Фредерик Пол - Человек Плюс
— Спасибо. Еще одно. Ты видел Дори?
Молчание.
— Нет, Роджер. Я не был у нее почти неделю. Я порядком приболел, а когда не болел, был чертовски занят.
— Понятно. Слушай, наверное, можно оставить свет так, как было, пусть санитарки не плутают на ощупь.
Брэд снова повернул регулятор.
— Я зайду к тебе, как только смогу. Учись закрывать глаза, ладно? Потом, у тебя есть телефон, звони мне, когда захочешь. То есть не когда что-то случится, я и так узнаю, если случится какая-нибудь неприятность, я теперь в туалет не выхожу, не оставив телефона, по которому меня можно найти. Просто звони, когда захочешь поговорить.
— Спасибо, Брэд. Пока.
По крайней мере, все операции были позади. Во всяком случае, самые тяжелые. Когда Роджер понял это, он ощутил определенное облегчение, очень дорогое для него, потому что причин для беспокойства до сих пор было больше, чем хотелось бы.
Клара Блай пришла умывать его и, вопреки недвусмысленным запретам, принесла букет, чтобы поднять ему дух.
— Ты славная девушка, — прошептал Роджер, поворачиваясь, чтобы посмотреть на цветы.
— На что они похожи?
— Это розы, но они не красные. Светло-желтые? Приблизительно тот же цвет, что у твоего браслета.
— Апельсиновый, — она укрыла ему ноги свежей простыней. Поверхность жидкостной кровати под простыней слегка заколебалась. — Хочешь судно?
— Зачем? — буркнул он.
Сейчас он находился на третьей неделе безшлаковой диеты и на десятом дне ограниченного приема жидкостей. Как выразилась Клара, его выделительные органы теперь стали чисто декоративными.
— Мне все равно разрешено вставать, — продолжал он. — Если уж припечет, я и сам смогу справиться.
— Какой взрослый, — улыбнулась Клара, собрала грязное белье и вышла.
Роджер сел и приступил к исследованиям окружающего. Одобрительно посмотрел на розы. Большие фасеточные глаза принимали почти на октаву больше частот, чем простые, то есть почти дюжину новых, невиданных цветов, от инфракрасных до ультрафиолетовых. Он не мог назвать их, но привычная радуга спектра сейчас вмещала в себя и новые цвета. Он знал: то, что похоже на темно-красный — тепло низкой интенсивности. Причем слова «похоже на темно-красный» тоже не вполне отвечали истине, это был просто свет, но другой, вызывавший ощущение тепла и уюта.
Все равно, в этих розах было что-то очень необычное — и дело вовсе не в цвете.
Роджер откинул простыню и посмотрел вниз. У новой кожи не было ни пор, ни волос, ни складок. Она напоминала скорее водолазный скафандр, чем знакомую ему с рождения плоть. Он знал, что под ней находятся новые, механические мышцы, но внешне ничто не выдавало этого.
Скоро он встанет и пойдет на собственных ногах. Пока он был не совсем готов к этому. Включил телевизор. Экран расцвел ослепительной мозаикой пурпурных, синих и зеленых точек. Потребовалось усилие воли, чтобы различить трех поющих и пританцовывающих девушек; новые глаза упорно раскладывали изображение на составные элементы. Роджер переключил программу и попал на новости. Новая Народная Азия послала в Австралию с «дружественным визитом» еще три подводных лодки. Пресс-секретарь президента Дешатена сделал жесткое заявление: наши союзники в Свободном Мире могут на нас рассчитывать. Все футбольные команды Оклахомы проиграли. Роджер выключил телевизор, от него только разболелась голова. При каждом движении линии разъезжались по диагонали, а сзади телевизора светило загадочное зарево. Когда он выключил ток, экран еще какое-то время светился, а потом стал потухать, и зарево сзади тоже стало темнеть и гаснуть. Это тепло, вспомнил он.
Сейчас, сейчас, как это говорил Брэд? «Поищи там, где у тебя пазухи».
Он чувствовал себя очень непривычно. Во-первых, в незнакомом теле, а во-вторых, попробуй отыщи в нем какой-то нерв, который толком никто назвать не может. И все это только для того, чтобы закрыть глаза! Впрочем, Брэд уверял его, что он сможет это. Роджер питал к Брэду смешанные чувства, но одной из составляющих была гордость. Если Брэд сказал, что это может каждый, то уж наверное, это сможет и Роджер.
Только у него не получалось. Он перепробовал все мыслимые сочетания сокращений мышц и силы воли, но ничего не получалось.
