Владимир Михайлов - Сторож брату моему
– Здоровые дети. Только очень много говорят.
– Да, – согласился Питек. – Думаю, что отцы их промышляют не охотой. И им не приходится делать дальних переходов, когда женщины несут детей на спине или на боку.
И он засмеялся, но быстро перестал, и они посмотрели друг на друга.
– Дети, – хмуро сказал Георгий и взглянул наверх, и Питек тоже посмотрел туда, где находился податель света, тепла и жизни, ласковый и ни с кем не сравнимый в своем скрытом коварстве. После этого оба зашагали быстрее, спеша к центру города, в ту сторону, куда ехало больше экипажей и шло людей и где, как сказала девушка, и надо будет искать дом Хранителей Уровня. Девушку они с собой не взяли, а оставили в катере – велели защелкнуть люк изнутри и сидеть смирно. Чтобы ей не было скучно, включили тривизор, засыпали в приемник горсть кристаллов с записями, которых должно было хватить без малого на сутки. Ключ взяли с собой. Эта сторона проблемы была решена ими быстро и хорошо. А пойти в город они решили все-таки вдвоем вопреки рекомендации. Потому что надо было сориентироваться так, чтобы потом можно было понимать друг друга с полуслова. И еще потому, что никто из них не соглашался ни оставить девушку с коллегой вдвоем в катере, ни отпустить ее с коллегой в город, опять-таки вдвоем. Потому что девушка нравилась им обоим – ну и так далее.
Они шли, мимоходом оглядывая дома, стоявшие не сплошняком вдоль тротуаров, а зигзагами, в изломах росли деревья и зеленела трава, кое-где паслись даже лошади; смотрели на небольшие зеркально-спокойные пруды, в которых плавали небольшие голубые и темно-розовые птицы, похожие на миниатюрных лебедей; и на другие пруды, где плескались пестрые рыбы, иногда выползавшие на берег и преодолевавшие несколько метров по суше; люди останавливались и смотрели на них, но не ловили, а улыбались, переглядывались, кивая головами, и шли дальше. Георгий и Питек тоже останавливались, и Питек вдруг сказал Георгию, что проголодался, после чего они пошли дальше.
Большой открытый стадион попался им на пути. Соревновались бегуны, и на трибунах было много людей; такое Питек и Георгий успели посмотреть и на Земле, но тут было иначе: люди сходили с трибун, снимали рубашки и выходили на дорожку, и бежали, и трибуны все так же волновались и шумели. Те, кто уже пробежал, одевались и снова поднимались на трибуны, и начинали кричать и махать руками вместе со всеми. Земляне посмотрели, и Питек сказал:
– Ну пойдем.
– Пойдем, – согласился Георгий. – Бегают они хорошо. Но я обогнал бы любого.
– И я тоже обогнал бы, – сказал Питек.
– Может быть. Но я – наверняка.
– Ну, меня тебе не обогнать, друг Георгий.
– Что ты, – сказал Георгий. – Я выше ростом, и ноги у меня длиннее, и я бегаю лучше, потому что умею бегать.
– Это все правда, – сказал Питек, – но тебе никогда меня не обогнать, и никого из нашего народа ты не обогнал бы. Я уже не говорю – на деревьях, но и на земле тоже.
– На деревьях ты, конечно, меня обгонишь, – согласился Георгий. – Но на земле лучше и не думай. Пойдем?
– Пойдем, – согласился Питек. И они пошли, только не прочь, а поближе к дорожке. Там они немного постояли, пока те, кто бежал, не закончили состязания, а когда стала готовиться новая группа, Питек и Георгий сняли рубашки и, как и все другие, положили их на траву; потом они встали в ряд со всеми, но не стали опускаться на колени, как те: Георгий согнулся и оперся локтем о колено, а Питек лишь наклонился слегка и выставил плечи вперед. Ударил гонг, и они побежали; горожане сразу ушли вперед – наверное, начинать бег с четверенек было все-таки выгоднее, – но Георгий быстро догнал их и вырвался вперед, и уже до самого конца не выпускал вперед никого. Питек очень старался, но так и не смог обогнать его, и Георгий прибежал первым, а Питек – четвертым.
– Вот, – сказал Георгий, надевая рубашку и слушая, как кричат в его честь трибуны. – Я говорил, что обгоню тебя.
– Ладно, – неуступчиво сказал Питек, – это не настоящий бег. Я еще не успел даже начать как следует, и мы уже прибежали. На таком расстоянии, друг Георгий, оленя не догонишь, за ним надо бежать долго, не отставая, и он устанет раньше тебя, и тогда ты начнешь понемногу догонять его и наконец догонишь. Так, как бежишь ты, можно бегать за девушками, когда выбираешь жену, потому что та, которая хочет, чтобы ты ее выбрал, только поначалу будет бежать быстро, а потом ты ее нагонишь и схватишь, и она будет твоя. А на охоте так бегать нельзя.
