Король должен умереть. Книга вторая - Леонид Сиротин
Перед ним возникли два прямоугольника высотой около двух метров, наполненных еще более ярким светом. В них проступили два силуэта, которые, шагнув вперед, превратились в фигуры, одетые в традиционные белые балахоны Сестер. Надвинутые глубокие капюшоны скрывали лица.
Прямоугольники сжались в тонкие линии и исчезли. Две белые фигуры стояли плечом к плечу, одного роста, схожие до полной неразличимости. Арт переводил глаза с одной Сестры на другую. Молчание затягивалось.
— Я, — начал он.
— Ты тот, кого мы ждали, — произнесла первая Сестра.
— Добро пожаловать в Храм Аннун, — сказала вторая.
У них оказались одинаковые голоса. И когда они одновременно откинули капюшоны — одинаковые лица.
Позже, даже многие годы спустя, Арт будет вспоминать этот момент, — сказал король. — Как он не почувствовал никакой угрозы, никакого беспокойства. Когда все, что началось в тот день, пришло к роковому завершению; обернувшись назад, он не убедил себя, что мог знать и мог предвидеть. Мог избежать катастрофы.
Король вздохнул и закончил:
— Не мог.
До этого дня единственной Сестрой, которую он видел без капюшона, была ведьма, укравшая его сестру на Тиндаголе. В его смутных воспоминаниях она выглядела совсем не так, как близнецы, которых он встретил в Храме на Икарусе. Да, она была молода, как они, ее голова была лишена волос, как у них, но на этом их сходство заканчивалось.
Он почти забыл ее лицо за без малого тридцать лет. Смутно помнил, что оно было обычным, даже слишком обычным для Сестры. Таким человеческим. Совсем не таким, как ее глаза.
О, тот мальчик с четвертой Арктура хорошо запомнил глаза ведьмы. Он видел их много лет в кошмарах. Сестра Аннун смотрела на мир так, как будто он был сном, и она знала, что вот-вот проснется. Никто — ни Гор Лоис, которого она смяла в кровавый комок, ни маленькая Илина, которую она оторвала от матери, ни отвергнувший ее Арт — никто из них не был живым, не был настоящим. Никто не имел значения.
Сестры-близнецы смотрели иначе. В огромных темных глазах, внимательно разглядывавших его, Арт читал любопытство и незлую усмешку. Больше смеялись глаза сестры, стоявшей слева, кажется, она таила на губах улыбку. Сестра справа казалась более сдержанной и серьезной, но и в ее взгляде совсем не было иномирового холода давнишней ведьмы с Тиндагола.
На доли секунды он потерялся, пропал в теплой глубине этих глаз, которые не видели в нем чужака. Он всегда будет помнить, что в первые секунды их знакомства не увидел, не разглядел красоты их общего лица, которую узнает позже. Но их глаза, хранившие тайную магию, что-то куда более древнее, чем все запретные и утраченные знания Сестер Аннун, более действенное — их он увидел сразу.
— Позже он уговорит себя, что сразу понял: происходит нечто очень важное. То, что определит его жизнь, перепишет целые страницы его собственной книги. Но это будет ложью. Как сны, которые мы сочиняем заново после пробуждения, склеиваем из обрывков видений. Как истории, которые мы рассказываем другим и сами себе. Как наши воспоминания.
«Воспоминания», — мысленным эхом повторил Ларк за королем. Его учили, что воспоминания не могут лгать, но в словах короля была беспощадная правда. Кто мы, как не вечные лгуны, творцы собственных мифов.
— Правда будет такой: он ничего не понимал. Он смотрел на двух сестер, Сестер, таких похожих, таких разных. Он не чувствовал ничего особенного в ту секунду. Только желание узнать их имена.
— Меня зовут Анна, — сказала первая Сестра.
— Меня зовут Морриг, — сказала вторая.
Он назвал свое имя.
Анна, наконец, улыбнулась.
— Мы знаем, — сказала она.
Она, кажется, хотела сказать что-то еще, но ее перебила Морриг.
— Нам нужно идти, — она со значением посмотрела на Анну. — Они ждут.
Улыбка на лице Анны исчезла. Она кивнула. Одинаковым движением Сестры подняли капюшоны.
— Следуй за нами, — сказала Морриг.
Повернувшись, она сделала движение рукой. Перед ней открылся прямоугольник света, на этот раз достаточно широкий, чтобы пропустить трех человек. Близнецы исчезли в нем, и секунду спустя за ними последовал Арктурианин.
«Что со мной такое? — думал он. — Это Сестры Аннун. Ведьмы. Враги».
Они все еще были окружены светом, но теперь он ощущался иначе. Как будто пространство сжалось, стало туннелем, коридором из чистого сияния.
«Я ненавидел их всю свою жизнь. Как Канторов, если не сильнее. Что изменилось?»
Одна из Сестер, кажется, это была Морриг, повернулась и поторопила его движением руки. Вторая тоже обернулась, и ему почудилась мелькнувшая под капюшоном улыбка.
«Какая-то из их палеотехнологий? Они лезут мне в голову, влияют на восприятие?»
Медленно он провел ногтем по внутренней стороне запястья, так глубоко, что выступила кровь. Слизнул ее языком. Соленый вкус крови был настоящим. Боль была настоящей. Как и короткие белесые шрамы на запястье. Они остались у него после Рексема.
В крепости Канторов после особо длительных сессий под мемоскопом он причинял себе боль, чтобы вернуться в здесь-и-сейчас из глубин памяти. Пока однажды даже боли оказалось недостаточно. Тогда он заблудился среди призраков прошлого и стал заключенным номер 12-462.
Обратно его вернула ненависть. После джунглей Гаргаунта он привык хвататься за нее, как за спасительную соломинку, в минуты
