Дэвид Файнток - Надежда патриарха
– Мне хочется выпить.
– Я говорил тебе…
– Да, сэр. Я провел целый день, думая, как это побороть. Мне хотелось на стену лезть. Но до этого не дошло – в вашем баре я обнаружил все сорта спиртного.
– Ты, змееныш, – два наряда! Четыре!
– Я ведь не говорил, что я что-то выпил. – Его плечи поникли. – Какой я дурак, что пришел сюда. Мне показалось, что вы способны мне помочь.
Это могло быть пренебрежением и надменностью. Могло быть и отчаянием.
Я пошевелился, чтобы облегчить боль в спине.
– Почему пришел ко мне?
– А к кому же еще, сэр? Вы – начальствующий надо мною офицер.
Почему каждый молокосос, которого я знаю, тащится ко мне со своими проблемами? У меня своих хватает, и лишнего времени и сил нет.
– Хорошо, мой приказ отменяется. Пей сколько влезет. – Он вспыхнул, сжал кулаки, тут же разжал. – Что-нибудь еще, Ансельм?
Гардемарин весь как-то обмяк, словно признал свое поражение.
– Нет, сэр. – Он побрел к двери.
Надо позволить ему или утонуть, или выплыть. Он не родился алкоголиком, а стал им. Сам заварил эту кашу – вот сам пусть и расхлебывает.
Где-то в это время был день. Когда Северная и Южная Америка освещаются лишь луной, на других континентах служащие садятся за свои столы. Я сделал столько звонков, сколько было возможно, но через час не мог подавить зевоты. Потянувшись, я позвонил своим секьюрити и подкатился к лестнице. Спустя несколько секунд три дюжих молодца подхватили мое кресло.
– Пока не надо, – вздохнул я и поехал в гостиную. Ансельм сидел перед баром со спиртным и задумчиво смотрел на бутылки.
– И сколько уже принял на грудь? – презрительно спросил я.
– Пока ни капли.
– Отчего же?
– Боже, вы жестокий сукин сын. – Он подавил всхлип. – Я думал, вы выгоните меня со службы, но теперь мне уже все равно.
«Господи Иисусе, что я наделал?» Я прокатился по комнате и захлопнул дверь.
– Ансельм…
Он вскочил как ужаленный:
– Извините меня, господин Генеральный секретарь. При исполнении своих обязанностей или нет, я должен держать себя в руках.
– Тем не менее ты сказал правду. Я правда жестокий. И я никогда не был способен помочь тебе. Это я должен извиниться. – Я похлопал рукой по дивану. – Иди, сядь здесь. – Он подошел и сел. – Сколько тебе – семнадцать?
– Ну… через два месяца.
– Когда ты начал пить?
– Три года назад.
– В Девоне для этого есть все возможности. Полдюжины пабов в нескольких минутах ходьбы от ворот. Хотя тогда он был еще кадетом. Выходит, какой-то бармен рискнул нарушить закон. Я полюбопытствовал, как так получилось.
– Раз плюнуть. Они даже не спрашивали у меня удостоверение личности – достаточно было моей униформы.
– Это не делает вам чести, гардемарин. На службе пил когда-нибудь?
– Нет, – вспыхнул он. – Никогда.
– Но приходил обратно в Академию, еле держась на ногах?
– Не совсем так. – Он усмехнулся. – По крайней мере, я был не один такой.
Я не клюнул на приманку. Военные везде одинаковы, повсюду в мире.
– И часто это с тобой бывало?
– Почти каждую неделю. Начальник Академии Хазен… добрый… – Он покраснел. – Вернее сказать, великодушный.
«Растяпа» было бы точнее. Я в бытность начальником Академии тоже порой сквозь пальцы смотрел на отлучки гардемаринов, но не настолько, чтобы они совсем распускались.
– Каждую неделю – слишком уж часто, – сказал я вслух. – Да ты и сейчас не на службе. Это было ошибкой.
– Вы собирались отослать меня обратно. – Он отчего-то упал духом.
Все равно что пустить свинью в огород… Он немного взял себя в руки, этот парень, но оставлять его без присмотра в этом спиртохранилище…
– Нет, Тэд. Я отменю эти распоряжения. Ты останешься с нами.
Хотя Дэнил Бевин был хорошим и трудолюбивым парнем, трудно было ожидать, что кадет в одиночку справится со всей Генсековской канцелярией. Мне требовался именно гардемарин, и Ансельм хорошо подходил для этого. Кроме того, я чувствовал себя должником перед ним за мою жестокость.
Лицо у него сделалось такое, точно ему подарили на Рождество видеосимулятор с экраном на весь потолок. Он глубоко вздохнул, словно не веря в реальность происходящего.
– Работать у вас, сэр? – изрек он дрожащим голосом.
– Вы согласны, мистер Ансельм?
– Да. О, да.
Я хмыкнул, довольный своим решением.
