Адам Робертс - Стена
– У вас все будет нормально, – неубедительно произнес Тигхи.
– Как будто ты хоть что-нибудь понимаешь в нашем деле. Это у тебя все будет нормально. Людям всегда нужны козье молоко и мясо.
– Но у нас пропала уже одна коза, – сказал Тигхи, не желая уступать в игре, где каждый старался произвести наиболее жалобное впечатление. – Не забывай об этом.
– Нет, – сказал Акате, закусив нижнюю губу. – Думаю, это правда. Я слышал, твой па работает у старой Мае на верхнем уступе, ремонтирует ей дом. Может быть, он и принц, но ему приходится работать, как и всем прочим. Вот он и вкалывает.
Никто не знал, почему это место называлось верхним уступом. Не самый высокий уступ в деревне, однако его целиком занимала старая Мае, так что, возможно, это название отражало ее статус в деревне.
– Вы должны ей шерсть животного, которое потеряли, и несколько свечей. Так я слышал. И потому он теперь в одиночку копает Мае новую комнату. Должно быть, ему приходится несладко. Это случайная работенка, и сомневаюсь, чтобы ее засчитали за весь долг.
Услышать, что его отец занимается такой грязной, унизительной работой, было для Тигхи не просто полной неожиданностью, а настоящим шоком. Сначала он хотел выпытать как можно больше подробностей, однако более трезвая часть рассудка подсказала, что лучше всего отрицать наличие каких-либо серьезных трудностей у его па.
Тигхи решил сменить тему.
– Что же произошло в деревне? – с удивлением поинтересовался он. – Почему люди оказались без работы? Ведь всего несколько недель назад все было замечательно.
Акате не стал отвечать с ходу. Он сначала посмотрел в небо, где с широко распростертыми крыльями парили птицы на остатках тепла восходящих воздушных потоков. Поднимаясь вверх, птицы превращались в черные точки, будто частицы ночного неба, оторванные от него и разбросанные солнечным светом нового дня. Наконец часовщик произнес:
– Кто знает, как эта штука действует? Деревня похожа на большой часовой механизм. Его слаженная работа зависит от взаимодействия сотни деталей, из которых он состоит. Кто знает, почему механизм выходит из строя? Вроде бы все идет так же, как и в прошлом году, только вот людей, которые клянчат работу на рыночном выступе, стало больше, и меньше стало тех, кто покупает товары в лавках. Внезапно оказывается, что все голодны и никто не может позволить себе ничего купить.
Он сплюнул от возмущения.
– Мой па говорит, что мир катится вниз. Может быть, это только начало. Может, худшее еще впереди.
Тигхи почувствовал, как его желудок сжался, словно обоняние учуяло запах гари, резкий, сильный и противный. Однако он понимал, что это иллюзия, наваждение. Поблизости ничего не горело. Эту штуку с Тигхи сыграло его живое, разгоряченное воображение. Все катится по наклонной плоскости. Приближается катастрофа.
– Вот ведь какое дело, – сказал Акате, – я работаю с часами. Они делят день на десять часов. Но иногда ко мне попадают старые часы, у которых на циферблате двенадцать частей. Знаешь почему?
– Нет, – ответил Тигхи.
– Мир изменяется, вот почему. Я думаю, что когда-то день был достаточно велик, чтобы его можно было разделить на двенадцать часов. Это был золотой век. Так мне кажется. В старое доброе время дни были длиннее. Да и год тоже делился на двенадцать частей, а не на десять, как сейчас.
Он опять сплюнул и попрыгал, разминая ноги.
– У них всего было по двенадцать, – задумчиво произнес Тигхи, вспомнив, чему его учили. – Двенадцать месяцев, двенадцать пальцев на руках и двенадцать на ногах. Двенадцать племен, двенадцать степеней разделения.
– Ну и что?
– У нас двадцать месяцев. Это же все-таки больше.
– Они пришли из иного мира, – сказал Акате. – Они были другими людьми.
– Может, они и в самом деле явились из другого мира и нашли стену, – согласился Тигхи. – Однако мы берем свое начало от них.
Акате этот разговор уже порядком надоел.
– Ладно, – вздохнул он, – пора и за работу. Сколько языком ни полощи, в желудке полнее не будет.
Тигхи попрощался и ушел. Его не покидало состояние какой-то странной эйфории. Мир рушился, приходил в негодность, подобно старому часовому механизму. Думая об этом, Тигхи неспешно шел по торговому уступу и вдруг, сам не зная почему, бросился бежать. Быстро спустившись по сплошной лестнице, Тигхи рванул по выступу главной улицы. Его сердце распирало от радости, вызванной отчаянием. Он мчался изо всех сил, широко размахивая руками, мимо прохожих, провожавших его изумленными взглядами. Тигхи бежал так, словно хотел загореться от трения о воздух. Но вдруг оказался в конце выступа и, сделав еще пару широких шагов, резко остановился. Больше бежать некуда.
