Андрей Ливадный - Среда выживания
– Нельзя так шутить, хомо! Мне непонятен ваш юмор, – эшранг угрожающе приподнял и расправил кожистые крылья.
Неизвестно, как бы разрешилась неловкая ситуация, не раздайся в коридоре внезапный шум.
Отчетливо чавкнула кожистая мембрана, на пороге бара появился тот самый хондийский рабочий, недавно поправлявший лианы огненного плюща.
Вслед за ним в помещение вошли двое охранников. Их движения были все такими же угловатыми, неуклюжими.
– Последователи! – изгой-полукровка вскочил, полы его одежды распахнулись, тонкие прорези вживленного бионического автомата мгновенно разрядились свистящим, несущим смерть роем игл, щедро смоченных токсином.
– Смерть чужим! Во славу Бестужева! – тщательно подогнанный хитиновый камуфляж полетел на пол, под ним обнажилась броня, очереди из импульсного оружия хлестнули в посетителей, – несколько хонди повалились на пол, эшранги попрятались за изгибающейся стойкой, лишь тот, что торговался с Найлом, теперь медленно оседал: пули пробили его грудь, снесли голову, изорвали крылья.
Рядом возникла фигура в боевом бронескафандре, голос, усиленный аудиосистемой, прорычал:
– На колени, предатель!
Двое Последователей сцепились с морфами. Ц’осты получили внезапное подкрепление: живые экраны, транслировавшие соревнования, оказались их сородичами, подрабатывающими в баре. Неудивительно, ведь морфы часто используют свои уникальные способности к мгновенным трансформациям, чтобы заработать на жизнь честным путем, не считая зазорным послужить в качестве мебели либо оборудования. В отличие от одичавших собратьев такие ц’осты не опасны… если речь не идет об их жизни!
Клубок тел превратился в шар, покатился в направлении стойки.
Найл незаметно потянулся за оружием. Все происходило очень быстро, из коридора слышался топот, тонкий визгливый звук сервоприводов – к Последователям спешило подкрепление. Изгой-полукровка, разорванный очередями, истекал токсином. Хонди, уцелевшие после первых выстрелов, перевернули столы, укрылись за ними, но не стреляли в ответ – иглы бионических автоматов не в силах пробить бронескафандр.
Морфы явно брали верх. Один из Последователей уже валялся на полу в луже крови. Его экипировка превратилась в кровавое месиво. Неуязвимость ц’остов общеизвестна, и связываться с ними стал бы только полный псих, но ситуация менялась каждую секунду: ослепительный огненный шар разорвал клубок тел, морфов разнесло в клочья – тут уже никакая регенерация не поможет!
В задымленное помещение ворвались сервы.
Тяжелая, закованная в броню рука перехватила движение Найла:
– Не дергайся!
В общей неразберихе ледяное спокойствие сохранил лишь незнакомый Найлу странник, тщательно скрывающий свою истинную сущность.
Мудро, если он предвидел нападение. Последователи Бестужева люто ненавидят людей, добровольно согласившихся на генетические изменения.
Дым от взрыва постепенно рассеивался.
Незнакомец так и остался сидеть за барной стойкой, лишь обернулся в сторону боевиков секты.
– Назовите себя! – неожиданно потребовал он, игнорируя направленное на него оружие сервов.
В помещение бара вошел еще один человек.
– Мы Последователи Бестужева, – громко и отчетливо произнес он. – Ты не слышал о нас?
– Нет.
– Лжешь. Мой БСК видит тебя насквозь! Ты заражен чужим ДНК. Ответь, насильно ли тебе имплантирован хондийский нерв? Над тобой надругались или…
– Это осознанное решение, – спокойно ответил незнакомец.
– Смело. Но глупо. Мы бы удалили имплант и отпустили тебя. Но теперь приговор подписан. Убейте их! Всех!
Незнакомец обвел взглядом разгромленное помещение, на миг поймал затуманившийся взор Найла, прищурился, подмигнул ему, словно спрашивал: поможешь?
Найл едва заметно кивнул. Терять нечего.
Казалось, Последователи утратили интерес к происходящему. Грязную работу выполнят сервы. Потрепанные кибернетические механизмы уже выволокли из-за стойки насмерть перепуганных эшрангов, один остался сторожить их, остальные засеменили к укрытию, где прятались хонди.
– Всех выстроить в ряд! Расстрелять! – громоподобный голос эхом метался по всему помещению.
– Разве Бестужев одобрял убийство людей? – глухо спросил незнакомец. Он не стал дожидаться, пока сервы займутся им, сам встал в общий ряд. Найл заметил: его ниспадающая, похожая на плащ одежда скрывает под собой мягкий струящийся шелест металлокевларовой брони. Над правым плечом ткань немного топорщилась. Приклад? «Оружие должно быть достаточно громоздким», – промелькнула мысль.
