Норман Спинрад - Братство убийц. Звездная крепость

БРАТСТВО УБИЙЦ

1

Легко соскочив с главной дорожки движущейся ленты, Борис Джонсон оказался на неподвижном тротуаре. Застывшая масса нового здания Министерства Опеки возвышалась над ним, отделенная от тротуара широким газоном, который тянулся в обе стороны насколько хватало взгляда…

Публика (если только можно было так назвать это стадо) уже собралась перед небольшой эстрадой, оборудованной у подножия парадной лестницы Министерства. По подсчетам Джонсона здесь должно было присутствовать от трех до четырех тысяч Опекаемых: мужчин и женщин с невозмутимым и равнодушным видом, которые, очевидно, были специально собраны Охраной. Безмолвные, неподвижные, они терпеливо ждали. Джонсон заметил, что Опекаемые были сгруппированы на полукруглой площадке довольно скромных размеров, прилегающей к подножию парадной лестницы Министерства. Вокруг них цепь Стражников угрожающего вида бросала яростные взгляды во все стороны. Стражники были похожи на выбритых обезьян, которых нарядили в смокинги… Очевидно они не испытывали никаких положительных эмоций к парадной униформе, которую вынуждены были надеть сегодня в связи с этим событием. До сих пор все шло как надо.

Продвигаясь вперед с деланной беспечностью, которая контрастировала с внутренним напряжением, искажавшим его грубые, но не лишенные привлекательности черты лица, Джонсон смешался с толпой. Проходя, он коротко кивнул одному из Стражников — колоссу, выражение лица которого носило отпечаток жестокости и подозрительности ко всему на свете. Джонсон знал, что этот его кивок был более или менее ожидаемым в том смысле, что он носил сейчас серую униформу Службы Обеспечения. Физиономию Стражника на какой-то миг исказила тонкая змеиная улыбочка, на которую Джонсон ответил гримасой такой же “искренности”…

Работая локтями, чтобы пробраться поближе к эстраде, он вдруг понял, почему Опекаемые были собраны на таком ограниченном пространстве: группа телевидения установила свои камеры на тротуаре, проходящем на высоте пятнадцати метров над уровнем поверхности. Она должна была запечатлеть церемонию сверху, на фоне толпы, создать иллюзию всенародного воодушевления.

Оставаясь внешне все таким же безразличным, Джонсон внутренне усмехнулся: все это было вполне в стиле Гегемонии. Спектакль, предназначенный специально для телекамер, которые передадут речь и изображение Кустова всем куполам Марса, чтобы потом рассеять их посредством волн по всей территории Гегемонии. Все напоказ: парадная униформа голубого цвета, с чернью и золотом, которую Стражники натянули по этому случаю, иллюзия толпы, обнаженные стены Министерства, лишенные окон, создавшие естественный фон трибуны и огромное знамя Гегемонии — девять золотых концентрических колец на голубом поле, развевающееся на ветру…

Развевающееся на ветру?

Джонсон едва не рассмеялся. Откуда взяться ветру под экологическим марсианским куполом? Ведь каждая молекула воздуха создавалась искусственно и с помощью компьютера посылалась туда, где она больше всего необходима в данный момент! Они не придумали ничего лучшего, как установить вентилятор у своей дерюжки!

Но, надо было отдать им должное, они понимали как нужно обставить такую церемонию.

Все это вполне соответствовало обычаю — в том числе высокопарная речь по случаю открытия нового Министерства Опеки, произнесенная самим Главным Координатором.

Но они еще не знают, сказал себе Джонсон, сунув руку в карман и привычно ощутив ладонью рукоятку пистолазера, что Демократическая Лига решила внести некоторые дополнения в сценарий.

Это будет спектакль так спектакль, даже если он и будет развиваться не совсем так, как задумал Верховный Совет Гегемонии: все Опекаемые Марса (к сожалению, передача на другие планеты пойдет в записи…) займут лучшие места, чтобы лично присутствовать на казни Владимира Кустова, Главного Координатора Гегемонии…

После этого Демократическую Лигу придется принять всерьез. Кустов умрет, и слишком много свидетелей увидит это, чтобы Гегемония смогла опустить событие на тормозах в своей обычной манере, то есть просто-напросто все отрицать… Кончиками пальцев Джонсон потрогал содержимое другого кармана: небольшой предмет овоидной формы, находящийся там, был бомбой-анонсом с записанным заранее сообщением о том, что Лига берет на себя ответственность за убийство Кустова. Как только тиран будет уничтожен, бомба будет запущена над толпой и, уносимая ввысь своим крошечным двигателем, объявит присутствующим и телезрителям, что демократическая Лига существует и действует…

Но, чтобы удался такой акт, способный потрясти общество, нужны были не только детально разработанные планы. Нужна была также удача.