Неожиданно в памяти всплыла картинка из прошлого, из тех времен, когда они с Дори только что поженились. Нет, еще даже не поженились, просто жили вместе, припомнил он, чтобы проверить, не пропадет ли у них желание официально связать свои жизни. Это был период увлечения трансцендентальным массажем, когда они постигали друг друга всеми способами, какие только приходили им в головы. Роджеру вспомнился и запах детского масла, в которое было добавлено немного мускуса, и то, как они хохотали над пояснениями ко второй чакре: «Сделайте глубокий вздох до селезенки и задержите дыхание; потом медленно выдыхайте, одновременно гладя партнера ладонями по обоим сторонам туловища». Они так и не смогли найти селезенку, и Дори так смешно пускалась в исследования по интимным местечкам их тел. «Здесь? А может, здесь? Родж, послушай, ты несерьезно относишься к…»
Он почувствовал резкую, острую боль, хлынувшую откуда-то из глубины, и провалился в бездонную пустоту. Дори!
Дверь с треском распахнулась.
Ошеломленно сверкнув глазами, влетела Клара Блай.
— Роджер! Что ты вытворяешь?
Прежде чем ответить, он сделал глубокий, медленный вдох.
— Что случилось?
Он слышал, как монотонно звучит его голос. После того, что с ним сделали, в голосе почти не осталось красок.
— У тебя все датчики подскочили! Я думала… я даже не знаю, что подумала, Роджер. Что бы тут не случилось, тебе было больно, Роджер.
— Извини, Клара.
Клара шмыгнула к мониторам у стены, торопливо проверяя показатели. Он проводил ее взглядом.
— Сейчас уже лучше, — укоризненно сказала она. — Кажется, все в порядке. Что ты за фокусы здесь выкидывал?
— Я думал.
— О чем?
— Я не знаю, где находится селезенка. А ты?
Она недоуменно посмотрела на него:
— Под нижними ребрами, с левой стороны. Там, где ты думаешь, что у тебя сердце. Ты что, разыгрываешь меня, Роджер?
— Вроде того. Кажется, я вспомнил о том, о чем мне не стоило вспоминать, Клара.
— Прошу тебя, больше этого не делай!
— Постараюсь.
Но мысли о Дори и Брэде все еще рыскали где-то там, в подсознании. Он сменил тему:
— И вот еще что: я стараюсь закрыть глаза и не могу.
Она подошла поближе и с ласковым сочувствием погладила его по плечу.
— У тебя получится, милый.
— Угу.
— Правда-правда. Я присматривала за Вилли, где-то в это же время, и его это тоже страшно расстраивало. Но он справился. А сейчас, — продолжала она, отойдя к стене, — я это сделаю за тебя. Спокойной ночи, гасим свет. Утром ты должен быть свежим, как яблочко.
— Это еще зачем? — подозрительно спросил он.
— Нет, нет, больше резать тебя не будут. С этим пока все. Разве Брэд тебе не говорил? Завтра тебя подключают к компьютеру, чтобы начать со всеми этими медиаторами. У тебя будет куча работы, Родж, так что поспи немного.
Она погасила свет, и Роджер увидел, как ее темное личико разгорается мягким свечением, напомнившим ему персик.
Тут ему кое-что пришло в голову.
— Клара? Сделай мне одолжение?
Та остановилась, уже коснувшись рукой двери.
— Что такое, милый?
— Я хочу тебя кое о чем спросить.
— Ну, спрашивай.
Он поколебался, не зная, с какой стороны подступиться к задуманному.
— Я хотел бы выяснить, — начал он, на ходу подбирая слова, — как бы это… ага, вот. Я хотел бы спросить, Клара, вот вы с мужем, в каких позах вы занимаетесь любовью?
— Роджер!!!
Яркость ее лица подскочила на полдецибела, сквозь кожу было видно, как набухает горячей кровью сеточка жилок.
— Извини меня, Клара, — робко сказал он. — Наверное… наверное, от этого бесконечного лежания в голову лезет черт знает что… Пожалуйста, забудь, что я ляпнул, ладно?
Клара помолчала. Когда она ответила, ее голос снова был накрахмаленным голосом образцовой медсестры, вовсе не голосом друга.
— Конечно, Роджер. Все в порядке. Ты просто… застал меня врасплох. Просто… нет, нет, все в порядке, ты просто никогда не задавал таких вопросов.
— Я знаю. Извини. Мне очень жаль.
Но ему было не жаль, вернее, не совсем жаль.
Он проводил ее взглядом. Дверь закрылась, и он принялся изучать прямоугольную каемку света, пробивавшегося из коридора. Он благоразумно старался сохранять спокойствие. Не хотелось, чтобы мониторы снова подняли тревогу.
Однако его мысли упорно возвращались на самую границу опасной зоны. Как получилось, что вспыхнувший на щеках у Клары после его выходки смущенный румянец был так похож на резкое повышение яркости лица у Брэда, когда Роджер спросил, не заходил ли тот к Дори?
