Вера Крыжановская (Рочестер) - На соседней планете
Удивительное существо это вело Рахатоона и твердымъ, увѣреннымъ шагомъ шло впереди, направляя и поддерживая молодого жреца. Когда, наконецъ, они подошли къ дверямъ храма, на горизонтѣ блеснули первые лучи солнца.
— Теперь ты — въ безопасности. Прощай, я ухожу, — сказала она.
Но Рахатоонъ, въ упоеніи любовавшійся красотой своей спасительницы, умоляюще схватилъ ее за руки.
— Останься со мной, чаровница! Я ни за что не отпущу тебя.
Между ними завязалась борьба. Женщина пыталась вырваться и вернуться обратно на луну, гдѣ доселѣ жила, но сильныя руки Рахатоона, словно клещами, охватили ее и не выпускали. Въ этотъ мигъ изъ-за горъ показался огненный дискъ солнца.
Едва жгучіе лучи его коснулись селенитки, какъ исчезла ея призрачность, тѣло уплотнилось, и она обратилась въ простую смертную, которая не могла уже улетѣть на свою далекую родину.
— Войдемъ въ храмъ! — восторженно произнесъ Рахатоонъ. — Тамъ — жрицой моя сестра. У нея мы найдемъ вѣрное убѣжище, будемъ въ безопасности отъ нашихъ враговъ и станемъ жить для любви, искусства и радости!
Они вошли въ храмъ, гдѣ и застали Амару и молодого незнакомца, звавшагося, какъ и ты, Ардеа.
Они разсказали другъ другу свои приключенія, и въ тотъ же день отпраздновали свои свадьбы. Амара и Ардеа тоже отреклись отъ неблагодарнаго божества, покинувшаго ихъ въ минуту опасности, и стали поклоняться одной Лунѣ.
Въ гротахъ и на площадкахъ они воздвигли святилища своей богини и жилища для самихъ себя. Жена Рахатоона, которую онъ назвалъ въ честь своей сестры Амарой, тщательно собрала изъ своего вѣнка сѣмена лунныхъ цвѣтовъ и посѣяла ихъ. Растенія эти привились и размножились. До сихъ поръ эти чудные цвѣты растутъ исключительно у селенитовъ и служатъ источникомъ дохода.
Амара, дочь Имамона, вскорѣ умерла. Преждевременную смерть ея легенда припысываетъ ея браку съ человѣкомъ невѣдомой расы и происхожденія, а терзаемый горемъ Ардеа тоже вскорѣ сошелъ въ могилу.
Что же касается Рахатоона съ женой, то они жили долго. Амара сдѣлалась жрицей новаго культа, что усугубило ненависть къ нимъ жрецовъ. Однако, всѣ попытки враговъ повредить имъ оставались безплодны. Чтобы избавить ихъ окончательно отъ ненависти и преслѣдованій жреческой касты, Имамонъ, не перестававшій покровительствовать сыну, несмотря на его отступничество, превратилъ ихъ въ бѣлыхъ птицъ.
Многочисленное же потомство, оставленное Раха-тоономъ, размножилось и съ теченіемъ времени образовало небольшой народъ, рѣзко отличавшійся отъ всѣхъ другихъ своимъ удивительнымъ физическимъ строеніемъ, своими привычками и нравами.
Селениты, — или лунный народъ, какъ мы ихъ зовемъ, — никогда не покидаютъ своихъ горъ, презираютъ всякую грубую работу и живутъ только для искусства, которому отдаются со страстью.
— Америлла упоминала, что селениты очень богаты и ведутъ роскошный образъ жизни. Откуда же они берутъ для этого средства, если, какъ вы говорите, они презираютъ трудъ? Кромѣ того, ихъ гористая родина производитъ, вѣроятно, не особенно много, — замѣтилъ Ардеа.
