К. Л. Андерсон - Жестокие ангелы
«О чём, чёрт возьми, думает Пьята, входя сюда и распространяя коридорные слухи?» Она подняла голову и бросила сердитый взгляд на дверь. Каждый что-то нашёптывает по углам, сидя за рабочими столами и пытаясь обмануть роботов-уборщиков со шпионской начинкой и соседские уши. Вы слышали, этот парень, он открыл новый способ транспорта рибонуклеиновой кислоты, и они погасили его долг? А вы знаете, была такая-то женщина, которая разработала новую систему визуализации живых митохондрий, и её тоже освободили от долга?
За исключением того, что никто из них никогда не упоминал имён. Все эти люди были: «какой-то специалист», «вот этот доктор», «тот парень»…
Парень Пьяты имел имя. Брам Раджандур.
Она колебалась — за это придётся платить… Чёрт с ним. Щёлкнув, снова раскрылся экран, засветился, и сразу заработал счётчик. Она ввела имя и села.
УВЕДОМЛЕНИЕ О ПОЗИТИВНОМ СТАТУСЕ
В ЗНАК ПРИЗНАНИЯ ВЫДАЮЩЕЙСЯ ЗАСЛУГИ В ДЕЛЕ РАЗВИТИЯ МЕДИЦИНСКОГО СОСТАВА ЛУНЫ-2 БРАМ РАДЖАНДУР ФАКТИЧЕСКИ И ОФИЦИАЛЬНО ОСВОБОЖДЁН ОТ ВСЕХ ОБЩЕСТВЕННЫХ ДОЛГОВ, БУДУЧИ ОБЯЗАННЫМ УПРАВЛЯЮЩЕМУ СОВЕТУ И ОБЩЕСТВЕННОМУ ФИНАНСОВОМУ КОМИТЕТУ ЛУНЫ-2 11:21:30:14:09.
Эмилия так быстро вскочила, что едва не забыла захлопнуть экран, чтобы он отключился. Она вылетела за дверь и бросилась вниз по коридору общежития, чтобы постучать в дверь Пьяты.
Дверь плавно распахнулась. Пьята усмехался:
— Понятно.
Она часто и тяжело дышала и сглотнула перед тем, как смогла заговорить.
— Что это? Липа?
Пьята покачал головой:
— Всё правда.
— Как? Что? Он что, открыл волшебное средство от уродства? Что?
Глаза Пьяты цвета потускневшего золота поочерёдно сверкнули: сначала правый, а потом и левый.
— Ну же, проходи. — Он отступил, пропуская её. — Нам незачем делиться этим со всем светом.
Все осветительные панели были включены, и Эмилия прищурилась от искусственного солнечного света, пока Пьята закрывал дверь. Комната Пьяты походила на её собственную по размеру и обстановке, но он расцветил стены несколькими действующими экранами, на которых можно было наблюдать Дэзл в её лучшую пору, будто сквозь окно, выходящее прямо на улицу.
— Присаживайся. — Он кивком указал на кровать. Она неуклюже пристроилась на самом краю. Пьята прислонился спиной к своему рабочему столу и сложил руки на груди, насмешливо глядя на неё. — И давай поговорим. Поскольку, по слухам, я провожу сегодняшний вечер за просмотром хорошего видео. — Он кивнул в сторону одной из стен, на которой предстала картина замечательной улицы.
«Ты что, установил в комнате подслушивающую аппаратуру? Риск немалый. Если тебя поймают, то есть когда тебя поймают, то сразу же выгонят с Госпиталя, диплом объявят недействительным, и не оставят тебе ни единого способа легально зарабатывать на жизнь. Уходи отсюда. Тебе не следует даже говорить с ним».
Но у неё перед глазами всё ещё стояло это общественное уведомление.
— Говори, — сказала она, стараясь казаться менее заинтересованной, чем была на самом деле. — Ты единственный, кто так хорошо об этом осведомлён.
Пьята кивнул:
— Я старался следить за… Ну за всем, что могу делать или получать, что могло бы помочь сохранить баланс в отношениях с клерками и администраторами.
«Иными словами, ты взламывал базы данных в поисках чего-то такого, что могло бы тебе помочь ухватиться за то, что кто-либо из властей предержащих пожелает у тебя купить». Она подозревала, что Пьята постоянно ходил по краю и любил поиграть в пирата, но не думала, что это всё вправду.
«Оказывается, я недооценила тебя». На мгновение перед её внутренним взором возникло лицо истинного пирата — Капы, и его сходство с лицом Пьяты, притворяющегося пиратом, заставило её содрогнуться.
— И в ходе своих действий, — продолжал Пьята, — я обнаружил признаки того, что тюремным знатокам в их камеры требуются праведники.
— Признаки?
— Да. Ты же не думаешь на самом деле, что всё это сканирование, которым ты будешь заниматься, задумано только ради обнаружения контрабанды?
— Я считала, оно направлено на сбор данных.
