Эдвин Табб - Веруча
Где-то в самом центре этого феерического, сверкающего целого находилось пульсирующее живое сердце Киклана. И его мозг. Глубоко спрятанный от посторонних взглядов и воздействий, главный интеллект был надежно защищен от бурь и волнений, сотрясавших вселенную. Он был невидим и всевидящ одновременно. Недоступен внешним силам и властен влиять на эти силы и многие события; он обладал истинной силой могучего и знающего разума, способного мыслить со скоростью, намного опережающей скорость ультра-волн…
— Дюмарест? На Дредиа?
— Подтверждаю…
— Странно и опасно, что предсказания не сбылись. Нет никаких сомнений, что это именно он?
— Да…
— Угроза с его стороны по-прежнему остается реальной. Пока это так, не ослабляйте своего внимания к нему и его действиям. Этот человек для нас важен, им нельзя пренебречь. Должны быть приняты все меры предосторожности. Держите меня в курсе.
— Обязательно…
— Ускорьте выполнение нашего плана, касающегося нового Властителя. Отпущенное время сокращено на одну четверть.
— Быть жестче?
— Да. Несмотря на противодействие. Вы лично отвечаете за состояние дел на Дредиа…
Все. Конец связи.
Связь с Высшим разумом была тем наивысшим и самым вожделенным наслаждением, о котором мог мечтать кибер.
Как всегда после сеанса связи наступил период восстановления, когда тело Сурата начинало вновь обретать чувствительность и ассоциировать себя с человеческим мозгом. Кибер ощущал экзальтацию, чувствовал чьи-то чужие состояния, слышал обрывки воспоминаний, строки докладов и приказов; это его сознание постепенно освобождалось от контакта с Высшим Интеллектом — мощнейшей мыслящей машиной, над которой властвовал Киклан.
Придет день, и он, Сурат, станет ее неотъемлемой частью…
Он полностью пришел в себя, открыл глаза и взглянул на солнечные блики, игравшие всеми цветами радуги на потолке комнаты; чередование светлых, темных, ярких и матовых тонов, казалось, вычерчивало картины его собственного будущего. Его тело — тленно, и оно рано или поздно уйдет в небытие; но его мозг, знания, умение мыслить — бессмертны и станут частичкой могучего Центрального Интеллекта. Он станет клеточкой высшей вечной материи, вечного комплекса знаний, опыта и совершенствования.
Это будет его наградой. Как для любого кибера, служащего Киклану преданно и целенаправленно…
Она была очень юной, гибкой и страстной. Она сама пришла к нему, горя желанием и отбросив прочь все сомнения. В темноте эбеново-черный узор на ее коже был невидим, хотя Эрл считал, что и при свете дня он лишь красил ее, придавал всему облику загадочность и желанность.
— Возлюбленный! — Она набрала пригоршню воды и, рассыпав ее сотней маленьких бриллиантов по его коже, засмеялась. Они наслаждались прохладой душа, и Веруча не переставала ласкать его тело, голову, могучие плечи…
— Эрл! Ты удивительный мужчина! Ты — прекрасный мужчина!
Она снова ласково засмеялась и потерлась о его влажную грудь, а он нежно гладил ее роскошные волосы, перебирая их пальцами и улыбаясь. Она слегка коснулась многочисленных шрамов на его коже:
— А ты — тоже меченый! У нас очень много общего!
— Это беспокоит тебя? — он ласково смотрел на нее сверху вниз, наблюдая, как она пытается защититься от струи воды, бьющей ей в глаза.
— Твои шрамы? Конечно, нет. — Она опустила лицо и прижалась к его груди. — Эрл, это не похоже на обычный голод желания? Я имею в виду, ты был со мной не только потому, что я — просто женщина, каких много?
— Нет.
— Я верю тебе, — произнесла она задумчиво, — я хочу верить тебе. Но еще больше я хочу знать правду. Не бойся говорить мне ее. Лучше знать, чем гадать в неведении; ведь мужчинам свойственны такие поступки? Я имею в виду случайные встречи, связи. Ведь и у тебя все это было не раз?
— Да, но наше знакомство не относится к таким случайностям.
— Ты сказал то, что я хотела от тебя услышать. — Она закрыла воду, и они вышли на теплый воздух, ласково согревший их тела.
— Ты очень добр, Эрл, внимателен, предупредителен и прекрасно все понимаешь без объяснений. Ты, наверное, считаешь, что я говорю одни глупости. Ну и пусть! Просто со мной такое случилось в первый раз, такие чувства, взлеты, радость — это похоже на сказку!
«Счастлива, — думала она. — Просто я безумно счастлива! Почувствовать всю мягкость, волшебство — наяву. Женщина, которая любит и любима»…
А что, если он не любит, а просто использовал ее для чего-то? Она тряхнула головой, отгоняя эти мрачные мысли; ей не хотелось думать о плохом, когда она была по-настоящему счастлива.
