Мать Вода и Чёрный Владыка - Лариса Кольцова
— Волосы зачем красите в такие дикие цвета? — он опять перешёл на официальное «вы». — У вас же неподражаемый природный цвет.
Меня задела его бесцеремонность, и я молчала.
— У вас фантазия временами невероятная, дикая. Эти ваши шляпки с цветами, ягодами, когда вы гуляете в лесу. Или ваши шлейфы, мерцающие платьица, когда вы похожи на нездешнюю комету, упавшую на унылую эту планету.
— Чем же тут уныло? Тут, мне кажется, прекрасно.
— С непривычки и кажется, но новизна быстро облетит, и унылая суть заявит о себе и тут. Как же вы меня развлекаете, когда я вас вижу, проезжая мимо по шоссе. И я всегда при этом думаю, это же истинное украшение всего этого вымученно-прилично-официозно-унылого города. Вы меня замечали после того, как мы столь взаимно непостижимо разбежались после тех удивительно насыщенных часов, проведённых вместе в моей машине? Для того и гуляла ты каждое утро, выслеживая мою машину… Ну, согласитесь, даже такие стеснённые условия, какими были и ограничены наши встречи в машине, оказались ярче по своей насыщенности, чем комфортные сновидения в вашем кристалле. Почему, как вы думаете?
— Я не запоминаю снов. И не смотрю на чужие машины. Мало ли кто там проезжает. Я не приучена пялиться на то, что не имеет ко мне отношения.
— Это я-то не имею к тебе отношения? Я имею власть не только над твоей реальностью, но и над твоими снами.
— Мне неприятен ваш тон. Всё же, это официальное приглашение. Вы же вызвали, а сами издеваетесь…
— Официальное? Зачем ты мне, если официально? Какие у меня могут быть дела с тряпичных дел мастеровым? У меня свободное время, вот и всё. — Он сел, наконец, напротив. Никакого эффекта, столь ожидаемого, я не произвела. Приди я в платье Эли, в том ужасном, он и этого не отметил бы. Во что-то обряжена и ладно.
— Зря ты не ушла, — сказал он, — не послушалась Артура. Может быть, иногда и надо прислушиваться к чужим советам…
Я поразилась тому, что он слышал наш с Артуром разговор, не понимая, что это не проблема при наличии связи. Артур же был слишком завышенного мнения об окружающих людях, думая, что они не позволяют себе того, чего не позволяет он сам.
— Нарядилась как на бал. Какого бала ты тут ожидаешь? Бабочка-фея. С чего ты взяла, что ты бабочка? Ты же глупая муха, нацепившая себе бирюзовые крылья. Вкусная и сочная муха. Ты где-нибудь наблюдала, чтобы муха ловила паука? Ты же любишь природу, ты наблюдательна, как и все художники. Думаешь, раскусила меня? Я всё думал, вдруг у неё сработает чутье, и она не придёт? Ну, действительно, не мог же я притащить тебя насильно? Ты же свободный человек. Чтобы я тебе сделал? Я же не Чапос, или кто там ещё в столице кишит, как бациллы в заражённом водоёме. А ведь ты хотела туда сбежать, пренебрегая такой удачей как жизнь в полной безопасности и сытости.
Чёрный цвет делал его худее на вид, облегающая одежда открывала руки выше локтей, и его бицепсы, бронзовые, невероятно сильные, завораживали меня. Игра в неприязненность не обманывала, хотя и задевала. Я подняла на него глаза… И словно бы мои чувства, исходя из моих глаз, передавались ему и смывали с его лица сумрачность.
— Мне знакома твоя одежда, — произнесла я. — На ней изображён… скарпон? — я не без труда выговорила название иноземного насекомого.
— Умница! — похвалил он, — твоя память — блеск. Ты могла бы стать кем-то, кто больше, чем изобретатель оригинальных одеяний для троллей. Но название ты несколько исказила. Скорпион. Не боишься, что укусит?
Я уловила поток его мыслей, будто он был плотно-водяной, и обдал меня всю прошлым и даже пошатнул, как в прихожей у Гелии. К счастью, я сидела в кресле.
— Жалко, что нет машины времени, — сказал он.
— Машины чего?
— Да так. Образ того, чего нет ни у кого, но что может возвращать утраченное.
— Но ведь… когда мы с тобой… время не вернулось?
— Я оценил твою страстную отзывчивость, но тебе всегда чего-то не хватало для того, чтобы почувствовать себя счастливой. В машине тебя нервировала спешка, в твоём кристалле отсутствие разговоров по душам. Вот и будем говорить с тобой. Не спешить. Ты помнишь, как этот зверюга однажды едва не напал на тебя? — и он указал на изображение скорпиона, — Видишь, сохранил не только как память о тебе, но и как напоминание о собственном скотстве. Ты простила меня за то нападение? Ты же очень злопамятна…
— Если бы я была злопамятной, не произошло бы того, что и случилось девять лет назад. Что есть причина всему тому, что ты назвал «насыщенными часами», проведёнными в машине, а также не было бы наших совместных сновидений под крышей «Мечты».
— Ну да, — вздохнул он.
— У нас, согласись, странные отношения.
— Чего же тебе не хватало? — спросил он
— Мне не хватает прогулок с тобой, разговоров, как с Антоном.
— Прогулок? Ты же сама носилась от меня как от привидения!
— Нет! Я всего лишь хотела ввести тебя в определённые рамки, поскольку на виду у местной публики нельзя вести себя так, как было возможно когда-то… когда мы гуляли вдоль берега реки до самых Дальних Песков… Зачем ты так себя ведёшь? Я ведь могу и разлюбить тебя…
— Зачем? Ты обворожительно-нежная по виду, но при соприкосновении ты можешь быть и колючей. Я хочу, чтобы ты стала атласной не по одному лишь виду. Не собираюсь быть твоим воспитателем, но хотелось бы проводить с тобой только отрадные мгновения. Если уж выбрал тебя местной женой…
— Выбрал? А у меня согласия спросил?
— Разве ты не дала своего согласия? Или же… тебя, действительно, привлекает Антон? И только лишь его невнятное поведение и делает тебя столь двойственной, когда ты не уверена в этом легковесном мальчике-одуванчике, поэтому играешь со мной, чтобы не лишиться даже такой неполноценной связи, если в твоём понимании… Я груб для тебя? Чрезмерно продавливаю твою зефирную суть?
— Я не понимаю многих слов, которые ты употребляешь. Зе-фир?
— Лёгкую, нежную твою суть имею я в виду. И отплёвывать колючки, которые ты маскируешь своими лепестками, мне надоело. Они не есть твоя суть, а лишь подобранные на жизненной дороге осколки чужого опыта. Не твоего! Чего ты ими утыкалась вся? Или ты будешь моей безупречной девочкой, или… ступай и дальше бегать за сиюминутным расположением Антона!
Мне и в голову не приходило, что он настолько серьёзно ревнует меня, и его постоянные упоминания Антона я считала за