– Мы не бегали на охоте, – сказал Георгий. – Наши овцы и свиньи вовсе не бегали так быстро, когда успевали нагулять хороший жир. И за девушками мы не бегали, у нас выбирали жен иначе. Нет, мы быстро бегали, чтобы не дать врагу уйти. За врагом надо бежать вот так, как бегаю я.
Теперь они пошли наконец дальше, мимо скульптур на углах, глядя на встречавшихся женщин, чувствуя удовольствие от того, что одеты те были очень легко: смотрели доброжелательно, если женщины были одни, и хмуро – если шли с мужчинами. Они оба тоже чувствовали себя легко и удобно в чужих нарядах, потому что у себя на родине и тот, и другой часто ходили вообще без ничего или же один накидывал легкую тунику, другой – наматывал вокруг бедер кожаную повязку. Впрочем, сейчас они привыкли уже и к брюкам, они быстро ко всему привыкли… Смотрели они и на лошадей; Георгий многозначительно косился на Питека, и тот согласно кивал, хотя в лошадях и не разбирался. Но лошади и в самом деле были хороши.
Так – не торопясь особенно, чтобы не выделяться из других, – вышли они на центральную площадь.
Она была прямоугольной, не очень обширной, и две длинных стороны ее занимали невысокие, непохожие друг на друга, но одинаково длинные здания. Одно было странным – просто громадный параллелепипед без окон и, казалось, даже без дверей; во всяком случае, с площади туда было не попасть. Второе такое же, во всю площадь, здание напротив было в четыре этажа и по высоте почти равнялось первому, но его фасад украшало множество больших окон, занавешенных изнутри белыми занавесями. В этом доме было целых три входа, и возле них стояли и к ним подъезжали экипажи, то и дело из дома выходил человек – чаще всего в руке у него была сумка или чемоданчик, – садился в экипаж и брал вожжи; или же возница погонял лошадей – если он был возница. Георгий посмотрел и сказал:
– Это не то, что колесница. Колесница гораздо красивее.
Питек промолчал. Его народ не знал колеса.
Дом с окнами, судя по всему, и был обиталищем Хранителей; именно таким описала его девушка.
Они прошли мимо, приглядываясь. Не было охраны, никто их не останавливал, не смотрел на них. На углу площади они остановились.
– Кажется, войти туда просто, – сказал Питек.
– Может быть, только кажется, – усомнился Георгий.
Они еще постояли.
– Хорошая площадь, – сказал Георгий. – Но маленькая. Не знаю, можно ли собрать сюда всех граждан этого города.
– А зачем? – спросил Питек.
– В мое время, чтобы решить такой, например, вопрос, с каким прилетели мы, граждане собрались бы на площади и решали сообща.
– Наше племя тоже собиралось, – сказал Питек. – Только у нас не было ни городов, ни площадей. У нас было куда просторнее.
Они помолчали.
– Вообще-то у нас был царь, – сказал Георгий.
– У нас – вождь. И старики. Они говорили. Мы слушали.
– Но сюда никак не собрать всех граждан, которых мы видели на улицах, – сказал Георгий.
– А зачем? – снова спросил Питек.
– Если со здешними вождями можно договориться, все хорошо. А если не удастся?
Питек поразмыслил.
– У нас, – сказал он, – в таком случае бывало так, что приходилось выбирать нового вождя.
– А старый соглашался?
– Ему, – сказал Питек, – в тот момент было уже все равно.
– Думаешь, и здесь можно так?
– Я думаю, – сказал Питек, – что нас и прислали затем, чтобы мы посмотрели: можно или нельзя.
– Ты прав, – согласился Георгий. – Но я думаю иначе. Если не удастся справиться с вождями, надо созвать народ. И обратиться к нему. У нас, правда, так не делали, так делали в Афинах. Но Афины тоже были большим городом. Можно без стыда перенять кое-что и у них.
– Хорошо бы, чтобы удалось, все равно как, – сказал Питек. – Потому что иначе от всего этого ничего не останется. А будет жалко. Они хорошо живут.
– Будет жалко детей, – сказал Георгий.
– Женщин тоже, – сказал Питек. – Ладно, пройдем еще раз мимо дома. Если нас не остановят, я войду, а ты станешь наблюдать с той стороны площади. Если я не выйду через час, иди к катеру. Но не улетай сразу, а жди до вечера.
– Хорошо, – согласился Георгий.
Они снова пошли к дому Хранителей, и их никто не остановил. Тогда Питек кивнул Георгию, повернулся и быстро взошел на крыльцо.
Георгий пересек площадь и остановился на противоположной ее стороне, у странного фасада, лишенного окон и дверей.
Мимо проходили люди. Присмотревшись, Георгий заметил, что, выходя на площадь и поравнявшись с домом, у которого он стоял, они на миг наклоняли головы, словно отдавая короткий поклон. Он наблюдал несколько минут, стараясь одновременно не упускать из виду и дверь, за которой скрылся Питек. Ни один человек не прошел мимо, не сделав этого мимолетного движения.
