Предельный квант - Владимир Беленко
Справа, с востока, донёсся тихий гул. Будто звук отбойного молотка. Шум начал быстро усиливаться. Кили подняла руку, и наша процессия остановилась. Мы спешились. К стуку присоединилось дрожание земли под ногами. Справа, вдали, появилось тёмное облако и начало быстро увеличиваться, приближаясь к нам. Через минуту облако превратилось в скопление тёмных точек. Точки становились все крупнее, и вскоре я стал различать отдельные силуэты диких лошадей. Их были сотни, возможно — тысяча. Под ногами уже бушевало землетрясение, чуть ли не сбивающее с ног. Отбойные молотки больно били по ушам. Шумный табун начал пересекать дорогу впереди, разбрасывая во все стороны комья грязи. Мощные, мускулистые лысые животные: чёрные, серые, пятнистые, — лавиной проносились мимо моего заворожённого взгляда. Вот это стихия! Даже если бы я стал кричать прямо в ухо Палу, он точно бы ничего не услышал.
Наши лошади с завистью смотрели на живую реку. Казалось, дай им только волю, — мгновенно и с восторгом присоединились бы к этой массовой дикой пробежке. Когда весь табун пересёк дорогу и снова превратился в ускользающее тёмное облако, Кили приказала остановиться на привал.
Я с облегчением плюхнулся на рюкзак. Потом, подумав, снова встал, достал из рюкзака горсть цукатов и протянул Миа, поглаживая его другой рукой по спине.
— Хороший ты парень, Миа. Теперь мы с тобой друзья-неразлучники.
Конь слегка прищурил глаза. Словно уловил нотки сарказма в голосе.
— Эй, да ладно тебе, — ухмыльнулся я. — Я на полном серьёзе очень рад, что мы с тобой нашли общий язык.
Конь мне ничего не ответил, и стал сосредоточенно жевать цукаты. Что ж, молчание — знак согласия.
Мои спутники расстелили на мокрой земле свои «дождевики», достали съестные припасы и принялись с аппетитом их уминать.
— Скажи, а муж нормально тебя отпустил в такое далёкое и опасное путешествие? — обратился я к Уле.
— Переживает, конечно. Но я, в первую очередь, — физик. А уже потом — его супруга.
— А расскажи, пожалуйста, что есть физика в понимании алсинов. Я уверен, что физика на Земле и ваша наука, — совершенно разные понятия.
Ула улыбнулась, закусив губу.
— Сложно в двух словах сказать про всю физику. Но могу пробежаться по основным вехам. Действительно, любая наука, даже естественная, — своего рода отражение истории мира. И может рассматриваться только в контексте конкретной цивилизации. В нашей современной физической теории два основных раздела: физика древних и новейшая физика. Физика древних — то наследие, которое мы изучаем по книгам. И оно всё больше от нас ускользает. Новейшая физика — то, к чему пришли уже нынешние алсины опытным путём. Физика древних более глубокая и проработанная. Но для нас всё больше становится сродни магии. Мало что можем разобрать, не зная фундаментальных основ и того самого контекста цивилизации. В новейшей же физике наши учёные разбираются детально, понимая её фундаментальные принципы и с каждым годом расширяя. Мы строим теории и проверяем их на практике. Новейшая физика скудна, но это живая наука.
— А какие именно аспекты устройства вселенной вы изучаете в новейшей физике?
— В данный момент это: физика движения, термофизика, физика света и инфофизика. Ну и новые направления, в которых мы пока делаем робкие первые шаги: физика космоса, физика электричества и физика преобразования вещества.
— С остальными понятно, а что такое инфофизика?
— Этот раздел изучает инфополе, поступление в него информации, её колебания и принцип предела количества информации.
— О как. А у нас, — я запнулся, — в смысле, на Земле, ещё много других разделов: ядерная, молекулярная, квантовая физики, теория относительности и т. д. А инфофизики нет даже в зачатке.
— Интересно, — задумчиво прожестикулировала Ула. — Мне казалось, инфофизика есть везде и с самого начала.
— А что такое «Принцип предела количества информации»?
— Принцип гласит, что во вселенной существует константа — максимально возможное совокупное количество информации. Такой же принцип работает локально, в любой замкнутой экосистеме. При достижении доступного предела экосистема уничтожается. Как и наша планета сейчас. Как и любой человек в старости. Как и вся вселенная через миллиарды оборотов, — Ула вздохнула, — Не люблю говорить о смерти.
— Ты хочешь сказать, человек умирает просто из-за того, что создал много информации? Почему же кто-то живёт три сотни оборотов, а кто-то умирает в утробе матери?
— Если предел информации во вселенной, — константа, то предел информации конкретного человека зависит от множества факторов. Среда, родители и так далее. Но в общем, да, каждому отпущено создать строго определённое количество информации.
— То есть, если, к примеру, я сейчас замолчу. А в ближайшие пару пин не буду говорить и вообще думать, то проживу дольше?
— Именно так. Может, на мгновение, а может, и на день. Хотя, на самом деле, всё гораздо сложнее. Информация — это ведь не только слова и мысли. Это и движения, и влияние на окружающий мир. Так что совсем не создавать её не получится.
Я запнулся. Такое надо переварить. Хотя, честно говоря, больше похоже на какие-то мифы из серии «следуй Пути Ин».
— Вот ты говоришь, что новейшая физика проверяет свои теории экспериментами. Неужели вы проводите такие эксперименты, которые подтверждают и наличие инфополя и этот предел, о котором ты упомянула?
— Само собой, — усмехнулась Ула. Измерить колебания инфополя может даже школьник. Это не сложнее, чем измерить силу тока.
— Да он нас дикарями считает. Вон, удивился, что в Рунтаине есть книги, — вмешалась в разговор Кили.
— Книжки! — хохотнула Ула, посмотрев на меня с укором.
Я поморщился. Чую, эти книги мне ещё долго будут вспоминать. Вот Ула, вроде бы — серьёзный учёный. А иногда ведёт себя как ребёнок.
— Ладно, ну их, эти книги, — Ула сделала на жесте «книга» картинный акцент, — Расскажи про физику Земли. Интересно же!
— Ну, я сам — не физик. Проходил в институте кое-что. Да и то подзабыл. В жизни не особо требовалось. На Земле ещё в школе изучают основное: механику — вашу физику движения, термодинамику — вашу термофизику, оптику — физику света и электродинамику. В институте уже более сложные и узкоспециализированные направления: ядерную физику, квантовую, теорию относительности, аэродинамику, астрономию и т. д. Физика преобразования вещества, если я правильно понимаю этот термин, выделена в отдельную науку — химию. Есть ещё различные смелые направления, например, теория струн.
Рина встрепенулся.
— Не тех струн, Рина, — ухмыльнулся я.
— Потрясающе! Расскажешь поподробнее, как будет возможность. Хочу сопоставить это с физикой древних, — воодушевлённо прожестикулировала Ула.
— Хорошо, расскажу, что помню.
Кили сделала жест подниматься, и мы принялись собирать вещи и взбираться на
