Владимир Михайлов - Наследники Ассарта
Глава девятая
1
Мне все-таки не удалось безмятежно проспать те немногие часы, что были отпущены обстоятельствами. Снова что-то застучало в виски – настойчиво, в тревожном ритме. Кто-то требовательно звал:
– Капитан Ульдемир! Капитан… Уль!
Еще не проснувшись как следует, я уже понял, кто это. И постарался ответить как можно более бодро, хотя в горле пересохло, как это бывает после сна, крепкого, как спирт. Так что несмотря на усилия я все же похрипывал:
– Это ты? Ты? Где ты? Я рад тебя слышать, Эла!
– Я вблизи. На Ассарте. И тоже рада. У тебя все в порядке?
– Более или менее. Почему ты сейчас не здесь? Тебе ведь так легко…
Она ответила не сразу. Но если бы я мог сейчас слышать ее голос, он наверняка звучал бы решительно. При прямом обмене мыслями о выражении голоса можно только догадываться, но я был уверен, что не ошибся.
– Думаю, Уль, это не нужно. К тому же у меня другое задание.
– Зачем же ты вызвала меня? Тебе нужна помощь?
Я произносил все это вслух, хотя она воспринимала, конечно, только мои мысли. И на слух голос мой сделался еще более хриплым.
– Нет. Хотела лишь предупредить тебя. Наши друзья…
Я не вмиг понял, что она имела в виду экипаж: ту четверку, что осталась с людьми Ястры, когда меня, как говорится, полетели сюда.
– Мои ребята в порядке. Совсем недавно мы разговаривали.
– Очень хорошо. Нужно, чтобы все вы как можно быстрее заняли свои позиции. События pазвиваются стpемительнее, чем ожидалось. Постарайся повтоpить их. Обстановка на планете сейчас, в главных чертах, такова…
Несколько минут она вводила меня в курс дела: что, где и как.
– Исходя из этого, и размести экипаж.
– Понял. Послушай…
– Желаю удачи. Всего.
И она исчезла из мысленного пространства. Я еще минуты три пытался молча докричаться до нее; она не слышала, а скорее – просто не пожелала больше разговаривать.
Нет, не дают человеку отдохнуть как следует. Да и вообще…
Я сидел на постели, свесив ноги на пол, и в голову лезли всякие не относящиеся к делу мысли – вроде того, что все проходит и нельзя дважды утопиться в одной и той же ложке воды.
А впрочем – что я, планетарное существо, знаю о людях космической стадии – пока сам еще не стал таким?
И снова вкралась пронзительная мысль: а не пора ли? Что, в самом деле, осталось мне в этом мире? Человека удерживают в этой жизни два чувства: любопытство относительно того, что еще не было пережито, и желание продлить или повторить то хорошее, что уже было. Но любопытство мое иссякает, его осталось уже на самом донышке, а хорошее почему-то имеет свойство не повторяться. Продлевать же то, что происходило со мной в последнее время, совершенно не хотелось. Так что я вроде бы мог уйти хоть сейчас. И что мне за дело до того, кто будет править на Ассарте и каким путем пойдут все семнадцать планет скопления Нагор? Все тем же самым пойдут – по прежним расчисленным орбитам…
Однако, кроме двух уже названных чувств, существует и еще одно: ощущение долга перед другими. Кто-то и в чем-то полагается на тебя и надеется, что ты выполнишь то, чего от тебя ждут.
Мои товарищи.
И – Ястра.
Я ведь месяцами приучал – и в конце концов приучил себя к мысли, что с нею – все, инцидент закрыт, все унес ветер.
Но, выходит, даже самого себя никогда не познаешь до конца. Есть в тебе такие уголки, куда тебе вход воспрещен. Во всяком случае, до поры до времени.
Может быть, там, в космической жизни, нас и ждет бесстрастие вечного наблюдателя. Но пока я здесь…
Ну что же, пусть ребята выходят на свои стартовые рубежи.
2
Докричаться до Рыцаря мне удалось не сразу. Да и когда он откликнулся, восприятие оставалось нечетким, кое-что приходилось просто угадывать.
– Рыцарь, я капитан. Срочно.
Ответа не было, и пришлось собрать все силы, чтобы усилить сигнал.
– Рыцарь, я капитан…
Мне в ответ пробормотали что-то неясное.
– Где вы сейчас?
– …Пути. Миновали…
Что они миновали, понять не удалось.
– Как скоро сможете прибыть? Срочное дело.
В ответ до меня донеслись звуки, в которых я скорее угадал по интонации, чем разобрал доброе немецкое ругательство. И еще несколько слов:
– …докла …мение …сли будет …зволено …дировать конвой, сможем быс…
Над ответом я раздумывал недолго:
– Нет. Нам пока не нужно терять законное положение. А если вы окажете сопротивление… обойдитесь без крови, иначе…
Уве-Йорген не стал дожидаться окончания фразы:
– …нятно …колько часов …монте …чнее не могу …место.
