Игорь Корнилов - Время галактики
— Олег, объясни, — попросил Куратор. — Как должна вести себя УКИС после проникновения на ее территорию полевого объекта?
— Как? — пожал плечами Зорин. — Оповещение, меры защиты, комплекс изоляции… Стоп! Что я говорю? При пересечении периметра — боевой режим! Перезагрузка. Контратака!
— То есть ты представляешь себе объект, пусть полевой объект, который мог бы незаметно пройти периметр УКИС?
— Честно говоря… нет.
— Правильно, нет таких объектов, — подтвердила из своего угла Шет. — И никогда не было. Пространственный всплеск внутри «Маяка» сформировали искусственно. Кто-то из их команды сформировал. Другого объяснения нет. Вот и все.
— Зачем? — хрипло спросил Лактионов.
— Избавиться от остальных, — сообразил Карас. — Получить доступ к управлению, а потом…
— Воспользоваться ориентиром, — добавил Куратор. — Или совсем отключить антенну.
— Кто это? Кто? — раздалось из зала.
— Почему? — растерялся Зорин.
— Ответ на первый вопрос я получу через час, — сказала Виктория. — И тогда задумаюсь над вторым.
С точки зрения классической гиперфизики, наша жизнь — не слишком сложный процесс. Всего лишь магнитные вариации на пространственно-временную тему. Всего лишь осторожная проба губ неувядающей Вечности.
Впрочем, альтитуды гиперфизики никогда Багрову не манили. Были желания посерьезней. Например, ей ужасно хотелось побыть одной на планете.
«Вот, мне довелось побыть одной на целой планете», — подумала Лена, нажимая клавиши командного пульта.
Она вводила в аппаратуру первое задание. «Панцирь» ужасно мешал, но Багрова понимала, что без полного снаряжения не продержится здесь и трех минут. Не будь Лена в универсальном, антиперегрузочном скафандре, она осталась бы валяться между приборными стойками этой рубки очередным кандидатом в неро-ванну.
Даже в усиленной защите Багрова двигалась с трудом. Чудовищное давление разрывало тело, обжигало нервы, вколачивало в черепную коробку гвозди боли. Лишало возможности думать, действовать, чему-нибудь удивляться.
А удивиться было чему. Результаты измерений, которые ей «сообщила» аппаратура, могли привести в замешательство кого угодно. Станция практически отказалась от самостоятельной очистки своей территории и требовала дополнительных указаний.
Что ж. Хочет — получит.
— Робот управления!
— Робот управления.
— По данным анализатора Л-МИ-поля установи среду максимального дискомфорта для существования инородных объектов.
— По данным анализатора Л-МИ-поля устанавливаю среду максимального дискомфорта для существования инородных объектов…
— Определи поточные размеры, плоскость развертки и скорость движения субстанций.
— Определяю поточные размеры, плоскость развертки и скорость движения субстанций.
— Какова степень влияния флюктуации на узлы УКИС, задающие посылочные параметры ориентации?
Робот ответил.
— Чему равен энергетический запас станции?
Робот ответил.
Вперед, разведка!
Я вот возьму и выиграю эту войну.
Побыть одной на целой планете?
Но ты-то, Лена, тут не одна.
Непослушная косичка Шет развязалась на пороге медицинского отсека, куда девушка пришла вслед за Робсоном. Немного ошарашенный и притихший экипаж «Пифея» остался в кают-компании. Виктория поймала и зло покрутила выпавшую заколку. Вещичка была новая и неудобная. Обыкновенный кусочек пластмассы. Зато красивая — выполненная в форме симпатичного лохматого зверька, напоминающего игриво изогнувшуюся кошечку. Но «кошачьи коготки» — зубчики заколки — никак не хотели цепляться за короткие волосы Шет. А может, дело было вовсе не в заколке, а как раз в волосах?
Медицинский отсек «Пифея» ничем не отличался от лазаретов на других кораблях. Только напротив мердема — консоли медицинского пульта — были установлены три полупрозрачных цилиндра неро-ванн. Под матовыми крышками угадывались бесчувственные тела команды «Маяка». И еще — в отсеке чувствовался слабый запах подгоревшего молока — реабилитационные машины гоняли в ваннах восстанавливающий раствор.
Шет немного посидела на застеленной клеенкой кушетке — непременном атрибуте любого корабельного лазарета, походила рядом с ваннами, посмотрела приборы.
Робсон ждал.
