Курт Мар - Туман пожрет их всех

Через несколько минут я поймал себя на том, что раздумываю над замечанием Вишера, что через пять дней туман потеряет терпение, и тотчас занялся расчётами. С тех пор прошло больше полутора дней. Я подумал, что этот срок имеет какое-то особое значение. Если это была ловушка и мы мчимся в неё со все увеличивающейся скоростью, то окажемся возле центра Великого Мастера слишком рано. Но если Вишер намеревался сделать именно это, то меня ещё больше удивило, когда некоторое время спустя он увеличил ускорение до четырех G. Ускорение утомило меня, поскольку прошло уже много времени с тех пор, как я спал по-настоящему. То, что Жаклин и Вишер тоже почти не спали, мало утешило меня, и я зевнул.

— Ложись спать, — сказал Вишер. — И ты тоже, Жаклин.

— Нет, — ответила врач и бросила на Вишера умоляющий взгляд. — Я хочу остаться здесь.

Они молча обменялись доверительными взглядами.

— Мне очень жаль, — сказал я, — но перед таким геройством я капитулирую и принимаю ваше предложение.

Для вахтенных в рубке в нишах вдоль стены находились маленькие подвесные койки, на которых они отдыхали. Я лёг на одну из них и через несколько секунд заснул.

Меня разбудили резкие звуки. С онемевшим телом и закрывающимися глазами я поднялся на койке, но понадобилась пара секунд прежде, чем я смог соображать. Сначала мне показалось, что это звонит телефон.

— Тревога, — сказал Вишер, увидев мой озадаченный взгляд. Эти слова мгновенно подняли меня на ноги, а Вишер тем временем взял в руки микрофон.

— Неполадки в агрегатном отсеке, — сказал он. — Техническая вахта, пожалуйста, проверьте.

— Что вышло из строя? — пробормотал я. Вишер пожал плечами.

— Вышел из строя один из агрегатов, электронные датчики отметили повреждение. В настоящее время он не работает.

Мы стали ждать. Мои руки и ноги словно онемели, и каждое движение вызывало боль. Неполадки в агрегатном отсеке могли сделать нас неспособными к маневрированию на полгода, но их, возможно, можно было устранить без особых затрат и за несколько минут.

Я смотрел на экран. Перед нами находилась небольшая планетка, а Дельта Домус переместилась вправо и появилась на правом экране — значительно больше в размерах, чем тогда, когда я видел её в последний раз. Ужасное подозрение грызло мой мозг.

— Как долго я спал? — спросил я.

— Тридцать часов, — ответил Вишер.

Боже мой! Это объясняло моё окоченение. Вероятно, я все это время лежал на койке неподвижно. Сбоку, свернувшись калачиком, в удобном кресле спала Жаклин.

— Где туман? — поинтересовался я.

— Он скрыт планетой. Я должен пролететь таким образом, чтобы экипаж не узнал о моих замыслах.

Я понял. Предупреждение достигло моего мозга: много не спрашивать, долго не размышлять. Но я должен знать ещё кое-что.

— Эта планета ближайшая к Солнцу?

— Да, — ответил Вишер.

Итак, ЭУР2002 не летел прямым курсом. Может быть, туман обиделся на нас и что-то сделал в агрегатном отсеке? Нет, это было невозможно. Находящаяся на борту его концентрация была слишком мала.

— Вышел из строя дублирующий агрегат тормозного сектора, сэр, — доложила техническая вахта.

— Причина?

— Пока ещё неизвестна, сэр, но мы продолжаем поиски.

— Процентов тридцать манёвренности у нас есть ещё? — спросил Вишер.

— Тридцать пять, сэр, — последовал ответ.

— Спасибо, — он отключился. — Мы идём на посадку, — сказал он мне.

— Это могу сделать и я, а ты должен хоть немного отдохнуть. У тебя уже чёрные мешки под глазами.

Он посмотрел на меня, и в его взгляде было сожаление учителя, который капитулирует перед безмерной глупостью своего ученика. Потом он достал из кармана таблетку месквитила и бросил её в рот.

Я прошёл пару шагов взад и вперёд, распрямился и потянулся, чтобы ликвидировать онемение, а затем, так как не было ничего лучшего, снова стал смотреть на экран. Мы были ближе к Дельте Домус, чем маленькая планетка, поверхность которой, пустынная и изъязвлённая оспинами и шрамами, была обращена к нам. Мы наискось летели к ней. Если центр тумана на самом деле находился прямо на ней, тогда…

Эта мысль электризировала меня, и я хотел уцепиться за неё, однако вспомнил о запрете на размышления и как можно равнодушнее осведомился:

— Великий Мастер скоро оживит тьму Солнца, не так ли?

Вишер кивнул.

— Через пятьдесят часов тень Сперансы на десять минут заслонит Мыслительный центр Великого Мастера.