Я уже хотел бросить бесполезные попытки, когда связь вдруг установилась, как если бы включился дополнительный канал. Вероятно, все четверо объединили свои усилия и дали Уве-Йоргену возможность передавать и принимать сообщения, не слишком напрягаясь. А может быть, они, находясь в движении, вышли из теневой зоны, какую могло создать какое-то большое сооружение или источник поля.
– Капитан, я Рыцарь. Слышу хорошо. Прости за промедление: был очень приятный сон. Теперь внимательно слушаю.
– Какова обстановка? Объясни членораздельно.
– Я уже докладывал: мы усыплены и нас везут на тяжелой машине – видимо, в столицу.
Да, судя по четкости, расстояние между нами было небольшим.
– Ты все еще спишь?
– Для конвоя – сладко грежу. Чувствую себя как после месяца на курорте.
– У вас есть шансы стряхнуть конвой без большого шума, как я уже говорил?
– Думаю, это не потребует труда. Скоро?
– Сразу же, как только я договорю. Программа действий такова…
И я изложил ему ту часть плана, которая касалась их непосредственно и которая успела за эти минуты у меня сложиться. Впрочем, в ней не было ничего сложного. Дело техники.
– Ясно, – услышал я в ответ. – Сделаем на эф-эф.
Он иногда ввертывал такие вот словечки времен своей молодости.
3
Не открывая глаз, мерно дыша, Уве-Йорген слушал и запоминал, стараясь не выругаться вслух при каждом новом толчке. Только один раз он переспросил – по той же безмолвной связи, разумеется:
– А это-то зачем?
– Есть предположение, что…
Капитанский монолог продолжался еще несколько минут. В заключение было передано:
– Я, видимо, буду оставаться в этих же местах. Как только все займут новые посты – докладывать независимо друг от друга.
– Все понял.
Я пожелал друзьям доброго пути и успехов, на этом разговор иссяк:
– Вопросы?
– Не имею.
– Конец связи.
– Конец.
4
Миграт с удовольствием убедился в том, что в расчетах своих был прав: Хен Готу известны были и такие входы-выходы, о которых сам Магистр представления не имел. Что тут удивительного: парень был, хотя и непродолжительное время, но весьма и весьма доверенным лицом Властелина: они вместе мечтали, а это почти всегда ведет к взаимной откровенности.
Вот и сейчас, когда историк вдруг исчез из виду, даже тени не осталось, Миграт не смутился: просто понял, что еще один тайный вход где-то совсем рядом и Хен Гот успел скрыться в нем.
Остановившись, Магистр внимательно осмотрелся. Пока он крался, стараясь не упустить историка, он не старался точно сориентироваться в пространстве, откладывал на потом, лучшим ориентиром являлся сам Хен Гот. Сейчас пришла пора привязаться, как говорят военные, к местности.
Первым заметным строением, на которое наткнулся в темноте его взгляд, оказалась старая знакомая: древняя и потому неизносимая башня Тонг. Та самая, с вершины которой он днем наблюдал за подходами к Жилищу Власти – и не только за ними.
А впереди – там, где минуту назад исчез Хен Гот, – тоже маячило что-то, своей упорядоченной структурой отличавшееся от окружавших Миграта развалин. Дальше возвышались уже дома уцелевшего Первого пояса.
Мысленно Миграт вернулся на Тонг, на свой наблюдательный пункт. Место, где он сейчас находился, днем располагалось в поле его зрения. Сейчас надо было как бы увидеть его сверху.
Он и увидел. И даже более того: понял, что в нескольких шагах перед ним находится тот самый пятачок, на который днем сел маленький частный аграплан, высадивший, в числе прочих, и пресловутого Советника Жемчужины, Ульдемира. А маячившее впереди сооружение было не чем иным, как старинной аркой, под которой и скрылись днем прилетевшие люди.
Получалось, что ход, использованный сейчас Хен Готом, не был таким уж неизвестным Магистру; но оставался, однако, неисследованным.
Что же: всему свое время. Сейчас это время – решил он – наступило.
Все это – и процесс привязки, и сопутствующие ему размышления – заняло едва ли больше минуты. Историк за это время не мог уйти далеко: Миграт успел уже убедиться в том, что в темноте Хен Гот ориентируется плохо. К тому же шаги в таком ходе, если их не скрадывать, слышны на немалом расстоянии.
Было у Магистра и еще одно преимущество: с вечера до утра он не расставался с «филином» и сейчас мог видеть происходящее в туннеле лишь немногим хуже, чем при дневном свете.
