Норман Спинрад - Братство убийц. Звездная крепость
— Что вы имеете в виду, Главный Агент? — спросил Брат Фелипе.
— Задумайтесь сами, — продолжал Чинг. — Какую более соблазнительную приманку можно предложить Лиге, чем Совет Гегемонии в полном составе, поданный практически как будто на закуску? Каким бы наивным он не был, мистер Джонсон сам почувствовал бы ловушку, если бы не был уверен, что у него есть решающий фактор в лице мистера Джереми Дэйда! Но, предположим, что Дэйд попадает в ловушку. Тогда в чью же пользу оборачивается этот решающий фактор, в пользу Лиги или в пользу Гегемонии?
— Ну конечно! — воскликнул Дунтов. — Теперь ясно, что это ловушка!
Чинг кивнул.
— Да, я тоже так думаю. Мы не знаем, естественно, всех деталей, но мы должны верить в способности Гегемонии в то, что ловушка сработает. В этом отношении мистеру Джонсону есть чему поучиться у Кустова. Но главный вопрос для нас вот в чем: в каком направлении мы должны действовать?
— Самым справедливым, может быть, было бы вообще не вмешиваться, — высказался Н’Гана. — С первого взгляда может показаться, что Лига является силой, оппозиционной Гегемонии, но если анализировать ее действия с точки зрения социальной динамики в свете теории Марковича, то можно сделать вывод, что она действует на самом деле как предвиденный фактор — подпольная оппозиция, и потому способствует снижению социальной энтропии. Пусть Гегемония делает все, что хочет, исчезновение Лиги только на руку, особенно в данный момент, когда близится к концу разработка проекта “Прометей”.
— Твоя аргументация не лишена смысла, — согласился Роберт Чинг. — Н-да… В самом деле, Лига обречена, а случай, который представляется для ее полной нейтрализации, стоит многих других. Однако мне не хотелось бы отдавать преимущество Гегемонии в этой операции. Это было бы равнозначно усилению Порядка. К тому же, если Лига и должна исчезнуть как социальный фактор, то я совсем не желаю смерти Борису Джонсону…
— Я что-то совсем не узнаю вас, Главный агент! — усмехнулся Н’Гана. — Можно подумать, что у вас какая-то слабость к этому типу!
Чинг улыбнулся.
— А разве нельзя хотя бы иногда позволить себе что-нибудь в таком роде? Этот человек меня трогает. Он двигается наугад во тьме, чтобы способствовать триумфу Демократии, о которой он ничего не знает. Он даже не может опереться на Теорию Социальной энтропии, чтобы укрепить свою веру в неизбежное падение Гегемонии. Вся деятельность Демократической Лиги является длинным перечнем провалов. Однако он не опускает руки. В конце концов неудачливая храбрость является также фактором Случайности. Как героизм. Как чистое и простое ослепление. А в Джонсоне сочетаются эти три достоинства. Или недостатка. К тому же, если судить объективно, он ведет борьбу, параллельную нашей. У нас общая цель — падение Гегемонии и всеобщая свобода. Несмотря на все его недостатки, разве не заслуживает такой человек нечто большего, чем бесславная смерть в лапах Гегемонии?
Брат Фелипе рассмеялся:
— А вы уверены, что не рационализируете произвольно обычное чувство аффекта, Главный Агент?
Роберт Чинг улыбнулся и пожал плечами:
— Еще раз я оказываюсь во всем виноватым. Но подумайте сами. Разве сама активность не является Фактором Случайности? Спасая Бориса Джонсона, без достаточных на то оснований, разве не следуем мы закону Хаоса? Важное уточнение: я ведь предлагаю спасти не Лигу, а только Бориса Джонсона. Лига должна исчезнуть, но Гегемония не должна извлечь из этого выгоду. У нас особая роль. На этот раз мы открыто примем сторону Лиги. К тому же… Мы должны получить перевес как над Лигой, так и над Гегемонией. Мы указываем победителя и побежденного, однако и победитель может быть неудачником!
— Мне кажется, что у вас уже есть готовый план, — сказал Фелипе.
— Конечно! — отвечал Роберт Чинг. — Это будет самый хаотичный акт, который мы когда-либо осуществляли, акт, который понравился бы самому Марковицу. Я даже осмеливаюсь утверждать, что невозможно сделать ничего более хаотичного, кроме разве что, Всеобщего Хаотичного Акта.
Затем он продолжал, повернувшись к Дунтову:
— Я считаю, что для вас настал момент порвать с Демократической Лигой, Брат Дунтов. Мне кажется, что будет справедливо, если мы доверим вам руководство нашей небольшой экспедицией на Меркурий. До сих пор вы служили Хаосу в тени — и вы хорошо служили ему. Теперь вы будете служить ему открыто. У меня есть некоторые планы на ваш счет. Планы в масштабе… Галактики.
