Варвара Еналь - Земля будет принадлежать нам
Оба ее спутника морщатся и помалкивают, но идут рядом с ней, терпеливо приноравливаясь к ее прыжкам. Эти трое очень похожи на семью. Братья-близнецы и их маленькая сестренка.
Жак и Ник ненамного старше этих двоих, и они тоже близнецы. Но они не носят под мышками магнитных досок, у них мечи на поясах. И летают они с семилетнего возраста, как рассказал однажды Ник. Жак и Ник – люди, воины. И они привыкли убивать.
А тут живут мирные, спокойные и уравновешенные роботы, которые наверняка начнут говорить, что никому не желали зла…
Эмма вздохнула.
С большой синей магистрали свернули в проход, где их встретила шеренга роботов-стражей. Все они были на одно лицо: голубоглазые, светловолосые, коротко стриженные. Роботы-клоны, догадалась Эмма.
Видимо, более дешевый вариант для наведения порядка, с упрощенными схемами. Роботы, которые не рассуждают и не эволюционируют, можно так сказать. Очень удобно, ничего не скажешь.
Прошли сквозь туннель, через шеренгу синтетиков-охранников и попали в огромный зал. Внутренний круг, где не было жилых кают, а вместо них находились центры управления.
Ну конечно, у синтетиков только один уровень, но зато самый большой. Поэтому все центры управления находятся в самой середине. Центры в центре.
Эмма улыбнулась этой мысли и снова посмотрела на Ника.
Тот не боялся. Ни страха, ни тревоги, ни капли беспокойства на смуглом лице. Глаза блестят, губы слегка улыбаются. Такая же самоуверенная улыбочка, что и у нее самой. Улыбка победителя.
Жак более серьезен, он идет последним, и Эмме пришлось оглянуться, чтобы увидеть его лицо. Он тоже невозмутим и уверен в себе. Что они видели в своей жизни, эти двое? Бывали ли у них мирные дни, спокойные и веселые? Или только война, на которой они чувствуют себя как рыба в воде?
Эмма, как бы там ни было, несколько лет жила в покое и уюте. Рядом жили Лонька, Колючий, Соня. Правда, Колька довольно быстро ушел на Нижний уровень, но он все равно был на станции, где-то недалеко. И всегда помнил об Эмме.
Теперь она, Эмма, всегда помнит о Коле…
Перед пленниками разъехались здоровенные двойные двери, покрытые полупрозрачным пластиком, и они оказались в огромном зале, где под самым потолком сияли шестиугольные плоские лампы дневного света, а вокруг центра поднимались зрительские ряды.
Помещение чем-то напоминало древний амфитеатр – Эмма видела такой на голограммах учебников. Недалеко от двери находилась высокая платформа со стеклянным кубом. К платформе и проводила своих пленников стража синтетиков.
Узкая дверь зашипела, открываясь, светящийся пол слегка дрогнул, когда на него ступил Ник. Эмма шагнула следом и почувствовала, как ослабли фиксаторы на ногах. Скатились, превратившись в шары, и замерли в углу кабины.
Последним на платформу ступил Жак, и двери закрылись, запирая своих пленников в прозрачной тюрьме.
Стражники тут же встали у входа в зал, вытянулись в струнку.
Заиграла бравурная музыка, вспыхнул яркий свет, и бодрый голос объявил, что заседание суда можно считать открытым.
Тут же повалил народ, вернее, роботы. Шагая неторопливо и спокойно, они занимали места на многочисленных рядах, рассматривали Эмму и братьев. Несколько подростков принялись корчить рожи, но их тут же одернул высокий мужчина, сидевший рядом с ними.
Через стеклянное покрытие платформы отлично слышались голоса, и Эмма могла различить разговоры роботов. Кто-то интересовался, будут ли раздавать сюрпризы-бонусы, кто-то спрашивал о вечерних развлекательных программах. Маленькие дети таращились на пленников с открытым ртом.
– Мама, это и есть люди? Они выглядят совсем как мы? – спросила какая-то кудрявая девчушка лет семи, остановившись недалеко от платформы.
– Они выглядят как мы, но это биологический вид людей. Они как животные, они ничего не чувствуют, у них только инстинкты, детка, – ласково ответила ей такая же кудрявая молодая женщина и, взяв девочку за руку, повела ее по ступенькам, выбирая, где бы поудобнее устроиться.
– Что они сказали? – обернулся Жак.
– Мы как звери, – невозмутимо пояснил Ник.
– Драконьи потроха! А мы-то считаем, что это они – генетические уроды.
– Эти генетические уроды сейчас будут нас судить, – сказала Эмма и подняла голову, оглядывая ряды.
– Что-то на этой станции явно пошло не так, – хмыкнул Жак. – Наверху живут люди без родителей и все время с кем-то воюют. А внизу живут роботы с родителями и судят людей. Ник, взорвать бы и эту станцию к дохлым ящерам!