Сперанса — надежда. Ну и название он подобрал для этой планеты-ублюдка. А почему пятьдесят часов? Через пятнадцать часов истечёт пятидневный срок, который, очевидно, играл важную роль в планах Вишера…

6

На расстоянии десяти тысяч километров Вишер уравнял скорость корабля с движением поверхности планеты. Маневрировать было трудно, потому что у нас не было дублирующего тормозного агрегата, но в конце концов ЭУР2002 начал опускаться с постоянной скоростью. Мы приблизились к месту, где хотели выполнить посадку. Оно находилось в нескольких километрах от линии терминатора на ночной стороне. Нас там ожидала температура —180°.

Сперанса была двойником Меркурия, видимая часть поверхности которой была усеяна кратерами. Приливные силы давно привели к тому, что Сперанса постоянно была повёрнута к своему солнцу одной и той же стороной — день планеты равнялся её году. Атмосферы не было, она давно улетучилась, а то, что осталось на холодной ночной стороне, существовало только в виде снега и льда.

Лицо Вишера было странно застывшим. Вероятно, он находился в телепатической связи с туманом, пытаясь объяснить Великому Мастеру, что промежуточная посадка для ремонтных работ неизбежна, иначе корабль нельзя будет направить к центру. Я, по крайней мере, пытался поступить таким образом, и мне стало ясно, что туман не слишком разбирается в астронавигации и двигательных системах.

Между тем я немного посчитал в уме. Через пятьдесят часов, о которых упоминал Вишер, на борту будет 9 час. 11 мин. 25 мая 2160 года. Я напряжённо ожидал, что произойдёт в это время.

23 мая в 16 час. 37 мин. тарелки телескопических посадочных опор коснулись поверхности планеты Сперанса. На Вишера можно было положиться: ему везло. Если бы не произошла эта неприятность с тормозным агрегатом, у экипажа давно бы возникли подозрения относительно нашего курса, но посадка на Сперансу, чтобы отремонтировать агрегат, была самым естественным манёвром в мире, поэтому все остались спокойными.

— Ремонт может продлиться несколько часов, — сказал мне Вишер, — а я хочу быть при этом. Сделай мне любезность — положи Жаклин на койку, чтобы она спала удобнее, а потом можешь делать что угодно.

Это было не в его манере. Он никогда так со мной не говорил. Я разместил Жаклин как можно удобнее, стараясь не разбудить её, и последовал за Вишером в агрегатный отсек, где механики немедленно взялись за работу. Они сняли защитный кожух с дублирующего агрегата и начали изучать машину.

Вишер бросил на меня неодобрительный взгляд.

— Мне не особенно хочется, чтобы ты был здесь, — сказал он. — Не можешь ли ты заняться чем-нибудь другим?

Я подчинился. Боже мой, как мне хотелось знать, что там у Вишера на уме! Возможно, он не доверял дисциплине мысли, и это меня немного рассердило. Я проверил функционирование своего скафандра и закрыл шлем. Из шлюза Ф, как и полагалось по инструкции, я связался с третьим пилотом Байером, который в отсутствие Вишера нёс вахту в рубке управления. Байер открыл шлюз, и я спустился на поверхность чужой планеты.

Скафандр, как я убедился, выдерживал холод космического пространства. Обогрев функционировал безупречно, изоляция свела потерю тепла до минимума. Я был в безопасности.

Передо мною простиралась усеянная скалами, освещённая неверным светом звёзд равнина. В двух километрах от ЭУР2002 возвышался кольцевой вал кратера, похожий на мрачную призрачную стену. Я направился к нему, время от времени оборачиваясь, чтобы посмотреть на очертания корабля. Тяготение на этой планете составляло 0,3G, и я быстро продвигался огромными, как кенгуру, прыжками.

Неожиданно я наткнулся на круглое отверстие, ведущее отвесно вниз. Меня заинтересовало его происхождение, и я направил туда свет нашлемного фонаря, который высветил дно, находившееся метрах в тридцати. При небольшом тяготении планеты я мог спокойно спуститься вниз без дополнительной страховки, что и сделал, не раздумывая.

Я начал осторожный спуск в отверстие, используя выступы, которыми были усеяны каменные стенки, и минут через десять был уже на дне. Диаметр колодца был около пяти метров. В каменные стены во многих направлениях уходили штольни. Это совершенно не походило на естественное помещение. Но тогда что же это было? Смешно и думать, что в этой безатмосферной пустыне, лишённой растительности, могли жить разумные существа.

Я проник в одну из штолен. Серый камень стен был испещрён отвесными жёлтыми полосами. Я потёр перчаткой жёлтую субстанцию — и вниз посыпалась пыль. Несмотря на низкую гравитацию, она удивительно быстро осыпалась на пол, так как здесь не было атмосферы, тормозящей падение.