Всё крутилось вокруг сбора данных. Каждый человек, каждое живое существо на Госпитале находилось под пристальным оком, которое следило за тем, чтобы не ускользнула ни одна, даже малейшая, крупица информации, ведь она могла оказаться ценной. Группа здоровых образцов из богатых и благополучных Солнечных миров. Разве допустимо упустить такую возможность? До неё дошли слухи о том, что маркетинговое крыло Госпиталя устанавливало Солнечный эталон в лечении заболеваний и поддержании здоровья.
«Чтобы создать эталон, необходимы исходные данные, отправная точка».
Но Пьята замотал головой:
— Они ищут что-то весьма специфическое. А когда найдут, им понадобится тело для анализа и репликации. — Он встретил её пристальный взгляд. — И мы полагаем, они более чем охотно вознаградят того, кто доставит им это тело.
Эмилия отпрянула:
— Ты же говоришь не о похищении праведника?
— А если я скажу тебе о том, что это происходит и уже не в первый раз?
— Ты в своём уме?! — воскликнула Эмилия. — Даже Кровавый род не рискнёт мучить праведника. В Солнечных мирах принято заниматься подобными делами лишь в отдалённых частях.
Пьята подался вперёд:
— Посмотри на меня, Эмилия. Ты думаешь, я сейчас разыгрываю тебя?
Она смотрела на него долго.
— Что конкретно требуется от меня?
— Я просто хочу знать, если ты найдёшь подходящие соответствия ряду признаков и то, какими они будут. Вот и всё.
— Что потом?
— Потом ты становишься частью команды. Все наши долги погашаются, и минус переходит в плюс.
«Переходит в плюс. Наличные вместо долга. Наличные — это свобода».
Но если поймают — всему конец. Даже этот разговор и мысли, роящиеся у неё в голове, были опасны.
— Пьята, моя семья вернулась туда. Я тешила себя надеждой, что сумею их выкупить.
— Ну вот, ты и предоставишь им свой позитивный баланс. — Он раскинул руки. — Мне-то что? Будет столько, что хватит на всех.
Она обхватила себя за плечи, ногти вонзались в ткань. Потребовалось колоссальное напряжение воли, чтобы подавить горячее желание, рождающееся в ней. Она могла начать зарабатывать. В конце концов, могла накопить денег. Ей не пришлось бы ползти к Капе или к Амеранду, не пришлось бы влезать в долги другого рода…
— Я не могу рисковать, — сказала она Пьяте.
— Вернись в свою комнату и взгляни на заявление о Раджандуре. Хорошенько посмотри, внимательно. — Пьята снова подался вперёд, а его голос упал до чарующего шёпота. — Им нужен праведник. Они просто не могут взять его сами. Праведники, знаешь ли, задержатся ненадолго. Возможно даже, вдруг соберутся и направятся обратно домой. И всё — они вне досягаемости. Если мы сделаем это, если обставим, как похищение с целью получить выкуп или как неудачное ограбление, тогда их руки чисты, а у нас будет самое ценное, что есть в нашей системе. Мы будем богаты, свободны, и определённо всё сложится великолепно.
— Но почему я?
— Потому что ты возглавляешь бригаду, которая будет заниматься сканированием, и окажешься в гуще событий, а твой дружок, он просто их нянька.
— Он мне не дружок.
«Но если я выберусь отсюда…»
Если бы она стала свободной и выбралась в эти миры, парящие в чёрном небе, то забрала бы его с собой. Они вместе могли быть свободны. Свободны быть вместе. И ей не пришлось бы быть ему благодарной или зависимой от него. Они искали бы друг друга, потому что хотели этого, а не потому, что приходилось это делать. Вот чего она хотела с Капой до того, как он исчез и бросил её одну в тяжёлом положении.
Свободна. Свободна в чёрных небесах.
Пьята пожал плечами:
— Он твой друг и нянчится с ними. Ты можешь приблизиться к ним гораздо больше, чем любой из нас. — Его ухмылка стала абсолютно беспощадной.
Эмилия присела, слыша звук собственного тяжёлого дыхания, чувствуя удары собственного сердца. Она слышала, что предлагал Пьята. Видела картину, которую он рисовал, и картина эта была прекрасна, особенно если добавить к ней кое-какие собственные детали.
Но Эмилия была дочерью Обливиона, и существовали правила, которые она усвоила навсегда. Бегая по тоннелям, она поняла, что самое лучшее — обладать тем, чего желает кто-то другой. Это даёт власть, и это — способ заставить его платить.
Но она также поняла, что самое худшее — обладать тем, что желает кто-то другой. За это могут убить.
Эмилия взглянула на Пьяту и увидела его в совершенно новом свете.
— Я в деле, — произнесла она.
Глава 9
ТЕРЕЗА
Путешествие в систему Эразмус было ничем не хуже всех остальных. Подобно всяким длительным лечебным процедурам, космическое путешествие, по сути своей, утомительно. Его конечный пункт может быть местом удивительным, даже повергающим в трепет, но перелёт сам по себе предполагает заключение в своего рода консервной банке, долгое время стремительно падающей в безвоздушном пространстве.
