Руслан Шабельник - Пути Господни (СИ)
Последние пять минут инструменты стоматолога уже не казались столь страшными. Маленькие, миленькие штучки… блестят…
Сердобольная ладонь потянулась к щеке…
- Техники должны следить за работой механизмов, вот пусть и следят, а не лазят, куда не просят.
- Лазят дети, сорванцы по садам, мои же люди совершают плановые обходы! – Донадье являл собой пример невозмутимости, лишь большие уши покраснели, выдавая истинные чувства техника.
- Именно лазят, я не оговорился. Куда не просят и когда не просят. Вы сами сказали – находка сделана в так называемых заброшенных секторах. Секторах, где обретают убежища еретики.
- Это обвинение?
- Это факт!
- Ересь искоренена – ваши слова.
Проклятая зубная боль, проклятый техник, когда-нибудь это кончится!
- Как их вообще занесло туда!
- Не важно. Важно то, что уже сделано…
- Нет! Я запрещаю! Исследования свернуть, проход опечатать!
- Вы не можете! – багрянец ушей перекинулся на лицо, стремительно добираясь до шеи.
- Уже сделал! Или вы забыли, кто здесь хозяин?
Вопрос должен был звучать вкрадчиво, с подоплекой, однако проклятая зубная боль мешала воспользоваться обертонами голоса в полной мере.
- Открывающиеся перспективы…
- Какие именно? Я вижу только одну перспективу, и она мне не нравится.
- Но люди, они имеют право знать…
- Именно благом людей я руководствуюсь, а еще благом Матери Церкви, что одно и то же. Или вы думаете иначе?
- Нет! – видимая часть тела техника алела раскаленным металлом.
- Рад, что наши мнения совпадают. Знание – зло! Неведение – благо, за редким, очень редким исключением.
***
Мы даровали Мусе Писание и вслед за Мусой направляли других посланников. Мы даровали Исе, сыну Марьям, ясные знамения и укрепили его волю через Святого Духа. Но каждый раз, когда к вам приходил посланник с тем, что не по душе вам, вас обуяла гордыня и одних посланников вы объявляли лжецами, а других убивали.
Коран. Сура 2 (87).
(Пер. Крачковского)
Сотни глаз, устремленных на него. Эммануил чувствовал себя уставшим, очень уставшим. Сколько их было: насмешливых и сочувствующих, недовольных и понимающих, подозрительных и восхищенных. Сколько еще будет… будет как раз немного. Уже немного. Там, над головами, в недосягаемой глазу вышине, еще не среди звезд, но уже ближе, нежели что другое, плавал он – Ковчег. Завершение строительства, именно строительства - ведь это их дом – дело нескольких недель.
Сегодня, на встрече, глаза были понимающие с небольшой примесью восхищенных. Это понятно, на эти, последние перед полетом встречи, редко забредали праздные зеваки. Люди приходили, зная, ожидая, понимая, что хотят услышать.
И слышали это.
- Отриньте заблуждения, сомнения, страхи! – он начал тихо, но быстро возвысил голос до должных высот. Многие из сидящих в зале подали заявку на участие в полете. Несмотря на уже сделанный решительный шаг, их требовалось ободрить, кого-то успокоить, всех без исключения уверить в правильности решения.
Людям свойственно сомневаться.
Он – Эммануил – тоже человек.
Кто ободрит его, успокоит, утвердит в верности выбранного пути.
- Отриньте, они отравляют жизнь. Настоящую жизнь, ибо прошлое минуло, а будущее неведомо!
Тоже мне – ободрил. Будущее – неведомо. Ведомо! Еще как ведомо! И оно прекрасно!
- Отриньте прошлую жизнь. Прошлые неблаговидные, или благовидные поступки, грехи и достоинства. Прошлое – удел памяти. Пусть в ней и остается. Не важно, кем вы были, что делали или, наоборот, не делали. Отныне, с этой минуты, вы – новые люди, а если нет, так станьте ими! Хотели измениться – меняйтесь, хотели заняться новым делом – занимайтесь. Не держитесь за прошлое, оно лишь след, проблеск активности в коре головного мозга.
Получалось не совсем то, что задумывал. Всегда так – стоит начать говорить, и поток мыслей уже ничем не остановишь. Они цепляются, переходят, рождаются одна из другой.
Он говорит для них, а получается – для себя. Ободряет слушателей, самоутверждаясь в правильности собственного мнения.