Вернувшись домой, Тигхи, к немалому своему удивлению, обнаружил деда, который навестил их во второй раз, что было неслыханно. Он сидел в кресле в главном пространстве, рядом с дедом стояла ма. Тигхи ворвался в дом радостный и веселый, слегка вспотевший от бега, лицо его светилось улыбкой. Однако одного взгляда на ма и деда оказалось достаточно, чтобы улыбка сразу же погасла.
– Привет, дед, – сказал он, – привет, ма.
– Мой мальчик, – произнес дед звонким, торжественным голосом.
Тигхи вспомнил слезу, которая собралась на нижней реснице, капелька прозрачной влаги, вспомнил, как она дрожала на самом краю, как сорвалась и покатилась вниз по сморщенной щеке.
– Дед, – тихо выдавил из себя Тигхи.
– Послушай своего деда, – сказала ма неприятным скрипучим голосом.
– То, что я собирался сказать, не займет много времени, – пообещал дед, вставая с кресла. – Я видел тебя на церемонии, мальчик.
– Да, дед.
– Я опять видел тебя с этой девчонкой. Девчонкой старого Уиттера. Он опасный человек и еретик. Я не хочу, чтобы ты связывался с ним или его дочкой. Это будет лишь на руку моим врагам.
– Тебе понятно? – спросила ма. Ее голос стал еще более неприятным в своей скрипучести. Выражение лица не предвещало ничего хорошего.
Тигхи весь сжался.
– Да, – ответил он. – Д-д-да, я понял.
В наступившей тишине Тигхи услышал, как бьется его сердце. Выдержав непродолжительную паузу, дед заговорил снова:
– Ты – сын принца этого княжества. У тебя свое место в порядке вещей, а эта девушка ниже тебя.
Дед опять сделал паузу и так пристально посмотрел на Тигхи, что тому показалось, будто взгляд пронзает его насквозь. Затем священник произнес:
– Ну что ж, этого вполне достаточно.
Неуклюже ступая, он направился к двери. Его старые колени издавали скрип.
– Да, этого достаточно.
– Проводи своего деда, – прошипела ма, и Тигхи, дернувшись так, словно ему отвесили пощечину, бросился вслед за старым священником.
Открыв перед ним рассветную дверь, мальчик подождал, пока дед переступит порог и отойдет на несколько шагов, и лишь затем закрыл дверь. Стоя в прихожей, Тигхи никак не решался вернуться в главное пространство. Он знал, что там его ждала ма. Ему отчаянно захотелось выскочить за дверь и бежать, куда глаза глядят; однако бежать было некуда. Ну что ж, подумал Тигхи, раз другого выхода нет, лучше покончить с этим как можно скорее. Он повернулся и понуро поплелся в главное пространство.
– Итак, – начала ма, – ты понял, что произошло?
Она явно чего-то недоговаривала. Тигхи захотелось узнать, что именно.
– Нет, – мрачно ответил он.
– Ты ведь знаешь, не так ли, что мы задолжали твоему деду? Знаешь, что потеря козы поставила нас в очень трудное положение. И теперь он ходит к нам, чтобы унизить меня. Он знает, что мне приходится соглашаться с ним, потому что мы задолжали ему.
Она умолкла, словно ожидала, что Тигхи скажет что-нибудь, но он не знал, что сказать, и опустил глаза.
Ма шагнула к нему. Ее гнев теперь стал очень реальным, очень жгучим; он обладал ее чертами.
– Ты путаешься с этой девчонкой и даешь ему лишнюю возможность унижать меня. Ты это понимаешь? Ты…
У нее перехватило дыхание. Она размахнулась правой рукой. Тигхи отшатнулся в сторону, уклоняясь от удара. Он не хотел этого делать, он знал, что лучше принять этот первый удар и просто рухнуть вниз, на пол, однако ничего не мог с собой поделать. Что-то просвистело мимо носа Тигхи, и на мгновение лицо ма словно окаменело в приступе безграничного, слепого бешенства.
В следующий момент, повинуясь силе инерции, ее тело слегка повернулось вокруг своей оси, и ма что-то забормотала, стараясь удержать равновесие. Тигхи увидел в ее руке камень, плоскую большую гальку вроде тех, что валялись на уступе. Его разум функционировал с удивительной четкостью и сразу же поставил вопрос относительно времени появления камня: то ли мать сходила за ним, пока дед ожидал его, то ли подыскала эту гальку еще раньше и припрятала для следующего раза, когда ею опять овладеет исступленная злоба. Тем временем ма, сделав шаг вперед и обретя равновесие, уже отвела руку назад для сокрушительного удара. Все мысли в голове Тигхи моментально остановились, замерли, оледенели. На этот раз движение ма сопровождалось скрипучим, берущим за живое криком, выползавшим из широко разинутого рта. У Тигхи достало мужества не сходить с места, пока его висок не ощутил вместе с дуновением воздуха прикосновение чего-то твердого, принесшего с собой острую, невыносимую боль. Удар был такой силы, что Тигхи свалился как подкошенный.
