Внучка жрицы Матери Воды - Лариса Кольцова
— Приходи просто так, — нашла она выход из положения. — Пожалуйста, выбирай себе любую из моих комнат. Живи там, когда тебе будет совсем уж скучно. Но забудь о своей дикой затее! Твоё трудовое вдохновение ещё пригодится тебе на личные нужды.
На другой же день у Гелии появилась новая прислужница, и тем самым мне дали понять, что бродить сюда каждый день не стоит. Гелия не страдала пристрастием к украшательству домашнего интерьера, живя в относительно пустом пространстве, не загромождая его избыточными предметами, так что убираться было бы легко. Если ей дарили те подарки, которые нельзя съесть или непосредственно ими украсить себя, она с беспечностью их раздавала всем подряд.
В один из дней я предложила ей, когда она собиралась уходить из дома, заодно давая понять, что и мне тут делать-то особо нечего, — почистить окно в спальне. Никто из её профессиональных уборщиц так не удосужилась обратить внимание, насколько окно мутное.
— Как хочешь, — отозвалась Гелия безразлично, пребывая мыслями где-то не здесь, — но я могу и не вернуться сегодня. Не испугаешься, если придётся остаться одной? И пожалуйста, никому не открывай дверь и никого без меня сюда не впускай! Вот тебе новый ключ. Ифиса на днях сменила замки.
Она ушла. Какое-то время я слонялась по огромной квартире, занимающей значительную часть этажа, решая, не стоит ли всё же уйти? Ночевать тут одной не хотелось. И всё же я не уходила, пребывая в непонятной взбудораженности, как будто знала, он заявится!
Открылась входная дверь, я вздрогнула, но вошла Ифиса. В её роскошных волосах рдел искусственный цветок, усыпанный драгоценными искрами мелких камней. Её всегдашняя оживлённость никогда не казалась напускной. Но я-то знала, что ласковое приветливое ко всем и ни к кому в отдельности выражение лица, всего её облика в целом, победоносно красивого, праздничного, таили за собой как за ширмой полное равнодушие ко всем, кто не есть она сама. Одна лишь Гелия являлась исключением для Ифисы, но уж никак не я.
— Ты тут? — улыбнулась она, скрывая тень очевидного и неприятного удивления, что я тут. — Милое дитя, что-то часто ты стала тут появляться. Чего ты тут обретёшь такого ценного для себя? Для личного опыта?
— Зачем ты отвратила Гелию от моих платьев? — спросила я, не скрывая такого же неприятного удивления её появлением.
— Я? Да ты что! Она сама решила, наконец-то! Приобрести себе профессиональную и очень дорогую мастерицу. Сама посуди, у каких особ она появляется. В каких домах и имениях её всегда рады видеть. И как она ни жадна бывает порой, тут она всё же решила на себе не экономить. Ей одна очень влиятельная женщина, а не я, посоветовала сменить стиль своих нарядов. Простота, сказала она, пусть останется для улицы, где всегда снуют толпы простолюдинов. Гелия приняла к сведению…
— Ты надолго? — перебила я.
— А что? — взвилась она неожиданно. — Кого ожидаешь? Я могла бы задать тебе тот же вопрос.
— Гелия разрешила мне тут остаться переночевать, — ответила я. — Мне без бабушки скучно.
— А тут весело? — подковырнула она. — С кем собралась повеселиться?
— Просто загулялась по городу, а домой идти уже не хочется. Не всё ли равно где отдыхать?
— Я тоже пообедала в «Ночной Лиане», — поделилась она. — Решила зайти отдохнуть, зная, что Гелии нет дома.
— Представляю, как тяжек был твой труд по поглощению роскошного обеда, — не удержалась я от насмешки.
— Нет, — вздохнула она, — Я почти не ела. Хотя и намеревалась… за чужой-то счёт чего и не наполнить себя до предельной сытости…
— Встретила Ал-Физа?
Она какое-то время молчала, уйдя в свои не очень-то и весёлые раздумья и отчасти сбросив всегдашний маскировочный блеск. Потом сказала, глянув искоса, — С Рудом обедала.
Я вздрогнула, а она, как женщина с необычайно развитой нервной системой, наделённая тончайшей чувствительностью, отлично это уловила. И она, и я, мы обе вели себя как две соперницы, нагло и ласково лицемеря друг другу в лицо. — Вижу он один, я и подошла. Чего же тратить скудные свои средства, когда рядом такой щедрый человек? Он пригласил, я села, и тут кусок в горло не лезет и всё! В чём дело? Не знаю. Видимо, день такой выдался не голодный… Ты лучше домой иди. А то Гелия может вернуться…
— Не вернётся она так скоро! — возразила я грубо, — а может, останется ночевать у своих друзей. Там не то, что комнат, а и домов несколько, любой выбирай для отдыха и сна. Её в одно имение пригласили на какой-то потрясающий праздник. Так кажется…
— А меня туда не пригласили. Не дотягиваю уровнем своего таланта до столь высокого общества, — Ифиса уселась на диван в гостевом холле, раскинув вокруг себя пышный подол, состоящий из нескольких прозрачных и тончайших слоёв. Самый верхний состоял сплошь из сквозного голубоватого и розоватого кружева, так что Ифиса напоминала утреннее облако. Я уставилась в её самодовольное лицо с туго натянутой и розовеющей кожей на скулах, а всё же это было давно уж не юное лицо. Полнота тела придавала и коже лица уникальную моложавость, атласную гладкость, да куда ей было до меня! Такому наряду куда больше подошло бы юное лицо.
— Ты расстроилась? — спросила я с наигранным сочувствием.
— И не думаю даже расстраиваться. Дел у меня больше нет, как развлекать всякую праздную и пошлую тусовку, состоящую из мнящих о себе то, чем они не являются. Пусть и высоко роятся эти аристократические бабы, да мошкара плюгавая все они. А я настоящая птица! — Она опять горделиво расправила свои тончайшие искристые юбки, как птица перья. Я невольно залюбовалась красотой её оперения, оспорить которое не могла, как творец подобного же текстильного таинства. — Красиво! — похвалила я искренне. — Только я тоже так могу.
— Конечно, — подтвердила она. — Только ткань очень уж дорога для тебя. Ручная вышивка, — и она подняла кверху юбки, открыв полные ноги в кружевных, тончайше-паутинных чулочках. Я едва не задохнулась от зависти, видя такую роскошь и подумав о том, что будь у меня такие чудеса под моей