Дунтов был ошеломлен. Он в растерянности покачал головой, как лунатик. Он чувствовал, что чудо захватывает его. То самое чудо, которому он до них служил всей душой, слепо, безоговорочно веря в него. И эта вера была вознаграждена!
Однако у этого нового чувства был в то же время горьковатый привкус. Ведь эха вера в грандиозную неизвестность была его единственным и достаточным смыслом жизни. Усилится ли она или уменьшится в контакте с людьми, живущими с Хаосом в таком единстве, о котором он до сих пор не осмеливался даже мечтать?
7
На юго-западе большого Нью-Йорка, намного дальше того места, которое когда-то называлось Нью-Йорком, монотонная равнина Нью-Джерси представлялась заинтересованному взгляду в виде нескончаемой гряды просторных и низких зданий, стеклянные крыши которых блестели и переливались под солнечными лучами. Это были многие километры гидропонических оранжерей.
Некоторое оживление было здесь заметно только на ленте-экспрессе движущегося тротуара, которая на высоте многих десятков метров пересекала эту переливающуюся равнину. Вел этот тротуар только к городскому космопорту.
В данный момент Борис Джонсон катился по этой ленте, опустив голову, чтобы мерцающие отблески не слепили, как фары встречных автомобилей.
Его багаж следовал за ним по багажной ленте, но три действительно дорогих для него предмета были спрятаны в его одежде.
В каблуке его левой туфли находилась ампула со смертоносным газом. Разобранный пистолазер был спрятан везде понемногу: в подкладке одежды, в другом каблуке, даже в трусах.
Однако для того, чтобы ампула и оружие могли в свое время быть пущены о ход, хотя бы два из трех комплектов его фальшивых документов должны были удачно пройти контроль.
В Большом Нью-Йорке Джонсон жил под видом Михаила Олинского, техника телевидения, человека достаточно скромного, чтобы привлечь чье-то внимание. Это весьма часто практиковалось Лигой.
Но у Олинского не было никаких объективных причин для полета на Меркурий. Поэтому цех фальшивых бумаг Мэйсона сделал другой комплект фальшивок на имя Даниэля Ловарена, коммивояжера фирмы Юнайтед Технике. Пропуск на Меркурий должен был официально разрешить ему изучение на месте возможности строительства завода по производству настольных калькуляторов. Повод был вполне подходящим, учитывая тот факт, что Гегемония старалась любыми способами развивать индустрию под экологическим куполом планеты.
Едва высадившись на Меркурии, Даниэль Ловарен должен был превратиться в “Юрия Смита”, рабочего по обслуживанию Министерства Опеки. Если план удавался, и если Джонсону удавалось выбраться целым и невредимы, он должен был добраться до Земли под видом Гаррисона Ортеги, публициста, отправившегося на родную планету с целью организации там кампании по вербовке новых переселенцев на Меркурий: цель в высшей степени благородная, которая могла встретить только поддержку Гегемонии.
Джонсон иронически улыбнулся, потрогав карман, где лежали документы на имя Ловарэна. Иногда было довольно трудно не запутаться в этих многочисленных удостоверениях на различных пунктах контроля. Однако сделать по-другому было просто невозможно. “Ловарэн” имел право отправиться на Меркурий, “Смит” — пройти в Министерство Опеки, а “Ортегу” было разрешено лететь на Землю. А вот любой человек, обладавший одновременно всеми этими тремя правами, немедленно вызвал бы подозрения Стражников. Обычно они удовольствовались тем, что просто проверяли, соответствуют ли фотографии и описание внешности того, кто предъявлял документы. Реже они сравнивали отпечатки пальцев с теми, которые фигурировали в документе. Документы Джонсона были сфабрикованы достаточно хорошо, чтобы он мог не опасаться такой проверки.
Однако любая подозрительная или просто необычная деталь одежды или внешности могла стать поводом для более детального расследования. В таком случае Стражники обращались к ячейкам памяти Опекуна, который быстро вынес бы свой приговор: человек, предъявивший данные документы, на самом деле не существует. Отсюда следовало, что удобнее было иметь несколько комплектов бумаг с пропуском для каждой конкретной цели.
Солнечные блики от стекол оранжерей исчезали на горизонте. Лента быстро приближала Джонсона к просторной бетонированной площадке, где находился пропускной пункт космопорта. Еще несколько минут, и он будет на пути к Меркурию — или умрет…
