Доперст: быть живым – страшно! - Николай Александрович Стародымов
…Пересказывать пошагово, как я действовал поначалу, просто невозможно. Да и чего ж тут пересказывать, если результата не достиг?.. Всё происходило нудно-одинаково, бессчётно повторялось…
Вечер был ещё относительно ранний, потому людей встречалось много. Шли с работы хмурые усталые работяги, не менее хмурые и усталые домохозяйки также спешили домой – согреться… Прижимались друг к другу влюблённые парочки – не то делясь друг с другом теплом, не то просто нежась… Где-то мужики согревались изнутри – привычной «огненной водой»… Где-то я увидел, как молодые ребята согреваются какой-то самодельной изогнутой цигаркой внушительного размера, передавая её друг другу – до меня донёсся незнакомый и неприятный запах…
В общем, поиски пресловутого «угла», за котором должен открыться Хумгат, как-то слишком уж затягивался.
В какой-то момент я даже подумал, что следует вернуться домой, или переждать где в кафе какое-то время… Однако домой возвращаться не хотелось, потому что могла вернуться Надежда, и весь пафос предварительного разговора оказался бы скомканным… Да и уходить в ночь оказалось бы труднее – от Надежды, тем более.
А на кафе у меня элементарно не имелось денег.
Да и окажись у меня с собой давешняя купюра, тоже навряд ли зашёл бы… Я считал, что кафе или даже возвращение на время домой расслабило бы, а в расслабленном состоянии в Хумгат не сунешься. Да и самому Хумгату такой мой перерыв на расслабление не понравился бы – в этом я не сомневаюсь.
Туда нужно на кураже, на подъёме, на злости, в конце концов…
Короче говоря, сворачивая в подъезды, под арки дворов, раз за разом натыкаясь на людей, где идущих навстречу, где – параллельно… В общем, в конце концов, сообразил, что лучше мне отправиться куда-то на объект нежилой, но не охраняемый. И тут же в памяти всплыла полузаброшенная фабрика, в которой обосновались бомжи. Да и что иное я мог сообразить, если совершенно не знаю города?..
Лучшего места для входа в Хумгат не придумать! – решил я.
Отправился туда. Благо, можно доехать на автобусе, не так далеко, и кондуктора не оказалось…
Поднырнул в уже знакомый пролом в ограде. По глубокой тропке среди сугробов, щедро помеченной обочь горячими жёлтыми разбрызгами, не пошёл, а сразу свернул вдоль стены к корпусу, выглядевшему вовсе необитаемым, стараясь выбирать путь, где поменьше снега.
В огромном пустом здании и в самом деле оказалось темно, мрачно, гулко, морозно.
Я бродил по стылым коридорам, по лестницам со сломанными перилами, по заваленным непонятным хламом цехам и кабинетам… Выбирая повороты, за которыми угадывалась тьма погуще, понепрогляднее.
Хмель давно на морозе выветрился… Я зябко кутался в куцую куртёночку, пытаясь сохранить под ней хоть чуток тепла.
Пока не сообразил, что тот самый чуток последнего сохранившегося под ней тепла и препятствует мне.
– Совсем ведь околею! – сказал я сам себе вслух, стягивая куртку.
И тут же почувствовал, что и в самом деле могу околеть в своём форменном костюме.
– А уж воспаление лёгких так и вовсе гарантировано! – добавил – и с размаху швырнул куртку куда-то во тьму.
Холод словно поджидал этого мгновения. По телу тут же прокатилась крупная дрожь.
И тут же я сообразил, что в куртке остался единственный мой шанс на спасение – бумажка с телефоном дежурного по участку.
Покрутив головой, и ничего не разглядев, кроме серого оттенка вдоль дальней стены, я понял, что отыскать куртку просто невозможно. Но не найти её равносильно смерти!
Как я стоял?.. Как её швырнул?.. Сколько оборотов прокрутил над головой?.. Как далеко и под каким углом она полетела?..
Выставив вперёд руки, я шагнул просто вперёд, надеясь, что если наступлю на одёжку, почувствую…
Однако наступил я на что-то другое… Поскользнулся, правда, слегка… Потянуло неприятным душком…
И у меня непроизвольно вырвалось короткое универсальное слово, столь популярное в этом Мире.
Под ногами пол мелко завибрировал, резко качнулся в сторону. И я снова чуть не упал.
Правда, успел ухватиться за изогнутую рукоять, прочно, хотя и некрасиво приваренную к панели управления. Приборы тут присутствовали, и спидометр, и амперметр, и индикатор поднятого бугеля, однако все они оставались декоративными, словно игрушечными… Я знал, что только рукоять остановочного тормоза тут настоящая…
И что ещё меня насторожило: я увидел, что на приборной панели появился рычаг, которого раньше тут не имелось. С обозначением трёх фиксированных положений: прямо, направо, налево.
По всей видимости, теперь я могу встретить стрелку, и мне самому предстоит определить, по какому пути двигаться дальше.
Когда я это понял, меня охватила паника. Паника до жути!
«А ты что ж хотел? – услышал я внутри себя – и не знаю, кто это сказал: сам ли я себе, ехидный ли Джуффин, благожелательная ли Сотофа… – Это и есть то, что люди называют свободой выбора»…
Между тем, трамвай мчался вперёд. Сквозь привычное серое ничто. Только по сторонам назад улетали серые призрачные громады, разглядеть которые, как и прежде, не представлялось возможным.
Я оставался в том же виде, в котором бродил по руинам фабрики. То есть, следовательно, я оставался в человеческом теле!.. Или, по крайней мере, в том теле, в котором могу видеть себя во сне… То есть я оставался скорее всё же человеком, а не доперстом.
В кабине катящегося в неведомое трамвая оказалось тепло. Именно тепло, по-человечески тепло, и тепло это не походило на отсутствие восприятия температуры эфемерным телом доперста.
Поняв это, я тут же почувствовал неприятный запах, исходящий от субстанции, в которую вляпался в заброшенном цехе.
Первым порывом захотелось снять ботинки и вышвырнуть их в окно… Однако тут же одёрнул себя – неведомо, как отреагирует Хумгат, если я его стану засорять ношенной обувью, да к тому же перепачканной фекалиями, принесёнными обретшим тело доперстом из одного из Миров!..
Однако и не ехать же в вони!..
Я пошарил вокруг… И неожиданно обнаружил небольшую канистру с жидкостью, на которой читалась корявая надпись: «Техническая. Для мытья окон»… Тут же валялась и стиранная чистая тряпка неопределённо-серого цвета.
Ботинки я вымыл, уйдя в самый хвост вагона, смывая нечистоты, да и строительный мусор, прямо на ребристый пол. Грязная вода стекала под уклон, к задней стене, где и колыхалась, рябилась
