Леопард с вершины Килиманджаро - Ольга Николаевна Ларионова
Все, кроме, пожалуй, молчаливого Анохина, приветствовали изумрудный индикатор, словно это была знакомая собака. Сказывалось отсутствие на планете животных, особенно заметное при таком обилии растительности.
– Пока мы гуляли, – командир занял свое место во главе складного стола и потянулся к миске с салатом, – этот ползучий цветник забрался вверх еще метров на восемьдесят. Интересно, там, за перевалом, тоже все цветет?
– Судя по снимкам, нет, – вежливо проговорил Веня Спорышев, отрываясь от тарелки. – Распространение цветочного покрова идет от берега вглубь материка. Вы не беспокойтесь, последовательные снимки делаются автоматически.
– Ты ешь, ешь, – сказал командир. – Ботаническая сторона меня волнует менее всего. Растениеведов и так наберется в составе комплексной экспедиции больше чем нужно. Они во всем и разберутся. Тут главное – не забыть затребовать специалиста, о котором на Базе не вспомнят. Вот, например, как с этим излучением. Придется теперь просить консультанта по психотронике, представляю, какая физиономия будет у Полубояринова.
Гейр спохватился – обсуждение высшего начальства в присутствии рядового состава в его привычки не входило. Но финал каждой разведки всегда способствовал этому: ведь главным в их профессии была как раз не сама разведка, а составление схемы будущей комплексной экспедиции, которая не должна ничего упустить. Затребуешь лишних специалистов – Полубояринов загрызет: с кадрами туго, планета бесперспективная, а по милости первопроходцев погнали туда целый караван… Не дозакажешь – еще хуже: планету обязательно объявят потом чрезвычайно интересной и перспективной, все богатства и прелести которой невозможно было исследовать вследствие нерадивости разведчиков.
Правда, вслед за комплексниками на планету прибывают освоенцы, и тут у них возникает столько претензий к своим предшественникам, что разведке остается только руками развести, потому что накал страстей, сопутствующих комплексно-освоенческим конфликтам, как правило, напоминает стартовый выхлоп крейсерского звездолета.
Между тем за столом наступила пауза – Хори замешкался с супом…
– Салат был преотменнейший, – заметил Кит, – рис, кальмары и яйца – из собственного лабаза. Но откуда такой сочный лук?
– Это не лук, – отозвался Хори, – это лепестки водяной лилии. Мы с Вениамином откушали и проверили индикатором…
– Надеюсь, что в обратной последовательности, – строго вмешался командир. – Хорошо еще, что, по-видимому, здесь не найдется ни трилобитов, ни даже червей, иначе мы рисковали бы вот так, без предупреждения, познакомиться и с ними достаточно близко.
Хори Хэ вытянулся, отдавая честь суповой ложкой:
– Есть, шкип, больше не повторится, шкип, впредь обязуюсь команду местными червяками не кормить…
– Вольно, – сказал Инглинг, – давай харчо. Тем более что появление червей здесь можно ожидать не ранее чем через пару миллионов лет.
– Я… э-э-э… не хотел выступать с непроверенными данными, тем более что мне могло показаться… – Спорышев мялся больше, чем обычно. – Короче говоря, вчера вечером на глубине порядка двенадцати метров я наблюдал стаю медуз. Совсем маленьких.
Немая сцена последовала незамедлительно: у одного Хори Хэ хватило чисто азиатского самообладания поставить кастрюлю с супом на землю – у остальных ложки и вилки выпали из рук.
– Великие дыры, черные и белые! – возопил Поггенполь. – Ты камеры-то оставил?..
– Естественно. И на разной глубине. И даже все запасные…
– Пошли, выудим парочку, тут не до супа! – распорядился Инглинг, подымаясь.
– Минуточку, – поднял широченную ладонь Маколей. – Не все лавры Веньке. Я тоже не хотел выступать преждевременно, но в пробах грунта как будто бы прослеживаются остатки беспозвоночных. Более того: моя дражайшая Маковка не менее двух раз заселялась разной живностью, затем до основания вымиравшей.
– Палеокатастрофы? – быстро спросил Гейр, покосившись на скалы и присевший на амортизаторы «Харфагр».
– Не исключаю, – кивнул Маколей. – Маковка – особа спокойная, уравновешенная и отнюдь не первой молодости, как можно судить по первому впечатлению. Ей бы, судя по всему, обзавестись зверинцем и зарасти травой следовало двести-триста миллионов лет назад.
– Откуда такая точность? – ревниво спросил Поггенполь.
– Интуиция. Помнишь первую заповедь космопроходца – «доверяй интуиции»? В данном случае – моей.
Анохин, до сих пор не проронивший ни слова, поднял голову, как будто хотел что-то сказать. Но передумал. Интуиция. Эти мальчики прочно усвоили и писаные параграфы, и неписаные заповеди. Иначе они не были бы в тактической разведке. Пока они не обжигались. Но говорить об этом бесполезно. Можно научить подстилать соломку и даже весьма точно рассчитывать – где. Нельзя научить не падать.
– Ну ладно, первооткрыватели, – сказал Поггенполь, – я тоже кое-что приберег для отчета, хотел в последние дни семь раз проверить. Господин председатель, леди и джентльмены, хочу уведомить вас, что посещение этой планеты пришельцами пока не установленного происхождения было отнюдь не единичным. Они прилетали как минимум дважды.
– Все высказались? – спросил командир. – Анохин, ну хоть ты-то убереги меня от сюрпризов, а!.. Ну спасибо, милый. Теперь слушайте: властью, данной мне инструкцией, продлеваю пребывание на Маковой Аллее еще на десять дней. Резерв командования. Но прошу блюсти четвертую заповедь!
– Находясь на планете, собирай информацию – отчет будешь составлять в карантине! – гаркнул кто-то из молодых.
* * *
Десятый день резерва командования подходил к концу. Солнце, оранжевое и беспечное, уходило за поросшие тюльпанами невысокие хребты. У шестерки людей, расположившихся на камнях у самой черты прибоя, настроение было неважное.
– Мы так ни до чего и не договорились, – констатировал Инглинг, и подчиненные впервые слышали в его голосе тревогу. – Пора сворачивать лагерь, чтобы не возиться в темноте…
– Это все потому, что мы боимся назвать вещи своими именами. Как бы невероятно ни было то, что думает каждый из нас, – это нужно произнести вслух, и решение явится, – без особой убежденности изрек Поггенполь.
– Вот и выскажись, – буркнул Маколей. – У меня лично не хватает словарного запаса. Потому что признать придется попросту чепуху.
– Хорошо, – сказал Спорышев, – хотя, честно говоря, я не понимаю, что во всем этом особенного. На Радзивилле и похлестче было. И меня лично ничто не пугает, просто я знаю, что должен собрать информацию, но не пытаться ее интерпретировать…
– Ага, – обрадованно воскликнул Маколей, – вторая заповедь космопроходца: доверяя интуиции, не делай выводов – все равно у Базы будет свое собственное мнение.
– Вот-вот! Понимаете, Гейр, – Веня поднялся и зашагал по гальке, усеянной белыми луковичными лепестками, – к сожалению, нас слишком долго приучали собирать факты, сведения, вещественные доказательства… Мы знали, что в любом случае База примет за
