Корабль поколений - Александр Шуравин

— Выдержал? — удивленно проговорил он, — да со мной чёрти-что там творили.

— Тем не менее, в самом конце испытания вы заставили себя не обращать внимания на боль и неудобства. А еще вы сопротивлялись до конца. Вы не сдались. Это хороший знак.

Она отстегнула от него датчики и отпустила с кушетки.

— Удачи вам, Михаил, — сказала Эрика. — И помните: Вселенная всегда готова нам помочь, если мы готовы ее услышать.

Михаил вышел из кабинета психолога, чувствуя себя новым человеком. Он не знал, что его ждет впереди, но он больше не боялся. Он был готов к любым вызовам. И он верил, что все будет хорошо.

В коридоре его ждала Ульяна.

— Ну что, как мозгоправ? — спросила она, улыбаясь.

— Знаешь… я там прошел через многое. Но теперь я чувствую себя отлично. Я… стал… новый человеком. Сейчас твоя очередь… ты там… держись!

Глава 41

2612 год, межзвездное пространство,

расстояние от Солнца примерно 114 а. е.,

борт звездолета «Красная стрела»,

с момента старта прошло 7 месяцев и 4 дня.

Михаил и Ульяна лежали на кровати. Они молчали.

— Мне кажется, сеанс у мозгоправа напугал тебя, — сказал вдруг Самсонов, — неужели ты тоже была в аду?

— В аду… — грустно обронила Орлова, — если оказаться в ледяной пустыне без одежды — это ад, то да, я, черт возьми, была в аду. А вот тебя, почему-то сеанс осчастливил.

— Да. Потому что я прошел через боль. И выдержал. Значит, мне есть чем гордиться.

— Это была не настоящая боль.

— Можно подумать, что твоя была настоящая, — язвительно проговорил Михаил.

— Я ощущала ее, как настоящую.

— Ну и у меня было полное погружение. Не понимаю, почему ты злишься?

— Я не злюсь.

— Злишься.

Она ничего не ответила, и между ними снова повисло напряженное молчание.

Михаил вздохнул и отвернулся к стене. Он чувствовал, что они отдаляются друг от друга, как айсберги, дрейфующие в холодном океане.

— Знаешь, что я думаю? — спросил он, не поворачиваясь. — Я думаю, что мы слишком долго вместе.

Ульяна молчала.

— Я думаю, что мы устали друг от друга. Нам нужно побыть отдельно.

— И что ты предлагаешь? — наконец спросила Ульяна, ее голос звучал отстраненно, — попросить у командира отдельные каюты?

— Возможно, — пожал плечами Михаил.

— Возможно, — передразнила его Ульяна, — ты лезешь ко мне в душу, но сам не спешишь рассказывать о том, что творилось на твоем сеансе у мозгоправа.

— Вообще-то я рассказал.

— Ага, про сказочных чертей и адский огонь.

— Но так и было!

— И ты этому рад?

— Я рад тому, что выдержал испытания.

— Тем не менее, ты чего-то не договариваешь.

— Чего-то недоговариваю?

Самсонов мысленно погрузился в те самые картинки, что показывала ему нейросеть. Воспоминание за воспоминанием, он прокрутил их в своем воображении. «Кажется, я все ей рассказал, — рассеяно подумал Михаил, — почему же она мне не верит?».

— Я не знаю, что ты хочешь услышать, — раздраженно ответил Михаил, — Я прошел через симуляцию, это было тяжело, я выдержал. Что еще?

Ульяна повернулась к нему и внимательно посмотрела прямо в глаза.

— Ты не рассказал мне об Эрике, — тихо сказала она.

— Об Эрике? При чем тут она? Она же просто… мозгоправ.

— Но она была в твоей симуляции, верно? Что вы там делали?

— Ох… Ульян… если честно, меня уже достала эта твоя ревность. Эрика просто держала меня за руку.

— Просто держала за руку… — медленно передразнила Орлова, — и ты считаешь, это нормальным?

— Не знаю. Я не психолог. Возможно, это была… часть терапии. Послушай, Ульян… ты с таким осуждением говоришь об этом, как будто я ее… трахнул.

— А тебе бы этого хотелось?

— Ульяна! Не начинай!

Михаил раздраженно вскочил с кровати и направился к выходу из каюты.

— Ты куда? — спросила Ульяна.

— Пойду на звезды посмотрю! — бросил он и отправился в обсерваторию.

Смотровая комната оказалась пустой, и Михаил долго созерцал черное небо, мелькающую рассыпать звезд, полосу Млечного пути и далекое и холодное Солнце, которое уже стало одной из звезд, хотя пока еще самой яркой на небе.

Вдруг кто-то тронул его за плечо. Самсонов обернулся. Это была Ульяна.

— Извини, — сказала она, — я, кажется, опять «выносила тебе мозг».

— Может, тебе стоит еще раз сходить к Эрике?

Ульяна улыбнулась.

— Неужели ты думаешь, что она вчера не обозначила мне мои проблемы?

— Твои проблемы я вижу и без нее: патологическая ревность.

— Нет, Миша. Все гораздо глубже.

Она прижалась к нему и положила голову ему на плечо.

— В виртуальной реальности я была в ледяной пустыне, — продолжала говорить Орлова, — Без одежды. Но холод — это не самое страшное, что я испытала. Одиночество. Вот мой главный страх. Это страшнее, чем лежать в снегу и замерзать. В этой пустыне я была совершенно одна. Я знала, что я могу пережить все это, я могу бороться. Но у меня не было стимула к тому, чтобы преодолеть трудности. Ибо зачем, если я все равно одна?

— Ты не одна, — прошептал Михаил, а потом обнял Ульяну и крепко прижал к себе, — я с тобой. Я всегда буду с тобой!

Они стояли и молчали. Затем Михаил включил свой нейрочип и тихонько постучался в голову Ульяны. Она приняла приглашение и оказалась в дополненной реальности: смотровая площадка превратилась в старинную комнатку с деревянной мебелью, среди которой Орлова узнала «стенку». В этой «стенке» была ниша, в ней странный аппарат с круглым диском, испещренным тонкими дорожками.

На диск опустилась игла, приделанная к большой расширяющейся у основания трубе. Ульяна пыталась вспомнить, как называется это устройство: «Кажется граммофон».

Заиграла музыка. Затем послышались слова песни:

Покроется небо пылинками звезд

И выгнутся ветви упруго

Тебя я услышу за тысячу верст

Мы эхо, мы эхо

Мы долгое эхо друг друга

Мы эхо, мы эхо

Мы долгое эхо друг друга

Глава 42

2612 год, межзвездное пространство,

расстояние от Солнца примерно 115 а. е.,

борт звездолета «Красная стрела»,

с момента старта прошло 7 месяцев и 5 дней.

Марат поднял весла и посмотрел на стекающие с них капли воды, затем резко ударил по поверхности морской глади, от чего его обдало волной соленых брызг. «Какие реалистичные ощущения», — подумал он, — «Удивительно, на что еще способна виртуальная реальность?».

Энергично работая руками, Марат погреб прочь от небольшого тропического острова, намереваясь узнать, как далеко ему позволят уплыть. Пальмы и полоска пляжа