Адмирал Империи – 41 - Дмитрий Николаевич Коровников
Из последних сил Дамир Ринатович сумел выдавить слабую усмешку в ответ на хвастливую тираду своего убийцы. Уже теряя сознание, вице-адмирал Хиляев слабо шевельнул левой рукой, привлекая внимание Хромцовой к крохотному дисплею наручного коммуникатора — но вице-адмирал, ослепленная яростью, даже не заметила этого. Миг спустя позвонки командующего 15-ой «линейной» дивизии хрустнули под немыслимым нажимом бронированных перчаток — и дух храброго «черноморца» покинул его изувеченное тело…
Вице-адмирал Хромцова тяжело вздохнула, оглядываясь по сторонам. Рукопашная на капитанском мостике «Паллады» близилась к своему кровавому завершению — обладая численным превосходством штурмовики 5-ой «ударной» добивали последних израненных «черноморцев». Людей Хиляева, отважно принявших свой последний бой на флагмане врага, оказалось слишком мало. У горстки бесстрашных попросту не было шансов выжить в этой неравной схватке.
Невзирая на только что одержанную победу и гибель своего заклятого противника, Агриппина Ивановна не чувствовала ни малейшего облегчения. Слишком дорогой ценой досталось ей сегодняшнее торжество. Половина экипажа её родной «Паллады», любимого детища вице-адмирала, полегла под безжалостными клинками проклятых «черноморцев». Словно кроликов на бойне вырезали ворвавшиеся на борт головорезы Хиляева. Теперь могучий и грозный флагман Хромцовой, краса и гордость 5-ой «ударной» дивизии, стал уязвимым и беззащитным, точно обычное гражданское судёнышко.
— Ладно, это уже не так важно, — мысленно приободрила себя вице-адмирал, стараясь отогнать прочь мрачные мысли. — Защитная «сфера» «черноморской» армады уже начала рассыпаться, а резервная дивизия Птолемея вот-вот вступит в бой и довершит сокрушение обороны этих выродков. Главное, почти достигнуто — враг в смятении и практически обращен в бегство.
Почти на автомате Агриппина Ивановна включила бортовой коммуникатор, чтобы связаться с флагманами своих сражающихся дивизий:
— Говорит вице-адмирал Хромцова! Всем командующим — немедленно доложить обстановку в секторе! Приём!
Но в следующий момент взгляд Агриппины Ивановны невольно зацепился за крохотный дисплей на предплечье мёртвого вице-адмирал Хиляева. Полупрозрачный голографический экран наручного комма всё ещё продолжал что-то транслировать. Вспомнились последние мгновения схватки — перед самой смертью Дамир усиленно кивал на свой коммуникатор, пытаясь привлечь внимание противника к изображению. Заинтересовавшись, вице-адмирал склонилась над рукой поверженного врага.
То, что открылось взору Хромцовой, мгновенно повергло её в шок. На крохотном полупрозрачном мониторе мерцала зловещим светом тактическая карта ближнего сектора. Сотни крохотных меток сшибались в яростном противоборстве: жёлтые значки — корабли Птолемея — неумолимо теснили редеющие ряды серых треугольников к планете. Вот на экране возникли ещё одно крупное скопления желтых огоньков — долгожданная резервная дивизия, посланные первым министром на подмогу штурмующим. Свежие корабли буквально вгрызлись в израненный строй «каре» защитников Санкт-Петербурга-3, стремительно довершая разгром Черноморского флота.
Все шло по плану, и ничто не предвещало беды. Измотанные в жестокой космической схватке дивизии «черноморцев» стремительно агонизировали, не в силах противостоять чудовищному напору эскадры противника. Но что-то в мельтешащих на экране крохотных значках заставило суровое сердце Агриппины Ивановны внезапно сжаться от дурного предчувствия. Что-то знакомое, неуловимо зловещее почудилось вице-адмиралу в россыпи синих огоньков, буквально выплеснувшихся на карту откуда-то из дальних секторов.
Наконец, леденящее душу подозрение оформилось в сознании Хромцовой в чудовищную догадку:
— Господи, только не это! Неужели Дессе предал нас⁈
Лихорадочно вглядываясь в экран, Агриппина Ивановна почувствовала, как холодные мурашки побежали по ее спине. Все сходилось! Проклятый Дамир Ринатович неспроста ухмылялся и кивал на свой комм, стремясь, уже стоя на пороге небытия, указать вице-адмиралу на ее смертельную ошибку!
— Сколько сейчас времени⁈ — судорожно выдохнула Хромцова, взглянув на таймер. И волосы её буквально встали дыбом от осознания страшной истины. С начала сражения миновало ровно два стандартных часа — тот самый срок, на который первый министр связал себя словом с адмиралом Дессе. Формально Павел Петрович не нарушил договора, выждав ровно оговоренное время…
Слишком надолго застряли эскадры Птолемея, ломая ожесточенное сопротивление «черноморцев» и османов. И вот теперь время истекло, и Северный космофлот ударил им в спину. В самый неподходящий момент, когда лучшие силы «жёлто-черных» дивизий были связаны смертельной схваткой с Хиляевым и остальными, да еще и в довесок одна из двух резервных дивизий, охранявших от Дессе тыл, брошена в пекло боя.
— Ах, ты черт! Да, Лис, прозвали тебя не зря… — пробормотала потрясенная Агриппина Ивановна, с тоской глядя на экран тактической карты и мысленно обращаясь к Полю Дессе.
Хромцова в два прыжка оказалась в своем командирском кресле. Пальцы лихорадочно забегали по пультам управления, поочередно включая чудом уцелевшие мониторы. На полыхающих алым экранах одна за другой возникали растерянные лица капитанов подчиненных ей кораблей. И вдруг, совсем некстати, прямо поверх тактической карты всплыло искаженное паникой изображение самого Птолемея Грауса.
— Вице-адмирал Хромцова, что за чертовщина творится в секторе⁈ — надрывно вопил первый министр, и без того, впрочем, прекрасно всё понимая. — Этот грязный лжец Дессе обманул меня и все-таки начал атаку! Это удар в спину своему союзнику и нарушение своего слова офицера. Подобной выходки командующему Северным флотом не простят, старик навсегда обесчестил себя!
— Прошло ровно столько времени, сколько Павел Петрович нам давал, господин первый министр, — печально ответила на это Хромцова. — К тому же никакие мы с Дессе не союзники, поэтому бесчестия в его действиях нет… Наоборот, «Лис» все умело и четко провернул, что не подкопаешься…
— Вы что, его оправдываете⁈ — вскипел Птолемей.
— Нет, не оправдываю, — отрицательно покачала головой Агриппина Ивановна. — Поля Дессе я по-прежнему ненавижу, но одновременно с этим и восхищаюсь его тактическим гением…
— Бросьте эти сантименты,