— Они ведутъ мѣновую торговлю, что обезпечиваетъ имъ необходимыя удобства. Селениты обладаютъ рѣдкими и драгоцѣнными произведеніями природы, которыхъ не найти больше нигдѣ. Во-первыхъ, вода ихъ священныхъ источниковъ, обладающая дѣйствительно чудесными цѣлебными свойствами, помогаетъ отъ различныхъ болѣзней. Бывали случаи, что слѣпые прозрѣвали, прикладывая ее къ глазамъ. Во-вторыхъ, у нихъ есть чудные цвѣты, происшедшіе отъ вѣнка жены Рахатоона. Имѣть въ день свадьбы вѣнокъ или хоть вѣточку — завѣтная мечта всѣхъ невѣстъ; но такая роскошь доступна только богатымъ, такъ какъ за цвѣты приходится платить баснословныя деньги. Затѣмъ у нихъ есть еще одна, и чрезвычайно доходная статья, а именно, — плоды одного дерева, которое растетъ исключительно въ ихъ мѣстахъ, и уходъ за которымъ знаютъ только они одни. Плоды этого дерева — больше человѣческой головы и по мѣрѣ вызрѣванія даютъ разнообразныя произведенія, всѣ очень цѣнныя. Пока плоды еще совсѣмъ зеленые, изъ нихъ добываютъ красный или бѣлый, необыкновеннаго вкуса напитокъ, и ароматное тѣсто, которое лучше всякихъ конфетъ. Когда плодъ совершенно созрѣетъ, его корка становится бѣлой, а сердцевина представляетъ изъ себя мотокъ нитей; а если ихъ размотать, то получается тонкая, какъ паутина, и очень прочная ткань, употребляющаяся на вуали жрицъ и женщинъ царской крови. Ткань эта бываетъ трехъ цвѣтовъ: бѣлая, красная и синяя. И нужно имѣть пальцы селенитовъ, чтобы размотать, расправить и приготовить эту необыкновенную ткань, сдѣланную самой природой. Наконецъ, я долженъ еще упомянуть о бѣлыхъ птицахъ, которыя, по словамъ легенды, тоже небеснаго происхожденія.
Разсказываютъ, что, когда Рахатоонъ и его жена были превращены въ птицъ, они сначала поселились на вершинахъ горъ, чтобы беречь дѣтей, которыхъ думали убить жрецы. Убѣдясь, что никакая опасность не грозитъ ихъ потомству, птицы улетѣли затѣмъ на небо. Но, пока онѣ ютились въ скалахъ, у нихъ были птенцы, которые продолжали ихъ породу. Эти-то птицы и даютъ легкій и теплый пухъ, незамѣнимый для зимнихъ одеждъ. Насчетъ этого, впрочемъ, существуетъ еще и другое преданіе.
Такимъ образомъ, вся работа селенитовъ состоитъ въ сборѣ пуха въ гнѣздахъ и съ птицъ, умирающихъ отъ старости, въ приготовленіи издѣлій изъ плодовъ дерева Сама, въ разведеніи цвѣтовъ и въ разливкѣ по бутылкамъ воды священныхъ источниковъ.
Селенитамъ не для чего спускаться въ равнины; за ихъ произведеніями къ нимъ ѣздятъ и привозятъ въ обмѣнъ все необходимое, по возможности въ готовомъ видѣ.
— Право, эти селениты очень недурно устроились I Я начинаю думать, что они представляютъ самое интересное явленіе на вашей планетѣ, — вскричалъ Ардеа.
— Вы думаете? — сказалъ, улыбаясь, Сагастосъ. — Значитъ вы не боитесь больше пробыть у нихъ недѣлю одинъ?
— Конечно, нѣтъ.
— Тѣмъ лучше! Только повремените отдавать селенитамъ пальму первенства. Можетъ быть, вы еще увидите не менѣе интересныя вещи и занесете ихъ въ книгу о Марсѣ, которую, вѣроятно, напишите по возвращеніи на Землю.