– «Лишь сила крайних, неодолимых обстоятельств заставила нас изменить человеческой натуре, допустить имплантацию чуждого нерва, – процитировал командир Последователей. – Он мерзок. Нерв искажает сознание, уничтожает личность, уподобляет нас тварям, ввергшим Пандору в хаос чередующихся катастроф. Я мечтаю о дне, когда последний из них издохнет, и мы очистимся, вернем себе человеческую сущность!» – так сказано в «Догматах», предатель. Мы следуем учению Бестужева!
– Прежде чем умереть, я хочу знать, настолько ли ты человек? – бесстрашно ответил незнакомец.
– Что?!
– Сними боевой шлем! Открой лицо. Я хочу убедиться!
– Нет!
– Тогда ты мне не судья!
Последователь на миг задумался.
– Что ж. Смотри! – раздалось шипение, шейное кольцо разъединилось.
Найл онемел. Такое он уже видел! Плоть, сросшаяся с кибернетическими компонентами!
– Ты – не человек! – презрительно обронил незнакомец.
– Наследники «Прометея», последователи Бестужева и Русанова, вправе использовать киборгизацию! – яростно возразил Последователь. – Ты ничего не смыслишь в истинных технологиях! Тобой руководит нерв!
– «Мы не пойдем по пути киборгизации, – в ответ процитировал незнакомец. – Слияние сознаний, технологическая телепатия, использование кибернетических имплантов так же пагубно, оно стирает нашу индивидуальность, делает расчетливыми, уподобляет машинам. Многие, кто ступил на этот путь, утратили все человеческое!»
– Ты читал «Догматы»?!
– Да!
Последователь лишь усмехнулся.
– Жалкая попытка выиграть несколько секунд жизни. Что ж. Ты попробовал. Читать и понять – не одно и то же!
* * *Время умирать или собирать камни?
Егор загнал себя в тупик.
Несколько дней назад все виделось иначе, проще, жизнь несла его в потоке черной ненависти, он был мертв не физически, но духовно.
Все выгорело. Пожарище в душе подернулось пеплом, под ним даже не тлели уголья.
Егор заблудился.
Острая, жгучая ненависть к существам иных цивилизаций, помогавшая жить, заполнявшая внутреннюю пустоту, постепенно гасла, а ей на смену приходило замешательство. Трое суток он шел, придерживаясь старой дороги, все отчетливее понимая: Пандора изменилась до полной неузнаваемости.
Природа планеты поражала. Она возникла и развивалась стихийно, не имела ничего общего с планомерным освоением территорий, процессами терраформирования.
«Выжил ли вообще кто-нибудь?» – спрашивал себя Егор.
Он шел наугад в надежде встретить признаки цивилизации, но взгляд находил лишь руины древних сооружений, обломки космических кораблей, ставшие частью рельефа.
Солнце он так и не увидел. Каждое утро свет вспыхивал, разливался над Пандорой, но его источник оставался загадкой. Духота и влажность царили под сенью деревьев, но стоило подняться выше, на древнюю дорогу, как оглушающий зной и горячий ветер осложняли путь.
Он понятия не имел, в каком направлении движется. Имплантированные карты местности не помогали. Сеть древних дорог в районе последнего, рокового боя еще не была нанесена на них.
В запасе оставалось немного воды да пара брикетов пищевого концентрата.
Все, чем он жил, исчезло. Словно судьба решила покончить с Бестужевым, изолировать его вне привычного пространства и времени.
Егор тяжело переживал необъяснимую коллизию. К исходу третьего дня пути им овладела темная безысходность.
«А что тебе надо? – с издевкой спрашивал внутренний голос. – Ты ведь так жаждал «очистить» Пандору. Наслаждайся. Вокруг никого».
Он хмуро молчал в ответ, не вступая в ожесточенный мысленный спор.
Все потеряло смысл. Не на что надеяться, некого ненавидеть. Пустота внутри становилась абсолютной, всепоглощающей, даже хондийский нерв теперь воспринимался иначе: впервые за многие годы хотелось его реакции, но тот не проявлял себя, словно умер.
К закату третьего дня пути Егор увидел возвышающийся в виде холма корпус хондийского крейсера и свернул к нему, ища укрытие на ночь.
Нужно понять удивление и замешательство Бестужева, когда нерв неожиданно встрепенулся, а в сознании появились смутные образы эшрангов, хонди… и даже морфов, которых Егору приходилось встречать лишь пару раз, да и то в обстоятельствах гибельных, экстремальных.