– Надо, – без улыбки согласился Ник. – Эмма говорит, что ее программы сработают.
– А если не сработают? – тихо спросила Эмма.
– Тогда будем действовать по нашим программам. Зарядим кулон и заблокируем этих суперлюдей, – тихо хмыкнул Ник.
– Как мы зарядим кулон? – с недоверием уточнила Эмма. – Мы сидим в стеклянной суперпрочной клетке!
– Есть наша собственная энергия. Живой металл может забрать и ее, – принялся пояснять Жак. – Нас двоих с Ником хватит. А ты сбежишь, найдешь Люка.
– А вы? – Эмма уставилась на Жака и недоверчиво прищурилась.
Закончить Жак не успел. Снова зазвучала бодрая веселая музыка, и платформа поехала вверх, поднимая пленников. Промелькнули перед глазами нижние ряды, забитые многочисленными зрителями, и наконец появилась трибуна с темными матовыми пультами и коротким рядом кресел с высокими мягкими спинками.
– Интересно, кто у них судьи? – тихо проговорил Ник.
Словно в ответ на его вопрос заработали сразу все пульты, и появилась голографическая проекция высокого мужчины. Эмма сразу догадалась, что это и есть главный искусственный интеллект Нижнего уровня. Ну а кто еще это мог быть?
Это вам не искусственный синтетик: никакой человеческой плоти, никакого бионоваторства. Только голый интеллект, только высшее сознание.
Таким мог быть Мартин-Моаг, если бы решил остаться без физического воплощения. Но Мартин-Моаг присматривал за детьми, поэтому он решил обитать в теле одного из роботов. У него была такая возможность.
Здесь главный интеллект уровня предстал в виде немолодого мужчины. На висках седина, черные волосы зачесаны назад – этакая густая грива. Глаза мягкие, большие, губы крупные. И короткая бородка, совсем короткая.
– Мы собрались здесь все вместе, чтобы вынести совместное решение, – заговорила голограмма.
Ник покачал головой, уселся на пол, достал из-под рубашки кулон и прижал к губам.
– Глупость какая-то, – фыркнул Жак и последовал примеру брата, устроившись на полу.
– Перед нами биологический вид людей, не обладающих развитым интеллектом, – продолжал человек на голограмме. – Рассмотрите их как следует, свободные граждане свободной станции. Все мы знаем, что этот вид людей почти уничтожил собственную планету. А также мы знаем, что этот вид виновен в том, что убивает себе подобных. То есть перед нами животные особи, которые хотя и обладают серым веществом головного мозга, но не всегда руководствуются им, предпочитая низменные инстинкты.
– А, вот оно что, – пробормотал Ник и почесал голову. – Они ставят нас на один уровень с животными.
– А сами, видимо, считают себя настоящими людьми, – добавил Жак и похожим движением поскреб шею. – Слушаем дальше?
– Эти три особи обвиняются в незаконном проникновении на мирную станцию. Эти люди неуправляемы. Ими нельзя управлять, у них нет искусственного интеллекта. Потому наша задача – обезопасить наш дом. Здесь у нас с вами, – при этом черноволосый мужчина на голограмме обвел взглядом весь зал и развел в стороны руки, – родной и безопасный дом. Здесь мы рождаемся, трудимся, думаем и творим. Здесь мы все чувствуем себя в безопасности. И мы должны сделать все, чтобы так оно и оставалось!
На последних словах мужчина повысил голос, а когда закончил, то ему зааплодировали со всех концов зала.
– Хороший разговор, – пробормотал Ник. Видимо, он хотел сказать «хорошая речь», но перепутал слова, с ним такое бывало.
Эмма вздохнула и села рядом.
– Предоставим слово подсудимым. Что они могут сказать в свое оправдание? – снова заговорила голограмма. – Расскажите, зачем вы проникли на частную собственность?
С одной стороны куба пластик стал совсем тонким и появился квадратный голубой экран – переговорное устройство.
– Иди, – подтолкнул Эмму Ник. – Ты лучше им расскажешь. Говори, что хочешь! – И он ухмыльнулся.
3Взгляды всех роботов устремились на стеклянный куб с запертыми в нем тремя молодыми людьми. Множество глаз – детских, юных, красивых, ярких – теперь взирали на Эмму, ожидая от нее убедительной речи.
А мыслей не было. Ни одной. Только ругательства, какими обычно ругалась Тайка. Подойти бы к переговорному устройству и крикнуть в зал, что все роботы – недоделанные уроды. Пусть услышат о себе правду…
Эмма вздохнула, прижала ладонь к теплому прозрачному стеклу и заговорила уверенным четким голосом. Так, как всегда отвечала на уроках и отдавала приказания Лоньке.
