Доперст: быть живым – страшно! - Николай Александрович Стародымов
Вокруг серело Ничто.
И только неясные силуэты, разглядеть которые привычно не представлялось возможным, уносились назад, показывая, что мы движемся.
* * *
Куда ехал трамвай, я не знал.
Правда, про себя подумал, словно задавая программу: «Вези нас туда, где нам с Надюшкой будет хорошо!».
И отдался на волю таинственных режиссёров. Приходилось полагаться на факт, что до сих пор Хумгат меня не подводил, и доставлял куда следует. В конце концов, доперст я или тварь дрожащая?.. Моя воля в Хумгате имеет решающее значение.
Решающее?.. Гм… Ну хоть какое-то значение она имеет. Должна иметь…
Правда, до сих по собственной воле я не путешествовал в другие Миры. Однако рассудил, что своя это воля, или я являлся проводником воли чужой, принципиального значения не имеет – главное, что она в наличии.
Теперь главное – разобраться с незваным пассажиром.
А потом…
Мне не понравилось, настораживало поведение Надежды. Она сидела в салоне у окна, упорно смотрела сквозь непроглядное стекло. То есть, стекло-то оказалось чисто вымытым, однако за ним, за стеклом, ничего не разглядеть – непроглядный туман безвременья и беспространствия. Она и не разглядывала – думала о чём-то. И это меня пугало – мало ли что надумает!
Но пассажир – важнее. Во всяком случае, я решил, что начинать нужно именно с него.
Опять же, и Надюшку отвлеку от тревожащих меня мыслей.
Почему-то мне очень не хотелось покидать кабину. Именно в ней я чувствовал себя увереннее.
Наверное, засело в памяти, как накануне едва не свалился из этого Мира в неведомое, едва успев затормозить…
– Эй ты, подь сюда!
Бомж охотно, но всё же как-то робко подошёл.
– Ты какого хрена здесь делаешь?..
Он ответил сразу, с каким-то лёгким вызовом:
– А ты спросил у бабы своей, что ей здесь терять… В смысле, там, откуда уехали… Так ведь и мне терять там абсолютно нечего. А впереди – глядишь, что-нибудь да и лучше станется…
– А если хуже?..
– Хуже, брат, некуда, – вздохнул он.
– Не видел ты, что может быть хуже, – вздохнул я. – Скажи уж прямо: халявы захотелось!..
– Ну почему халявы?! – привычно возмутился он. – Ты ж не знаешь, как я в бомжи попал!..
– И знать не хочу! – отрезал я решительно – не хватало только откровения его выслушивать. – Ты мне не нужен! У меня только одна плацкарта – для неё, – я качнул головой за спину, в салон.
– И что со мной сделаешь?
– Высажу. Как «зайца». За безбилетный проезд…
– Где высадишь? – в голосе его появились истеричные нотки.
Оно и в самом деле – за окном-то серо-невидимая тьма непроглядная.
– А это уж как придётся, – равнодушно отозвался я. – Это твоя судьба… Вернее, тот вариант судьбы, который выбрал ты. Теперь ни ты, ни я не властны над происходящим. Одно ручаюсь: ты окажешься в каком-то реальном Мире, не в Хумгате и не в открытом космосе… А дальше – как получится!..
– Я не согласен! – повысил он голос.
– А твоего голоса тут вообще нет! Молись Тёмным или Светлым Магистрам, чтобы они определили тебя в хорошее местечко.
– Я поеду с вами! – взвизгнул пассажир.
Он вытащил из-под рванья, в которое был облачён, здоровенный тесак. Давно не чищенный и, по всей видимости, не точенный, подёрнутый тусклой патиной, с зазубринами на лезвию, нож выглядел внушительно.
– Дурак! – усмехнулся я. – Убери!.. Это ж моя функция, ты мне ничего сделать не сможешь.
– Тогда я её беру в заложники! – он показал в сторону Надежды, которая начала прислуживаться к нашей ссоре. – Я её убью… Вези меня с собой!..
– На территории Станции никто не сможет причинить другому вреда, – голосом Ключника наставительно заверил его я. – И не пытайся!..
– Но ты же не можешь просто меня вышвырнуть в это вот! – ткнул он пальцем в вперёд…
И трамвай выехал из тумана.
Приближалась низенькая асфальтированная, обложенная серым бордюром платформа. Над рельсами чёрно-белый светофор светил тремя глазками по горизонтали, подавая сигнал остановки.
– Ты приехал, – начиная аккуратно притормаживать, сообщил я бомжу. – Это специально для тебя, – ткнул я пальцем в сторону платформы.
– Где ж это мы? – обречённо спросил пассажир, похоже, уже смирившийся с неизбежным.
– Представления не имею!.. Разберёшься, – холодно ответил я. – Тебе выходить!
Все четыре двери в салоне уже зияли открытыми проёмами в никому не ведомый Мир.
– Зря ты так, – тоскливо проговорил бомж. – Я думал, мы вместе…
– О чём ты думал в своём Мире, здесь не имеет значения! – снизошёл я до объяснения. – Здесь иные законы. Поверь, если ты их нарушишь, будет хуже всем – и тебе в первую очередь.
Раздалось шипение, и задняя, дальняя от нас дверь закрылась.
– Предупреждаю тебя: лучше выйди сам, потому что в противном случае, я просто вышвырну тебя!
Он с ужасом смотрел на пустынную платформу, видневшуюся за дверью. Дальше, за посадочной площадкой клубилась тьма. Правда, тьма не выглядела пугающей – просто не видно, что дальше, и всё.
– Как ты в Мир придёшь, так он тебя и примет! – торопливо продолжал я. – Со страхом – он тебе ответит тем, чего будет бояться. Вышвырну – тебя и будет пинать станет каждый…
С шипением закрылась вторая дверь – третья от нас.
– А ты как придёшь в свой Мир? – спросил он. – В который стремишься?..
– С Надеждой! – рассмеялся я. – Время, друг, время!..
И тут захлопнулась третья дверь – теперь уже наша, возле которой мы стояли, у самой кабины водителя…
– Твою ж дивизию!.. – заорал я, понимая, что времени практически не остаётся – вот-вот захлопнется и последняя, до которой ещё предстояло преодолеть несколько шагов.
И тогда последствия могут оказаться самыми непредсказуемыми! Не только для него – для всех нас!..
Законы Хумгата нарушать нельзя!
Я попытался схватить его за шиворот и в самом деле вышвырнуть наружу – силы у меня хватило бы метнуть его прямо с этого места. Успел бы до закрытия дверей или нет – вот в чём вопрос!
Однако бомж оказался мужиком тёртым.
Он вдавил оказавшуюся рядом кнопку сигнализации о выходе. И поспешно направился к открытому выходу.
Ступая на красивую узорчатую плитку платформы, он громко, во весь голос выкрикнул:
– Встречай меня, неизвестный мир! У себя я был не лучшим человеком – но с тобой, надеюсь, поладим!..
Дверь зашипела, закрываясь. И честное слово – это шипение стало иным, чем равнодушный выдох ресиверов в предыдущих случаях. Теперь в этом звуке послышалась эмоция – правда, я не понял, какая именно: не то одобрение, не то раздражение, а то и облегчение…
Будем считать, одобрение!
