Адмирал Империи – 41 - Дмитрий Николаевич Коровников
Возле главного терминала, разбитого прямым попаданием снаряда от гранатомета, сгрудились два десятка вооруженных до зубов «черноморцев». Не таясь, во весь рост, они вели беспощадный огонь по штурмующим, словно не замечая ответных выстрелов. А посреди этой грозной группы отчаянных головорезов возвышалась внушительная фигура в черной матовой броне. Дамир Ринатович собственной персоной! Хиляев, казалось, и вовсе не обращал внимания на разверзшийся вокруг ад. С ничего не выражающим лицом он неотрывно вглядывался в дисплей наручного коммуникатора, полностью погруженный в считывание информации с экрана. И даже посреди грохота и лязга схватки Агриппина Хромцова с изумлением различила на губах командующего 5-ой «ударной» странную, полуотрешенную полуулыбку.
— Сейчас я сотру эту ухмылочку с твоей наглой хари, ренегат! — перекатившись и вскочив на ноги прохрипела Агриппина Ивановна, активируя плазменный клинок своей винтовки. И тут же, развернувшись к своим «морпехам», что сбились за её спиной, вице-адмирал взревела: — В штыки, ребята! Вперед!
С этим грозным боевым кличем отважная до безумия вице-адмирал первой ринулась в атаку, увлекая за собой остальных бойцов. Плазменные клинки полыхнули зловещими сполохами, и штурмовики с яростным ревом ринулись на горстку обреченных «черноморцев». Космопехи Хиляева, видя, что шквалом огня остановить лавину атакующих им уже не удастся, также активировав плазменные штыки на своих винтовках, бесстрашно шагнули навстречу смерти.
Словно две исполинские волны в бушующем океане, отряды сшиблись с чудовищной силой и грохотом. Яростные крики и звон скрещенных клинков заполнили пространство рубки — между представителями двух имперских космофлотов началась жестокая рукопашная. «Черноморцев» было всего ничего против целой армии нападающих, но дрались они как одержимые, будто дикие звери, загнанные в угол. Сея вокруг себя смерть и разрушение, штурмовики Хиляева набрасывались на двоих, троих противников одновременно, выписывая в воздухе ослепительные росчерки плазменных клинков. Штурмовики Хромцовой, привыкшие больше к стрелковому бою, на мгновение опешили от подобной свирепости — и многие, не успев опомниться, тут же пали под безжалостными ударами штыков «черноморцев», которые все до одного были ветеранами войны с «янки» и османами, десятки, а может и сотни раз ходившими на абордажи…
Бесстрашные и умелые фехтовальщики, «морпехи»–«черноморцы» с невероятной удалью и сноровкой противостояли чудовищному численному перевесу противника. Ничуть не смущаясь пятикратному превосходству врага, два десятка этих демонов рубились в окружении, словно никакая сила во Вселенной не могла их сломить.
В центре построения обороняющихся, размахивая офицерской саблей, столя сам Дамир Ринатович Хиляев. Его глаза яростно сверкали из-под забрала шлема, а голос громом разносился над мостиком, подбадривая соратников:
— Что, братцы, испугались смерти⁈ Решили жить вечно⁈ А ну, покажем этим птолемеевским неженкам, как умеют убивать и как умеют умирать настоящие воины… Ура!!!
— Уррра!!! — оглушительным эхом взревели «черноморцы», воодушевленные пламенным призывом своего командира.
— Нет уж, это я тебе покажу, на что способны «северяне»! — взревела в ответ пылающая гневом Хромцова, бросаясь на своего заклятого врага. И вслед за ней, словно неудержимые волны прибоя, накатили на горстку «черноморцев» штурмовые отряды «Паллады».
Однако в невероятной тесноте и хаосе рукопашной адмиралы лишь единожды скрестили клинки, так и не сумев продолжить поединок. Бурлящее месиво сражающихся тел буквально не позволяло взмахнуть, ни саблей, ни штыком. Зарычав от досады, Агриппина Ивановна и Дамир Ринатович одновременно отбросили бесполезное оружие и сцепились врукопашную, стремясь дотянуться до глоток друг друга бронированными перчатками. С нечеловеческой силой и яростью противники молотили одна другого кулаками, вздымая тучи искр от столкновений активированных на полную мощность боевых скафандров. Скрежет и лязг сминаемого металла слились с предсмертными хрипами и стонами умирающих.
И вдруг оступившись о тело одного из павших солдат, Агриппина Ивановна с проклятием рухнула навзничь. В тот же миг сверху на нее всем весом обрушился вице-адмирал Хиляев. Почуяв близкую победу, Дамир Ринатович с утробным рыком обрушил чудовищные удары на забрало шлема Хромцовой, пытаясь буквально размозжить голову противника.
Тщетно женщина пыталась прикрыться руками — неумолимый, как сама смерть, Хиляев методично превращал в крошево многослойный триплекс стекла. Уже через несколько секунд забрало шлема Хромцовой треснуло, покрывшись сетью уродливых разломов. Агриппина Ивановна с запоздалым ужасом осознала — еще чуть-чуть, и ее лицо превратится в кровавую кашу под сокрушительными ударами бронированного кулака. Но в последний момент невероятное везение не оставило вице-адмирала — сцепившиеся рядом в смертельной схватке штурмовики случайно снесли сидевшего на ней адмирала Хиляева, выиграв для Хромцовой спасительные мгновения.
Теперь уже сам Дамир Ринатович оказался лежащим на спине, да еще и погребенный под грудой мертвых и раненых тел. Сколько командующий ни пытался подняться, бешено сражающиеся вокруг воины и трупы попросту не позволяли ему встать. Наконец, напрягшись из последних сил, «черноморец» сумел-таки приподняться на локтях — и тут же над ним грозной тенью выросла окровавленная и тяжело дышащая Агриппина Хромцова.
В руках вице-адмирал сжимала свою саблю, подобранную с пола. Не успел Хиляев прикрыться блоком, как обрушившийся сверху удар плазменного оружия вдребезги разнес и расплавил крепления наплечника. Лишившись ключевых узлов силовой брони, рука Дамира Ринатовича безжизненно обвисла. Следующий взмах Агриппины Ивановны и вторая рука-манипулятор была выведена из строя. Третий удар пробил в самом слабом месте, возле шейного сочленения, доспех поверженного адмирала, срывая фиксаторы шлема…
Отшвырнув прочь свою саблю, Хромцова всей тяжестью рухнула сверху на противника, вцепившись бронированными перчатками прямо в горло Дамира Хиляева. Из последних сил прохрипел он, судорожно цепляясь мутнеющим взглядом за ненавистного врага:
— Б-будь… ты… п-проклята… Бог… покарает тебя за всё, что ты…
— Проклят ты, ренегат! — прорычала в
