Minor Ursa - Реализаты (СИ)
С близкого расстояния белая "птица" вовсе не походила на птицу: просто в ста метрах от восточного выхода в угольно-чёрное лунное небо уходила ослепительно белая, гладкая, почти вертикальная стена.
Ае даже не нужно было включать радиосвязь для того, чтобы слышать, что севшая на Луну "птица" всё ещё продолжает петь. Птица пела и внутри у неё шуршала жизнь.
— Слышишь? — сказал прямо в её скафандр Лукаш, минуя радиосвязь. — Пожалуй, они похожи на нас.
— Пожалуй, — согласилась Ая, вынимая внутри руки из широких, не по размеру, рукавов скафандра, и включая у подбородка радио. — Слышишь, Бенжи? Они похожи на нас.
— Ну, поскольку "мы" — это слишком неправильно, значит, они похожи на вас, — отозвался Бенжи, одетый в такой же скафандр в целях защиты от дисбариоза. — Это люди?
— Это реализаты, — Ая дотронулась до белой стены, и та ответила через перчатки тонким тягучим звоном.
31. 2330 год. Альфа
В целом реализаты переживали новость о чужаках флегматично, рассудительно и даже почти равнодушно. Сказать, что все по-прежнему жили своей жизнью, — это не сказать ничего.
Все эти триста лет, что Альфа крутилась на своей орбите, они были по большей части только сторонними наблюдателями плывущих мимо них событий: земляне то и дело то смешили их своей бездумностью, то удручали, но всё это время Земля была слишком далёкой и слишком чужой.
Сейчас, с прибытием гостей, сложившаяся ситуация приобрела несколько иной характер, иной масштаб, и теперь выходило, что Альфа наблюдала за чужой "птицей" почти так же, как какой-нибудь деревенский дурачок наблюдает за заблудившимся соседским петухом.
Роберт созерцал то, что происходило на Луне, с холма у Низины, — сидел, скрестив ноги и закрыв глаза.
Он видел, что они стоят там, внутри своего корабля, плотной стеной вдоль стены — сплошные глаза и уши, что их тонкие жёлтые пальцы дрожат и колышутся, как цветы ястребинки на сильном ветру и что воздух вокруг них напоён ароматами смолы, хвои, любви и жизни.
Роберт чувствовал это так же ясно, как чувствовал бы это, стой он с ними рядом, плечом к плечу.
Он видел, как Ая касается белой металлической плоскости и как рука её, в перчатке на сильфонных компенсаторах, вязнет в этой ослепительной белизне, как пугаются одновременно не умеющий пугаться Бенжи и близнецы-телепаты, и как почти по-мефистофелевски пусто и сиротливо усмехается Лукаш.
Роберт видел, как чужаки осторожно тянутся к Ае, зондируя незнакомый метаболизм, как в скафандре у неё повышается и без того высокий уровень кислорода, как тонкие жёлтые пальчики касаются прошедшей сквозь металл перчатки и как на кончиках у них отражением окружающих созвездий пляшут белые искорки.
Хах, думал он, глядя на то, что делает кислород с Аиной головой, вот тебе, унылое человечество, выкуси, давай, девочка, дай им всем представление, вот они, начинающие пациенты нашей клиники, научи их улыбаться, и они будут улыбаться всем подряд…
И девочка начала.
Она повернула сияющее лицо к Бенжи, взяла его за руку и шагнула вместе с ним внутрь примерно так, как если бы стена была не из металла, а из молока.
Уже там, внутри, она открыла шлем, самоуверенно улыбнулась жёлтой глазастой расе — так, как улыбается воспитатель рассаженной по горшкам ясельной группе, — и запела:
— Здесь, где-то чуть выше рая и ниже чуть-чуть, чем ад, плескалось небо без края и сеяло снегопад…
— a'o do gasnu lo co'e tezu'e da[15], - то ли самому себе, то ли ей, пьяной от кислорода, прошептал ошарашенный Бенжи и тоже открыл шлем.
А потом чужаки замолчали.
32. 2330 год. Бенжи
Бенжи стоял рядом с Аей, медленно озираясь, слушал внезапно наступившую тишину и ждал, сам не зная чего: то ли продолжения Аиного спектакля, то ли того, чтобы она прекратила.
— Не дрейфь, Бенжи, — в полной тишине сказала Ая. — Это просто хороший повод узнать, с чего начинается симпатия.
Словно в ответ на её слова жёлтый синклит самую малость замешкался и расступился, и в образовавшемся проходе андроид увидел вполне себе человеческого маленького белокурого мальчика.
— Симпатия начинается с совпадения, — заявил мальчик, глядя, как с Аиного лица отливает кровь. — Только без драматизма, пожалуйста. Хотя я и подозреваю, что это именно та область, в которой отыскать совпадения было бы проще всего.
— Хорошо, — упавшим голосом согласилась Ая. — Знакомься, Бенжи, это Данек.