– Некоторое время надо будет хорошо поработать. Ни капли спиртного – ни на службе, ни в свободное время. И не покидать резиденцию без разрешения от меня или мистера Бранстэда.
– Слушаюсь, сэр. Что-нибудь еще?
– Да. Трудно себе представить открытое неподчинение приказу, но если ты это сделаешь – то есть наберешься смелости выпить хоть рюмку, – ты немедленно должен об этом доложить.
– Слушаюсь, сэр.
– И могу добавить: ты будешь выпорот так, что живого места на тебе не останется. Может, эта угроза тебе поможет.
Он с тоской посмотрел на полки со спиртным:
– Вы доверяете мне остаться рядом с этими бутылками и потом все вам рассказывать?
– Я надеюсь, что ты осознаешь оказанную тебе честь, малыш. Или тебе не место на Флоте.
Контроль за тем, как, например, отрабатываются тяжелыми физическими упражнениями наряды, никто никогда не ведет. Проводить проверки на Флоте не принято. Подобное вранье и представить невозможно.
– Да, сэр. Каковы мои обязанности?
– Я уж постараюсь тебя занять. Для начала занимайся по утрам гимнастикой с Бевином. Не хочу, чтобы вы распускались.
Могу поклясться, что я услышал короткий смешок.
После завтрака на пути к кабинету меня поймал Филип:
– Почему вчера вечером Джаред был в слезах?
– Понятия не имею, – остановился я на мгновение.
– Ты ведь говорил с ним, да?
– Не очень удачно. Но я не считаю, что был грубым. – Я замялся. – Его ты спрашивал?
– Он ничего не говорит, кроме того, что был счастлив снова оказаться дома. – Филип горько усмехнулся. – Надеюсь, это не перепады настроения. Он сильно расстроится, если ему понадобится дополнительное лечение.
Я похлопал Фити по руке:
– Ты все время за ним присматриваешь, не так ли? В двенадцать лет он геройски бросился за Джаредом в джунгли нижнего Нью-Йорка, надеясь его спасти.
– Я старался. Папа, нам нужно поговорить.
– В моем кабинете. – Я покатил дальше.
– Ты выглядишь хмурым. Что-то не в порядке?
– Нет, это… – Я покачал головой. – Звонили из госпиталя Джона Хопкинса. Чарли Витреку операция по трансплантации не помогла. Они должны будут попробовать еще раз. – Об этом я и хотел позаботиться. – А в чем дело, сынок?
Фити подвинул пуфик и сел у моих ног, как делал это в детстве.
– В стародавние времена человек мог обратиться к своему королю с просьбой о милости.
– Я не король, – фыркнул я.
– Просто тиран. – Он улыбнулся, чтобы смягчить жесткость этого слова. – Трудной была поездка в Англию?
– Ужасно. Везде кровь… Я призвал нескольких влиятельных семей… И от воды, которой тушили пожар, повреждения. Залы с экспонатами в руинах. Потребуются века, чтобы…
– Я хотел сказать, насколько трудной была поездка для тебя.
В жалости я не нуждался.
– Со мной все в порядке. Ну, конечно, я сейчас не так мобилен, как раньше. В любом случае тут не о чем говорить. – Не надо было мне с ним так резко. Он руководствовался самыми лучшими побуждениями.
– В таком случае я прошу о милости. – Его официальный тон насторожил меня. Я издал неопределенный звук. – Я прошу несколько дней твоего времени.
– После возвращения я очень занят. Постараюсь что-нибудь придумать.
Надо будет вдвоем пообедать. А после трапезы я смогу…
– Я хочу взять тебя в путешествие.
– Куда?
– Я бы предпочел, чтоб ты сам увидел.
– Сынок, у меня огромный штат. Помощники, охрана… Я не могу просто так их всех…
Он озорно вскинул брови:
– А как же Лондон?
– Это другое дело.
– Пожалуйста, сэр. Если вам нужно что-нибудь взамен, я сделаю это. – Его голос был тихим, манера спокойной, как будто внутри него установился какой-то мир.
– Расстанешься с твоими политиками-«зелеными»? – спросил я полушутя.
Долгая пауза.
– Если такова будет цена.
Через мгновение я пошел на попятную:
– Не буду об этом просить.
Все ж таки у меня осталась хоть капля совести.
– Папа, ты мне нужен. Поедем?
У меня перехватило дыхание. Откуда он мог знать, что я вызывал Дерека точно такими же словами?
Я не имел представления, в какое болото сам себя загоняю.
– Да, сынок. Как скоро?
Мы все обсудили и назначили крайний срок через пять дней. До того времени я успею закончить неотложные дела. К тому же я не мог так поспешно покинуть Тамаровых.
Едва услышав, как стрекочет вертолет Дерека, я направил свое кресло к посадочной площадке. Бевин побежал за мной, стараясь не отставать: мы с ним были по горло погружены в дела Адмиралтейства.