- Отриньте прошлое, ибо оно – зло. Сомнения, страхи, воспоминания, которые заставляют страшиться – зло. Отриньте, бросьте их в топку новой, взлелеянной жизни. Пусть огонь распаляет в вас желания перемен! Если требуется – сожгите вещи. Напоминающие о зле, они – зло! Не раздавайте, раздав их – умножите зло. Сожгите! И обновленным, очищенным, свободным от прошлого и, так называемого, общественного мнения, начните новую жизнь. Голым и босым, без гроша в кармане, но жизнь, о которой вы так долго мечтали! Истинно вашу жизнь. Живите и наслаждайтесь. Ибо она – жизнь – одна!
***
Цвет индикатора - оранжевый.
Объем – критический.
Рекомендуется уменьшение объема – 100 особей.
Статуэтка пришла в движение.
Пузатый божок грозил небесам пухлой рукой.
Словно легендарная танцовщица Хе, услаждающая воинов на полях Великой Матери, бог прогнулся в одну сторону… другую…
Сердце, несчастное сердце несчастного Рхат Луна сжалось до размеров песчинки.
Великая Ма…
Маленький кулачок смело грозил небесам.
Сердце не двигалось. Не двигался и Рхат Лун, словно посвящаемый перед лицом шамана, боясь малейшим, пусть невольным движением нарушить сложность танца.
А фигурка танцевала, крутилась, разве что не подпрыгивала… как живая…
Великая Ма…
Странные боги Хозяев.
Непонятные боги.
Совсем не страшные… только когда крутятся.
А всего-то и нужно. Шаг! Один маленький, малюсенький шаг.
Сделай.
Склонись.
Протяни руку.
Останови роковое качание маленького плясуна.
Нет.
Не мог.
Танец продолжался. С каждым движением, каждым качком приближаясь к заветному краю.
Толстяк-плясун словно искал смерти.
Своей и Рхата.
Странные боги Хозяев.
Непонятные боги.
Маленькие и большие. Уродливые и не очень. Они стояли по всему жилищу. Конечно, в самых неудобных местах.
Не так, чтобы их было очень много. Но достаточно.
Достаточно для него. Для Рхата.
И для его несчастного сердца.
Край тумбочки.
Страшный край.
Изваяния богов были понятны Рхату. У них в племени, резчик по дереву Род Нгут тоже вырезал богов. Зубастого Зарт-Ура – повелителя ночных хищников, безрукого Вод-Ура – хозяина мутных рек, птицеклювого Ор-Ура – господина пернатых, и, конечно же, - Великую Мать.
Маленькие статуи мужчины брали с собой на охоту – отпугивать хищников. Статуи побольше стояли в хижинах, занимая почетный угол, напротив входа. Большая, гигантская статуя высилась в центре деревни…
Им молились. Их умасливали. У них просили защиты.
Просто и понятно.
Здесь же…
Рхат Лун никогда не видел, чтобы Хозяева молились своим богам. Вместе с тем, они настолько трепетно относились к их статуям…
Толстяк вошел в раж, как ритуальные плясуны во время праздника летнего равноденствия. Кулак выписывал невероятные кривые, отвислые щеки дрожали от радости…
Рхат Лун уже разбил двух богов.
Две маленькие статуи.
Он не специально.
Просто…
Один раз нес корзину.
Тяжелую корзину с тяжелым бельем.
Хозяйка Рената окликнула.
Он вздрогнул.
Он боялся Хозяйку Ренату.
Корзина упала.
Белье высыпалось.
Он принялся собирать.
Одна вещь, кажется, это были штаны Хозяина. Не иначе Великая Мать на мгновение отвернулась, и Кантор, никогда не спящий Кантор, только и ждущий, когда Великая смежит веки, обмотал штанину вокруг тонкой, как рог гзали ножки прикроватного столика.
Столик дернулся.
Первая статуэтка упала на пол.
Вторым был бог Хозяина. Ужасный зверь, кровожадный зверь, в ночных кошмарах Рхату виделся он. Четыре толстые ноги, большое туловище, голова с плоскими, как лепешка ушами, и самое страшное – еще одна, пятая нога, росшая прямо из головы. У статуи она была задрана, открывая алчущий добычи рот.
Рхат тогда вытирал пыль. Проклятую вездесущую пыль. Она была везде. И Хозяйка Рената, доставая пальцем самые труднодоступные места, часто тыкала им в Рхата.
Рхат Лун ненавидел пыль.
Страшась дотронуться до зверя, ну как это не просто хищник, а злобный дух, один из слуг ненавистного Кантора – неспящий имеет много личин, Рхат протирал пыль. Конец тряпки зацепился за зуб чудовища. Странный зуб, не помещающийся во рту. Испугавшись, Рхат потянул. Чудовище сдвинулось, пошло, на него! Он потянул сильнее, оно ускорило бег. Тогда он дернул.
Со страшным грохотом зверь полетел на пол, уродливая голова отвалилась и, подпрыгивая, покатилась к ногам Рхата.
