Виктор Глумов - Школа наемников

Оставался малюсенький шанс, что Роман не знал или не успел предупредить друга. Тогда Артур из преда­теля превращался в жертву и даже с неким флером бла­городства... Если поверить, что Роман хотел предупре­дить его, а смертей и пальбы не желал...

С улицы донесся зычный бас Яна:

— Обрез! Где тебя носит? Сюда иди!

— Присмотри за ним, — приказал Обрез Грымзе и ис­чез за дверью.

Во дворе гомонили люди, рычали моторы сендеров. Понемногу нарастал непривычный мерный гул, вскоре он растворил в себе все звуки. Что это за машина? Са­моход? Вряд ли. Неужели омеговцы пожаловали на шу­мок? Шевельнулась надежда, что они накажут захватчи­ков. Шевельнулась — и замерла. Зачем? Им главное, что­бы поступали продукты в гарнизон. Кто поставщик — не важно.

Мотор заглушили, заговорили громче. Когото тащи­ли, этот ктото упирался и бранился. Причитала жен­щина, на нее цыкнули — умолкла. Артур надеялся услы­шать знакомые голоса — тщетно, только Ян рокотал, как та неведомая машина. Скрипнула дверь — в проеме образовался яновский прихвостень, кивнул на Артура:

— Приехали, тащи этого.

— Ну дык подсоби мне, глянь, какой он здоровен­ный! — возмутился Грымза.

— Иди ты манису в зад!

Грымза обиженно засопел, ухватил Артура за руки, ругнулся, бросил — неудобно. Взялся за ноги, зажал их под мышками и поволок на улицу.

— Тряпка! — не удержался Артур. — Ты думал, Ян те­бя отблагодарит? Как был ты бумагой для подтирания, так и сдохнешь.

Воровато оглядевшись, Грымза отпустил жертву и па­ру раз пнул в живот ботинком с кованой подошвой — Артур закашлялся. Насвистывая веселенькую песню, Грымза вытащил его на улицу и бросил рядом с другим связанным — батиным охранником, не предавшим на­нимателя. Бывшие друзья Ингвара толпились вокруг вперемешку с захватчиками, разговаривали и перешу­чивались как ни в чем не бывало. По обе стороны ко­лодца с автоматами наперевес замерли два омеговца в черных рубашках и брюках. По каменным лицам, полу­скрытым шлемами, катился пот. Одному из солдат, раз­махивая руками, что-то втирал Ян. А вырядился-то! Ползунам на смех! Под щегольским жилетом — белая рубаха с широкими рукавами; коричневые брюки в об­тяжку, похожие на бабьи, заправлены в остроносые са­поги, на круглом пузе — ремень с огромной серебрис­той бляхой. Батя всегда достойно с омеговцами держал­ся, а этот хвостом готов вилять.

Бывшие соратники, встречаясь взглядом с Артуром, бледнели и отворачивались. Крысы продажные! Даже потаскухи высунулись, рты раззявили. На лицах — любо­пытство. Ни сочувствия, ни сожаления. Что теперь бу­дет с Иреной, с Никой? В бордель определят? Ирена-то приспособится, быстро найдет покровителя, а вот Ни­ка... Извернувшись, Артур попытался отыскать взглядом последнего человека, который ему хоть немного дорог. Окно распахнуто, вот и она — синие глазища, лицо сер­дечком, волосы белые, словно пеплом присыпанные. Пистолет в руках дрожит. Что же ты делаешь, глупая? Артур помотал головой — Ника, умница, юркнула в ком­нату. Кажется, никто ее не заметил.

Артур знал, что Ника делает: села прямо на пол, за­крыла лицо руками и беззвучно рыдает. Она на самом де­ле не блондинка — полностью седая в свои семнадцать.

Хваткой умирающего панцирника Артур вцепился в мысли о Нике — единственное, что держит, не дает сва­литься в пропасть. Четыре сезона назад ее купили в бор­дель, Артур видел, как Ника вырывалась, когда ее тащи­ли потные похотливые лапы, и пожалел, взял себе. Го­ворят, друга не купишь... Врут. Можно друга купить — доверием, помощью, человеческим отношением. На не­го, Артура Красавчика, девки всегда заглядывались, кле­вали на черные волосы, карие глаза и правильные чер­ты лица. Он даже гордился своей внешностью. С краси­вым человеком охотнее ведут переговоры, красивый человек на ступень выше, кажется, стоит... Заглядыва­лись девки. И сейчас вон глазеют — из толпы врагов.

А Ника не предала. Нужно обязательно выжить, что бы ни выпало. Вряд ли его сейчас убьют, хотели бы — давно бы пристрелили. Значит, есть возможность уце­леть, чтобы вернуться за Никой.

— Тащи! — скомандовал омеговец.

Мужики расступились, и взору открылась машина у ворот, огромная, зеленовато-ржавая, с кузовом, сварен­ным из металлических заплат, рядом замер танкер, на­правив пушку на поселок. Вот бы выстрелил сейчас и навсегда успокоил и Артурову совесть, и проклятых предателей.