Она потянулась вверх, обвивая руками его шею, и ласково прижимаясь к нему, поцеловала его нежно и требовательно. Если она сошла с ума, то тогда — слава безумию!
Звонок телефона вывел обоих из радостного состояния полубытия.
— О Боже! — Ей не хотелось подходить, но звонок был таким настойчивым и, казалось, тревожным, что пришлось уступить. Веруча посмотрела в глаза Эрлу. — Наверное, мне лучше ответить. Это может быть что-то важное. Но ты не исчезай, я тебя очень прошу! Обещаешь?
Дюмарест кивнул, улыбаясь и следя за ней нежным взглядом. Он обтер полотенцем свое сильное тело и начал одеваться. Он уже натягивал тунику, когда Веруча вернулась:
— Это был Селкас, он едет сюда. Не представляю, что он подумает, когда увидит здесь тебя. Он, должно быть, назовет меня сумасшедшей и впредь не захочет встречаться со мной.
— Нет, — сказал Эрл, — он этого не сделает.
— Можно предположить все, что угодно. Я, наверное, вполне в состоянии шокировать его своим поведением. — Она посмотрела на свое нагое прекрасное тело. — Знаешь, если кто-нибудь вчера осмелился бы сказать мне, что я смогу стоять в таком виде рядом с мужчиной, я бы назвала его наглым лжецом. А сейчас мне это кажется таким естественным! А, Эрл?
— Пойди лучше надень что-нибудь, — сказал он, смеясь.
— Но, Эрл…
— И лучше сделай это побыстрее. — Ему показалось, что он уловил легкое напряжение в ее голосе.
— Да, конечно. — Она чуть не коснулась опасной темы, но ей просто хотелось лишний раз убедиться в его любви. — Селкас будет здесь очень скоро, а мне еще очень многое надо сделать, чтобы подготовиться к заседанию Совета. Приготовь себе завтрак, если хочешь. И не вздумай делать что-нибудь для меня — я слишком взволнована, чтобы проглотить хоть кусочек.
— Ты должна поесть.
— Приказываешь?
— Советую. Голодный желудок — плохой советчик. Ешь, пока есть возможность! — Он улыбнулся. — Это теория всех опытных путешественников; помогает выжить в трудных условиях, если не знаешь, когда доведется увидеть что-нибудь съедобное в следующий раз. А теперь поспеши одеться, пока я приготовлю что-нибудь перекусить.
Селкас приехал, когда Эрл уже домывал посуду и выбрасывал контейнеры с мусором. Селкас прошел за ним на кухню:
— А где Веруча?
— В учебной комнате. Одна.
— Хорошо. Ей очень много надо сделать, а в ее распоряжении слишком мало времени.
Селкас налил себе бокал тисейна:
— У тебя есть что-нибудь важное для меня?
Дюмарест отрицательно покачал головой, вспоминая последние события. После звонка Гамана Веруча некоторое время сидела молча, затем поднялась и ушла в кабинет. И уже намного позже, когда он полагал, что она спит, она пришла к нему. Он помнил ее внутреннее напряжение, то, как она прильнула к нему, словно ища защиты и поддержки. Испуганная женщина, которой просто необходима была его мужская сила, чтобы вновь обрести уверенность в своих собственных силах.
— Хорошо. — Селкас допил тисейн. — Эрл, ты настоящий клад, мужчина с множеством достоинств. Ты прекрасно сражаешься, прекрасно готовишь, умеешь быть слугой, если надо, и, по-моему, просто неотразимо действуешь на женщин. Сегодня рано утром мне позвонила Шама, упрашивая меня употребить все мое влияние на тебя, чтобы уговорить погостить в ее доме. Я поспешил убедить ее, что это невозможно, хотя на самом деле, я думаю, ее звонок имел целью поставить меня перед теперь уже общеизвестным фактом, что ты провел ночь у Веручи.
— Ты возражаешь?
— Конечно, нет. Веруча может делать все, что ей нравится. Кстати, тебя надо поблагодарить: ты прекрасно выполняешь мое поручение. Я просто не представляю, как иначе ты смог бы оберегать ее, если бы возникла реальная угроза. Но раз Шама рассказала мне об этом, то, значит, факт известен всем. И ты должен быть предельно осторожен, защищая Веручу.
— Защищать от кого? — Дюмарест оглядел уютное и дорогое убранство комнаты. — Одинокая, состоятельная женщина, принадлежащая самой себе во всем. Кто может захотеть причинить ей зло?
Селкас удивленно приподнял брови:
— Так ты ничего не знаешь? Она не сказала тебе?
— Нет. Я могу понять, что окружающие могут больно задевать ее самолюбие жестокими высказываниями и комплиментами; но тогда обычный телохранитель может просто сопровождать ее повсюду. Ты же пообещал мне высокую плату, и я полагаю, не без оснований. Но я не вижу реальной угрозы и не могу понять причины.