— Безъ всякаго сомнѣнія! Только меня сочтутъ за сумасшедшаго…
— Посвященный долженъ философски сносить подобныя обиды пошлой толпы.
Послѣ трехчасового пути они выѣхали на широкую площадь у подножія очень высокихъ горъ. Сюда сходилось много дорогъ, и на перекресткѣ былъ выстроенъ большой павильонъ. Когда они вошли внутрь, то застали тамъ нѣсколько мужчинъ и женщинъ съ разными узлами и всевозможными корзинами.
— Это покупатели, везущіе селенинамъ хлѣбъ, провизію и все необходимое. Они ждутъ поѣзда, который ходитъ только два раза въ недѣлю! Лунные люди недолюбливаютъ жителей равнинъ; не нуждайся они въ обмѣнѣ произведеній, то и вовсе не пустили бы ихъ въ свою страну.
Въ павильонъ вошло еще двое или трое, и почти тотчасъ же раздался звонъ колокола. Сагастосъ и Ардеа вмѣстѣ съ другими вошли въ подъемную машину, которая доставила ихъ на вершину скалы, гдѣ тоже былъ выстроенъ павильонъ, черезъ который имъ пришлось пройти. По другую сторону стояли три, похожихъ на вагоны повозки на рельсахъ. Полотно дороги перекинуто было надъ громадной пропастью и уходило затѣмъ на другой сторонѣ въ горы.
— Не могу сказать, чтобъ путь былъ особенно заманчивъ, — замѣтилъ Ардеа, съ недовѣріемъ посматривая на это смѣлое произведеніе строительнаго искусства.
— Не бойтесь! Это сооруженіе очень прочно, и въ лѣтописи дороги не значится ни одной катастрофы, — отвѣтилъ Сагастосъ, садясь со своимъ спутникомъ въ отдѣленіе, очевидно, предназначенное для знатныхъ особъ, судя по роскоши обстановки.
Нѣсколько минутъ спустя послышался легкій трескъ, затѣмъ поѣздъ тронулся и помчался, какъ стрѣла. Ардеа наклонился было къ окну, чтобы взглянуть на окрестности, но тотчасъ же откинулся назадъ и поблѣднѣлъ.
— Ахъ! — вырвалось у князя. — Ужасно видѣть, что летишь надъ подобными пропастями! У меня даже закружилась голова, — сказалъ онъ, прикладывая руку ко лбу.
— Не надо смотрѣть, — спокойно отвѣтилъ Сагастосъ, и опустилъ на окнѣ синюю занавѣску, отчего все купэ погрузилось въ пріятный полусвѣтъ.
Водворилось молчаніе.
— Когда же вы уѣдете обратно, Сагастосъ? — наконецъ, спросилъ Ардеа.
— Сегодня вечеромъ, когда купцы окончатъ свои дѣла.
— А все-таки я буду очень доволенъ, когда вы вернетесь, — вздохнулъ князь.
Сагастосъ весело разсмѣялся.
— Вы мнѣ льстите, Ардеа! И как же это вы, отважно рѣшившійся предпринять поѣздку на нашу планету, вдругъ стали такимъ робкимъ?
— Но здѣсь все такъ странно! И потомъ, вѣдь, селениты не терпятъ жителей равнинъ и могутъ остаться недовольны такимъ долгимъ моимъ пребываніемъ у нихъ.
— Къ своимъ гостямъ селениты всегда любезны. Я скорѣе опасаюсь, что вернусь, на вашъ взглядъ, слишкомъ рано. Женщины селенитовъ очень красивы и, кто знаетъ, не покоритъ ли одна изъ нихъ ваше сердце? Вы, можетъ быть, пожелаете мнѣ быть съѣденнымъ какимъ-нибудь "Цампи", лишь бы я не нарушалъ вашей идилліи своимъ преждевременнымъ пріѣздомъ.
