркими, что глаза резало. Я шагнул вперёд, вдыхая воздух — свежий, не как в коридорах, а настоящий. Это что, планета? Или часть «Кольца» такая? Я не знал и, честно, уже не хотел знать. Слишком устал.

Пройдя немного, я плюхнулся на траву, прямо посреди поля. Лёг на спину, глядя на звёзды, и выдохнул. Плечо всё ещё болело, дыхание рвалось, но тут, под этим небом, было тихо. Злость ушла, оставив только вопросы, что крутились в голове, как эти звёзды над мной. Что-то во мне изменилось — я чувствовал это, но не понимал что. Рагна видела что-то, чего не видел я. «Белые звёзды»… Это про глаза? Или про что-то ещё? Я стиснул зубы, глядя в небо, и подумал: надо найти ответы. Но не сейчас. Сейчас я просто хотел лежать тут и дышать.

Звёзды сияли, холодный ветер тёр лицо, и я лежал, слушая тишину. Впервые за сутки я не злился — просто был. Но вопросы никуда не делись.

Я лежал на траве, глядя на звёзды, и впервые за чёрт знает сколько времени чувствовал что-то похожее на покой. Не злость, не ярость, не это вечное желание кому-то вмазать — просто тишину. Ветер холодил лицо, трава колола шею, а звёзды сияли, как фонари над старым космопортом. Я даже выдохнул спокойно, без хрипа, и подумал: может, хоть на минуту всё дерьмо отпустит. Плечо ныло, но уже не так, и я почти расслабился, глядя, как небо мерцает надо мной. Умиротворение, мать его. Кто бы мог подумать.

А потом звёзды начали ярчать. Сначала медленно, как будто кто-то подкручивал свет, а потом — резко, до рези в глазах. Я прищурился, пытаясь понять, что за хрень, и тут дошло: они не просто ярче — они ближе. Это не звёзды, чёрт возьми! Я вскочил, сердце рванулось в горло, и ноги сами понесли меня в сторону. Бежать, пока не прибило — вот единственная мысль, что крутилась в голове. Что бы это ни было, оно летело прямо ко мне, и я не собирался проверять, насколько оно дружелюбное.

Взрыв грянул, когда я успел отбежать метров на двадцать. Не огромный, не такой, что разносит всё в пыль, а резкий, мощный, как удар кулака в точку. Энергия — плотная, сконцентрированная — врезалась в землю там, где я только что лежал. Ударная волна рванула следом, и меня швырнуло вперёд, как тряпку. Я сгруппировался в воздухе — спасибо старым рефлексам — и рухнул на траву, прокатившись ещё метров десять. Больно, мать его, но ничего не сломал. Плечо взвыло снова, спина заныла, но я жив. Поднялся, хватая ртом воздух, и оглянулся. На месте «звезды» дымилась воронка — небольшая, но глубокая, как будто луч пробил землю насквозь. Я выругался про себя: эта штука бы любой корабль Федерации продырявила, даже бронированный бы попотел.

И тут — откуда ни возьмись — появился он. Шестерня. Высокий, тощий, в своём чёрном плаще с красными шестерёнками, что крутились на рукавах. Его лицо — или что там вместо него — скрывала маска с одним глазом-линзой, что мигала красным. Он шагнул из тени, будто вырос из воздуха, и остановился, глядя на меня. Линза сузилась, как будто он удивился.

— Ты что тут делаешь, смертный? — его голос был скрипучим, как ржавый механизм, но в нём сквозило искреннее недоумение. — Это мой полигон. Испытания идут, а ты тут валяешься?

Я выпрямился, морщась от боли в плече, и фыркнул. Злость опять зашевелилась, но я был слишком вымотан, чтобы орать.

— Валяюсь? — бросил я, стряхивая грязь с куртки. — Я тут чуть не сдох от твоей «испытательной звезды», гений. Это что, теперь вместо приветствия у вас тут взрывы раздают?

Он наклонил голову, линза мигнула, и я услышал, как что-то щёлкнуло в его плаще — будто шестерёнки внутри провернулись.

— Это не звезда, — сказал он, шагнув к воронке. — Это прототип. Энергетический импульс, сфокусированный. Ты должен был уйти с арены, а не шляться по моим зонам. Как вообще сюда попал?

Я хмыкнул, глядя на него. Вопросы опять полезли в голову, но я слишком устал, чтобы разбираться.

— Через коридор, — буркнул я. — Искал место, где выдохнуть после вашей берсеркерши. Не знал, что у вас тут тир для психов.

Шестерня замер, его линза уставилась на меня, и я почувствовал, как он меня изучает. Злость тлела, но покой, что был под звёздами, ещё не ушёл до конца. Я хотел спросить, что за прототип, что за полигон, но сил хватило только на то, чтобы стоять и дышать. Он шагнул ближе, и я напрягся — не из страха, а просто на всякий случай.

— Уходи, — сказал Шестерня, его голос стал резче. — Полигон не для тебя. Следующий импульс будет через минуту. Не хочу чистить твои останки.

Шестерня повернулся и пошёл прочь, его плащ с красными шестерёнками шуршал по траве, а я, не думая долго, рванул за ним. Ноги ныли, плечо болело, но стоять на месте после этого взрыва я не собирался. Он заметил меня почти сразу — линза в его маске мигнула, и он остановился, наклонив голову, как будто не понял, что я тут забыл.

— Ты чего таскаешься за мной, смертный? — прогудел он, его голос скрипел, как старый механизм.

Я выдохнул, стряхивая грязь с рук, и бросил, не глядя на него:

— Да потому что я вообще не шарю, где я