И случаю было угодно, чтобы совет Гегемонии решил транслировать церемонию ниагуруации по телевидению.

И другой удачей, еще более необыкновенной, было неожиданное присоединение Аркадия Солковного к Лиге…

Джонсон вытянул шею, чтобы лучше рассмотреть Стражников, расставленных внизу: это были совершенные дикари, на лицах которых застыло выражение мрачной подозрительности. Они держали наготове автолазеры, в то время как глаза их не останавливаясь обшаривали толпу и одновременно зорко следили друг за другом — с еще большим подозрением, что было следствием со знанием дела спровоцированных и постоянно поддерживаемых параксидальных галлюцинаций…

Ведь в Стражники принимали после строгого отбора, потом подвергали зондированию с помощью гипноза, которое не оставляло в тени ни одной черты характера и подсознания. У каждого из Стражников должно было быть определенное происхождение и семейное окружение, психобиологический тип, идеальное досье со школьного возраста и даже определенная генетическая наследственность. И даже в случае совпадения всех этих данных, каждый из них должен был в течение недели пройти проверку тестами, которыми зондировались все закоулки мозга, благодаря применению всеобъемлющего арсенала психонаркотиков…

И Лига даже не пыталась внедрить своих агентов в ряды Стражников, какими бы подходящими средствами — богатством, ловкостью или коварством — она ни обладала.

Оставалось надеяться на случай. И случай представился: Аркадий Солковный. А Аркадий Солковный был не кем-нибудь, а членом личной охраны самого Кустова.

Его величество случай и был одним из последних факторов, который Гегемония не смогла еще полностью прибрать к рукам. Ее руководители приняли, естественно, меры, чтобы свести к минимуму его возможные эффекты. И Стражники были потенциальной ахиллесовой пятой несгибаемой диктатуры, с помощью которой Гегемония управляла Солнечной системой, и Совет скоро осознал опасность. С одной стороны вялость, апатия, животное безразличие были бы идеальными качествами порабощенного народа, к чему Совет постоянно стремился. Но эти же черты характера были нетерпимы у представителей полувоенной организации, призванной держать в руках эту самую массу. Стражники должны были быть жестокими, невосприимчивыми к жалости, а также способными проявить инициативу.

Одним словом опасными.

Но Гегемония не могла идти на такой риск и полностью положиться на армейскую элиту, решительную и сильную своим единством — на преторианскую гвардию.

“Какой же из древних, теперь запрещенных философов — Платон, Таунби или Марковиц — задал однажды парадоксальный вопрос:

“А кто будет сторожить сторожей?” — подумал Джонсон.

Про себя он с горечью усмехнулся. Кто бы это ни был, он не успел познакомиться с Гегемонией. Так как Гегемония нашла ответ…

Страх. Искусственно вызванная и систематически поддерживаемая паранойя. Сами Стражники и были сторожами. Они были приучены опасаться любого человека, за исключением членов Совета, в том числе своих собратьев — и даже еще больше, чем простых Опекаемых. Они привыкли жить с пальцем на курке. Ведь в Предисловии к Новой Конституции Гегемонии было написано: “Пусть лучше погибнет миллион Опекаемых, чем останется без наказания любой, совершивший Запрещенное Деяние”. И Стражники были больше всего похожи на охотничьих собак, — умных, но наполовину диких — чем на организованную силу. Они были приучены убить любого, кто нарушил бы хоть чуть-чуть основное правило, — в том числе своих собственных коллег…

Парадоксально, но именно эта самая искусственно вызванная паранойя и привела Солковного к сотрудничеству с Лигой посредством своеобразного переноса лояльности. Немного нужно, чтобы переделать “хозяйскую собаку” в ничью собаку…