— Я рад стать частью и твоих воспоминаний тоже, — сказал мальчик.
Он выступил вперёд и остановился прямо перед андроидом, глядя на него снизу вверх. Он выглядел так по-человечески, более того, он был так похож на Аю, что Бенжи не удивился бы, окажись у ребёнка и вправду Аины гены.
Бенжи никогда специально не интересовался переговорами как инструментом дипломатии, но недавний опыт анализа человеческих отношений позволил ему предположить, что самый сильный игрок с противоположной стороны сейчас — именно этот паренёк.
Поэтому андроид внимательно оглядел молча стоящих за мальчиком чужаков, улыбнулся и сел перед ним прямо на пол, чтобы уравнять разницу в росте.
Мальчик в ответ тоже опустился на пол и похлопал ладошкой рядом с собой:
— Мама?
Боже мой, подумала Ая, оседая между ними подбитым зверьком, кто бы мог подумать, что для того, чтобы совпасть, обязательно надо падать.
На какой-то миг ей показалось, что она спит и видит кошмар, и мысль эта придала ей сил.
— Это хорошо, что тебе стало легче, — малыш удовлетворённо сложил на коленках ручки и повернулся к Бенжи: — Расскажи мне, каково это для машины — любить человека?
— Что? — не понял Бенжи.
— Ой… — замер мальчик, сконфуженно уставившись на андроида. — Ты можешь не хотеть говорить, но не можешь спрятать мысли, я должен был тебя предупредить.
Бенжи посмотрел на Аю, потом — на стоящих за ней созданий.
— Знаешь, Ая, — сказал он, — на этот раз ты выбрала очень забавный способ услышать от меня о любви.
Ая открыла было рот, но Данек положил маленькую ладошку на перчатку её скафандра:
— Это не она, это мы. Посмотри на это с другой стороны: все мы здесь сейчас для того, чтобы говорить друг другу правду. И одна правда ничуть не хуже другой. Ая может делать что угодно с тем, что ты скажешь, но я хочу, чтобы ты говорил не столько для неё, сколько для нас.
— Иногда мне кажется, что самый лёгкий способ свести машину с ума — это оставить её наедине с человеком, — умей Бенжи вздыхать, он бы вздохнул. — А ещё лучше — с человечеством. И спасает нас, машин, только отсутствие всего этого барахла, обеспечивающего эмоциями. Я думаю, — продолжал он, — что любовь машины отличается от любви человека тем, что в случае с машиной это всегда волевой акт, а в случае с человеком — зачастую просто истерическая реакция. Истерическая реакция — это всегда плохо, волевой акт — всегда хорошо.
— Мда, — улыбнулась Ая одной стороной губ, поворачивая одетую в перчатку руку — ту, на которой лежала ладошка Данека, — так, чтобы детская ручка оказалась сверху, и бережно накрыла её второй рукой. — Может, это и политически неграмотно, но, по-моему, пора отсюда бежать, пока санитары не приехали.
— Это Луна, какие санитары, — в тон ей заметил Бенжи. — Да и там, снаружи, всё ещё топчется основная человеческая делегация. Я думаю, бежать не только политически неграмотно, но и непедагогично.
Он встал на ноги, и тесное кольцо чужой команды шатнулось назад.
Чужак, стоящий к нему ближе всего, протянул руку и раскрыл кулак, показывая лежащий на ладони предмет — маленькую копию похожего на белую птицу корабля.
— Бери, — сказал Данек.
Он поднялся вслед за Бенжи и повернулся к Ае:
— Знаешь, какой была моя вторая мысль? Как столько звёзд уместилось на небе…
— А первая? — простодушно поинтересовался Бенжи, принимая подарок.
Мальчик посмотрел на Аю, и та в ответ вздохнула, закрыла шлем и сказала уже внутри скафандра, по радиосвязи:
— А первая была о том, что устраивать из любви балаган тоже политически неграмотно. И аморально.
Когда сквозь белую стену обратно наружу проступил сначала один, а затем — крепко держа первого за руку — и второй скафандр, никто уже не столбенел и глаза не таращил, — даже близнецы обрели потерянный было дар речи.
— Это возмутительно! — выпалил один из них. — Чёрт бы побрал и вас, и вашу самодеятельность! — Хотите сорвать контакт?
— Он прав. Случись что-нибудь экстраординарное, и эта братва из Глобал Ньюс, — кивнул второй на разгружающихся из "Кондора" телевизионщиков, — перевернёт всё так, что вы будете акулой, засунувшей пасть в клетку с аквалангистами, кто бы этими аквалангистами ни оказался.
— Боитесь засунуть палец туда, куда хотите засунуть руку? — сказала Ая, отпуская Бенжи и оборачиваясь на происходящую у "Кондора" суматоху. — Бросьте. Эта братва из Глобал Ньюс ещё устанет от освещения личной жизни реализатов. Да и что она собирается снимать? Входа на этот галиён всё равно нет.