Артура волокли аккуратно, держа под руки. Навстре­чу шагал Роман, вырядившийся, как и папаша.

— Ты знал? — крикнул Артур.

Роман не побледнел, не отвел взгляда, поджал губы и уронил:

— Извини, друг, ничего личного.

В кузове грузовика, оказывается, была дверь, ее ох­раняли еще двое омеговцев. Артура ткнули прикладом под ребра и, пока он корчился, разрезали веревки, за­толкали внутрь.

Артур ткнулся носом в тряпку, провонявшую бензи­ном. В фургоне, кроме него, сидели тот самый папа- нин наемник (обритый налысо молодой парень — не­давно в поселке, кажется его называли Жбаном) и еще трое мужиков. Когда дверь захлопнулась и лязгнул за­сов, один из незнакомцев, тощий коротышка, принял­ся браниться и колотить кулаками по стенкам. Расте­рев затекшие запястья, Артур повалился на спину и за­крыл глаза.

Духота стояла неимоверная, кабина раскалилась на солнце, воздух почти не проникал в маленькое зареше­ченное окно, лишь чуть тянуло прохладой от вентилято­ра, впаянного между водительской кабиной и кузовом.

Глава 2

ШКОЛА ОФИЦЕРОВ

После Погибели воинскую часть генерала Омега- нова накрыл сошедший сель. Личному составу при­шлось перебраться в сохранившийся карьер, где гене­рал организовал Цитадель. Поначалу Омега представ­ляла собой организацию, занимающуюся продажей эскорт-услуг. Постепенно огневая мощь Цитадели воз­росла, личный состав стал пополняться рядовыми из жителей Пустоши и за плату участвовать в военных действиях на стороне нанимателя.

История Пустоши. Цитадель. Шестой курс

С

олнце палило немилосердно. Оно стояло почти в зените, и скалы, окружающие Цитадель Омегу, не давали тени. Полоса препятствий, где тренировались курсанты, превратилась в печь. Вездесущая рыжая пыль устилала землю, висела в воздухе плотной занавесью, и казалось, что кислород уже выжгло и дышать нечем, по­тому что пыль забивает легкие. Полтора десятка кур­сантов, тяжело дыша, отжимались под счет командира- наставника, рослого седовласого военного в черной форме. Командир-наставник Андреас от жары не стра­дал, лицо его оставалось сухим, в отличие от лиц, спин, рук курсантов.

Леке не знал, кто придумал полосу препятствий, по­этому зло для него, потного, грязного, олицетворял ко­мандир-наставник отряда. Лежа носом в пыль, чувствуя, как она прилипает к коже, Леке не видел Андреаса, но слышал его изобличающий голос:

— Слабаки! Еще пятьдесят отжиманий! Раз!

Руки разогнулись, толкнув курсанта вверх. Удержать­ся! Это желанная передышка... упасть, и лежать, и не двигаться. Но за каждого упавшего отряд получает еще пятьдесят отжиманий. И еще. И еще. И со слабаком по­том разберутся по-своему. А Леке слабаком не был.

-Два!

Мышцы свело, руки дрожали, Леке закусил сухую пыльную губу. Жарко. Солнце не просто выгоняет из организма влагу, но и вытапливает подкожный жир. За­нятия должны были закончиться, если пользоваться си­стемой измерения Древних, час назад, но прямо мор­дой в пыль упал Умник, и Андреас озверел, хоть и не­хорошо так думать о командире-наставнике.

Счет продолжался, и Леке отжимался механически, будто был киборгом. Слева, справа, сзади тяжело дышали сокурсники. Сколько еще? После силовых — построение, потом — научная часть, дальше — обед. На построении кур­сант должен выглядеть опрятно: форма отглажена, лицо умыто, блестящие глаза устремлены на командира-настав- ника. И на вышестоящее начальство, буде объявится.

— Стоп! — прервал счет Андреас.

Леке рухнул в горячую пыль.

— Вы курсанты или мясо?! Курсант Гай, вста-ать!

Леке через силу повернул голову и увидел, как встает,

покачиваясь, курсант Гай, занимавший соседнюю койку, — сперва на четвереньки, потом на колени. Что это с Гаем? Он ведь парень не хилый. Заболел? Рядом скрипнула пыль, и перед глазами возникли слегка запорошенные са­поги командира-наставника.

— Встать, я сказал!

Гай встал. Его шатало.

— Из-за тебя, курсант, твои товарищи получат еще пятьдесят отжиманий! Ты понял? Посмотри на них, курсант!

Леке не видел Гая, усталость была сильнее любопыт­ства, но слабый, дребезжащий голос приятеля слышал отчетливо:

— Так точно, командир-наставник Андреас! Разреши­те доложить... — И Гай упал. Рухнул на землю теперь уже по-настоящему.

Леке вскочил, забыв об усталости, жаре, боли в мыш­цах. Бросился к другу, над которым уже склонился ко­мандир-наставник, некроз его заешь, хоть и нехорошо так о командире... Андреас перевернул Гая на спину. Из носа курсанта текла густая темная кровь. Сокурсники переглянулись, загомонили.