Рутинная работа - Виктор Новоселов
– Так это мне снилось?
– Что конкретно? – Перес замер держа какой-то инструмент над моим коленом.
– Мне казалось, что я лежу на этой кушетке и не могу пошевелиться. И кто-то по коридору около палаты ходит. Не страшный сон, просто странный.
– А-а-а, – протянул Перес и вернулся к моему колену. – Это седативное. Я тебе столько всего вколол, что это нормально.
– Ну и на том ладно. – Я немного заволновался из-за этой заминки. Но утаивать от Переса ничего не собирался, вдруг у меня все-таки прохудилась крыша, а ребят доводить до беды я вовсе не хотел.
– Ну ка, подними веки! – повелительно сказал Перес, что я и сделал.
– Да, дружочек. Печень ты себе обезболивающим сильно подпортил. Сейчас еще кровь возьму. А то вчера у тебя по венам что-то странное текло. – Он перевязал жгутом мне руку.
– Что-то странное?
– Не паникуй, просто показатели очень странные были. Это нормально в твоей ситуации, думаю, сегодня уже будет ясно, что там, да как.
Пока Перес набирал три пробирки с кровью мы молчали. Но это была неловкая тишина, мы оба хотели заговорить и оба об одном и том же. Но оба при этом не решались. Наконец Перес не выдержал.
– Что думаешь?
– Знаешь, если честно думаю, он заливает.
– На счет чего именно?
– На счет того, что панели перепутал.
– Хмм…
– Ты слышал стартовый зуммер? Он орет так, что паралитики встают с инвалидных кресел, чтобы его выключить. И он его не слышал?
– А если он сломан?
– По всей станции? Четыре независимых системы?
– Да знаю я, – Перес поднял руки в перчатках, в правой руке у него был бинт, видимо процедура подходит к концу. – Просто никак не могу в толк взять. Зачем он это сделал?
– А Фрам что говорит?
– Говорит, что Селиванов услышал зуммер и решил, что это резервная система жизнеобеспечения ругается.
– Там другой зуммер.
– И это я знаю! И Фрам знает! А Селиванов ничего толком не говорит. Ох, ну и беда, что делать?
– Не могу тут советовать, ты мой шлем видел?
– Да, это ведь это я его немного «потерял». Так пару уколов в плечо. Снотворного вколоть?
– Хватит, может без него удастся нормально поспать. А то с этим странным сном устал, будто работал. Что Фрам то предлагает?
– Списать на Землю. А там он при поступлении на работу и так пройдет медкомиссию.
– Разумно.
– Ага, а если они что-то найдут? Так в обращении к агентству и напишут: «Ребята с Япета год назад списали на Землю человека, которому вообще летать нельзя». Глупо?
– А если здоров?
– То, какие оправдания этой ошибки? Надо, чтобы он кого-то угробил, прежде чем мы забеспокоимся? А если он опасен? А мы его отпустим, доверим людские жизни. Я и Фрама понимаю, они с Селивановым полжизни вместе проработали. Тяжело верить в то, что хороший друг может так облажаться.
Я так, когда на орбите Венеры работал, у нас парень перчатку в открытом космосе потерял. Парень хороший, дружили крепко с ним. Ты же знаешь, не очень я верю во все эти вещи с копанием в мозгах. Я с ним поговорил по протоколу, мол, не беспокоит его что-то, нет ли проблем у родных и так далее. Скорее смеялись, когда общались, чем серьезно к этому отнеслись. Даже не екнуло у меня в душе ничего. Ну, свалилась перчатка, с кем не бывает? А на следующей смене он шлем снял прямо в космосе. Все хорошо у него было, дома маленький сынишка ждал, здоров был как бык, никто и не понял что случилось. Только про мужчину какого-то сказал…
– Мужика?
– Да, дословно из рапорта: «Вижу мужчину без скафандра». И снял шлем. Сколько лет прошло, а все переживаю и думаю, что же я тогда упустил. И ничего так в голову и не приходит. Поэтому я считаю, что Артема надо списать под комиссию, а не в связи с травмой. Ладно, нагрузил тут я тебя взрослыми проблемами, отдыхай лучше, минут через десять уснешь как младенец.
Перес похлопал меня по плечу и ушел. А у меня из головы все не шли слова его коллеги, интересно, что там за мужик был в космосе? Неужели тот же? Да, нет, это просто бред. Само то, что я испугался этих слов, говорит о том, что я допускаю существование этого мужика. А это очень плохо и надо будет Пересу сообщить об этом по возможности.
И тут я «моргнул»…
С момента операции, прошло пару недель, мое восстановление шло нормально. По графику, как любил отвечать на все вопросы о моей ноге Перес. На базе тем временем установилась довольно гнетущая атмосфера. Информация об инциденте на станции вышла за пределы Япета, и медкомиссию Селиванову назначило уже не руководство экспедиции, а люди из агентства.
Пожалуй, Перес и Фрам были единственными людьми, которых, кажется, скорее удовлетворило, чем расстроило. Пересу не пришлось идти на сделку с совестью, а Фрам в такой ситуации уже не мог ничего сделать для Селиванова.
Агентство пришлось привлечь в тот момент, когда мы запустили автоматический зонд для того чтобы осмотреть станцию. Все осознали, что дело пахнет керосином, когда на заданной орбите просто не обнаружилось станции, она оказалась значительно ближе к поверхности, чем должна была бы. Станция приобрела хаотичное вращение, на ней непрерывно и хаотично работали маневровые двигатели, и она медленно падала на поверхность, окруженная большим количеством обломков.
Увидя ее, я глубоко удивился, как вообще Селиванов, будучи раненым, смог отсюда выбраться. Шлюз в спутник находится в рубке, но ему при этом еще и требовалось расстыковаться так, чтобы не врезаться в станцию и улететь, минуя обломки. И тут следует учесть, что он почти потерял зрение и возможность пользоваться рукой.
Возможно, станция не сразу получила такие повреждения, но Селиванов ничего толком не помнил. А центральный компьютер станции приказал долго жить в момент аварии и никаких данных по станции мы не получали. Возможно оттого, что Артем повредил охладительную систему.
Зондами в экспедициях занимаются пилоты, но нашего пилота мы, разумеется, не могли использовать, поэтому за мониторы сел Бернар, который по инструкции и должен был этим заниматься в случае отсутствия пилота. Но как сам признался, со времен учебы всего пару раз практиковался.
Бернар, насколько возможно, сумел приблизить зонд к станции, чтобы ее осмотреть. Мы увидели вырванные части борта. Часть станции, где была злополучная резервная система жизнеобеспечения, просто отсутствовала, а вместе с ней отсутствовали маневровые двигатели расположенные неподалеку. В принципе уже одно это объясняло странное вращение станции. Вообще станция выглядела так, будто там произошла целая серия взрывов, что возможно было истиной, ведь отрицать это мы не могли.
Потом Бернар пристроил зонд в хвост станции, и мы увидели лишь ряд погнутых камер сгорания. Некоторые были полностью уничтожены и сплющены