— Пусть поговорят, — предложила девушка.
Полноватый, лысоватый, но совсем еще не старый Робсон посмотрел на девушку свысока, возвышаясь над Шет, хотя сам не мог похвастаться большим ростом. И отрицательно покачал головой.
— Я не знаю вас, не знаю, что случилось, но даже если самое страшное… вам придется поискать другого врача.
— Робсон! — разозлилась Виктория. — Я тоже врач, правда, очень низкой квалификации. И все равно сейчас полезу к ним в мозги. Думала, вы справитесь с этим «чище». Решайте, вы или я?
— Вы, — выбрал Джек Робсон. — И сами живите с этим.
— Убирайтесь вон, — процедила сквозь зубы Виктория.
Доктор ушел, а Шет, оставшись одна, занялась изучением медицинских приспособлений. Поверхность мердема светилась огоньками. Равномерно пощелкивали датчики терапевтического контроля. Заточенные в цилиндрах люди рефлекторно шевелились, напоминая Виктории оглушенных взрывом рыб.
Конечно, когда вот так носишься от звезды к звезде, не успеваешь даже задаться вопросом: кто ты? Пилот? Инженер? Ученый? Или врач? Где у них тут секция телепатронирования?
Вернулся Робсон.
— Я всю жизнь боялся попасть в такую ситуацию, — признался он.
— Я тоже, — сказала Шет. — И всю жизнь попадаю.
Робсон решительно повел подбородком. Виктория отошла от диагностической панели в сторону. Врач занял ее место и начал настраивать пульсаторы телепатического отражения.
Шет некоторое время разглядывала его напряженную спину. Иногда Робсон нагибался над приборами, и лысина ярко блестела.
— Странно, — подумал вслух Джек. — Есть тысяча способов перенастроить или испортить «Маяк» без всего этого…
— Есть, — согласилась девушка.
— Вот-вот, — не оборачиваясь, пробормотал врач. — Так и работай с вами… Виктория приблизилась к Робсону и легонько боднула его в плечо головой.
— Ах, милый доктор, ты просто не знаешь, чем настоящий оптимист отличается от пессимиста. Пессимист говорит: все плохо. А оптимист отвечает: будет еще хуже!
— Бородатый каламбур, — прищурился врач. — «Люблю я сказки старые, а женщин молодых…».
Вообще-то он хотел сказать другое. Хотел спросить: может, в нападении на станцию замешаны «скитальцы»? Популярная тема. В Южном секторе существовала легенда о таинственной цивилизации, нигде не находящих место могущественных существах, незаметно вмешивающихся в дела людей. Говорили о «скитальцах» много, хотя реальных следов их деятельности никто никогда не видел. Во всяком случае, так считалось.
Ничего Джек не спросил, потому что Шет сказала:
— Никакой это не каламбур. — Да я не о том…
— Тебя сейчас еще что-то интересует? Робсон воздел глаза к потолку и признался:
— Интересует.
— Я лучше пока с ребятами, — кивнула на цилиндры Шет. — И пусть никто даже не пробует помешать нашему счастью.
А счастью Багровой никто мешать не пытался. Да и в чем оно заключается, истинное счастье, как не в опасной и тяжелой работе?
Измеритель показывал пять G. Но Лена научилась отталкивать боль. Для этого надо было упереться в боль ладонями и медленно отжимать ее, не давая силовому полю загустеть, собраться в мозоль на одном участке тела. Ощущение сложное, словно теснишь воображением не полярный сгусток, а живое теплое существо. Противное и неестественное чувство, но боль таким образом можно было немного ослабить. Еще таким образом можно было быстро сойти с ума.
Отталкивая боль, Багрова изучала систему управления «Маяка». Хотела переключить регулировку диапазонов антенны на мостик «Пифея», но быстро осознала бесполезность идеи. Для дистанционного управления работой станции роботу корабля не хватало ни «ума», ни энергии.
Разочарованный вздох заглушил доклад компьютера УКИС:
— Во всех вариациях преобладают числа порядка авоградо.
То есть очень большие числа. Не поддающиеся обработке.
Багрова задумалась. Странно. Она поставила роботу-контролеру не слишком сложные для него задачи. Не сразу, но сообразила: этот робот управляет «Маяком». Составляет под-пространственные маршруты кораблей. Значит, его подход учитывал все. И сейчас, выполняя ее команды, робот учитывает все. А «все» Лену не интересовало. Она уже взрослая девочка.
