Jamique - Дарт Вейдер. Ученик Дарта Сидиуса
— Это, надо полагать, ирония, — отметил Бейл.
— Или то, что под ней подразумевают люди.
Бейл и Борск взглянули друг на друга. Немигающие глаза ботана в твёрдый взгляд человека.
— Вы сойдётесь, — хмыкнула Мон. — Я даже не сомневаюсь. Мы войдём в дом?
— Тебе так понравилось на кораблях, что ты терпеть не можешь открытого пространства? — спросил Бейл. — Или ты привыкла к замкнутым помещениям? Всё-таки весна.
— Весна… да, — ответила Мон. — Весна и вечная аллергия. Из-за кораблей она у меня только обостряется.
— А…
— И потом — дом не корабль. В нём пахнет деревом, а не стерильным пластиком.
Бейл оглянулся на добротную усадьбу.
— Мы не имитировали старинный стиль, — сказал он. — Мы купили старый дом, разобрали и перевезли его сюда по брёвнышкам и доскам. А здесь опять собрали.
— С какой планеты? — спросил Борск.
— Нет, не с Альдераана.
Бейл попытался вызвать новое скрещение взглядов. Наткнулся на равнодушные зрачки ботана. Быстро взглянул на Мотму. Та пожала плечами.
— А что? — сказала она. — Нормальный вопрос.
Бейл поморщился. Борск по-прежнему был невозмутим. Эдакая «ботанская» невозмутимость. Немигающий взгляд, вроде бы расслабленное тело. То ли потянется на солнышке, то ли укусит. Всё-таки любой из видов плохо переносил алиенов. Любых алиенов для своего вида: других. Сложно понять, сложно вычислить. Чуждость невозможно убрать, несмотря на всю лопотню о терпимости и демократии. Чуждость даёт свободу для толкования. Чуждость даёт свободу для убийства…
— Мне, конечно, интересно, как ты сбежал с Альдераана. Было ли это подготовлено и по каким причинам, — соизволил обнажить клыки Борск. — Если я теперь действительно союзник.
— Узнаешь, — сумрачно кивнул Бейл. — Раньше наше молчание было гарантом конфиденциальности и безопасности. Ты присоединился к нам относительно недавно. И твои мотивы были для нас слишком неопределенны.
— Я понял, — ответил Борск. — Претензий не имею. Мне понятно это объяснили. Но в будущем я хочу быть в курсе всего, что происходит. Очень неудобно искать в тёмной комнате тёмный предмет с закрытыми глазами. Особенно когда оказывается, что этого предмета там нет.
— Намёк понят, — хмыкнул Бейл.
— Это не намёк. Я говорю прямо.
Он не был агрессивен. Твёрд — да. Внешне Борск был твёрд, спокоен и расслаблен. Так, как бывает расслаблено существо после долгих перепадов настроения и ощущений. А внутри отстукивал ритм метроном.
Неудобно искать в тёмной комнате тёмный предмет с закрытыми глазами. Но можно унюхать…
Борск снова повёл ноздрями. Всё-таки на этой планете потрясающая гамма. Для него немного слишком. А для людей в самый раз. Хотя… смотря для каких людей.
— Ладно, — сказал тем временем Бейл. — Мир. И пойдёмте в дом.
— Я не воевал, — заметил Борск и двинулся следом.
Он шёл рядом с ними и немного вслед. Вокруг был неистовый в своём великолепии сад. Зелень деревьев вскипала, обращая ветви к небу. Небо выбрасывало тёмную синеву. Хорошую планету ты выбрал, Бейл. Почти как Альдераан.
Почти как Альдераан…
Он так глубоко задумался, что чуть не пропустил момент, когда они оказались в доме. Впрочем, не мог пропустить. На него пахнуло старым деревом. Пропиткой потолочных балок. Холодноватой землёй и камнями: в доме был подпол. Но главное — деревом. Всех оттенков и мастей. Старые балки, впитавшие в себя сырость и влагу. Новые доски, всё ещё вспоминающие о лесе. Свежая стружка, тёмная древесина. Натёртые мастикой полы. Высокие потолки, большие окна. Деревянная и плетёная мебель.
Бейл провёл их в комнату, окна которой выходили в сад.
— Гостиная, — произнёс он. Открыл высокий буфет и достал бутылку вина.
— Я не потребляю, — сказал Борск.
— Знаю, — ответил Бейл. — Но мы с Мон немного попьянствуем.
— Не возражаю…
Он смотрел на зелень за окном. Вдыхал запахи дома. С этим надо было разбираться. Немедленно. Сейчас.
— И не буду возражать ещё более, если ты параллельно с винопитием посвятишь-таки меня в историю вашей борьбы и жизни.
Сказал он и сел в плетёное кресло, в котором можно было свиться клубком.
Борск и немного любви
— Эта планета мной уже давно облюбована, — сказал Бейл, глядя в окно. — Очень давно.
Когда-то я привозил сюда одну невозможную кокетку… возможную жену.
— Моя резиденция, тайная, точней — приватная. То, что и было положено, хм, принцу-регенту, — он ухмыльнулся Борску. Отсалютовал бокалом. — Принц-регент — замечательная должность. Когда моя жёнушка тихо и бездетно скончалась, я получил законные права на престол. А то, что, пока она была жива, я имел возможность не сидеть на Альдераане, а вариться в горниле большой политики на Корусканте, дало мне большие преимущества. Во многом.
Он улыбнулся.
— Я оказался не последней фигурой в политике Корусканта. И более тайной, чем явной. Что было мне на руку. Очень на руку. Собственно, я был одним из проводников в жизнь антиджедайской политики правящего кабинета.
Он выдержал паузу, глотнув вина.
Борск отреагировал на это — никак. Как застыл в позе пушистого клубка, так в ней и остался. Только мерцали глаза.
Он изучал Бейла. Хорош. Сейчас не притворяется. Почти не притворяется. Поджарый мужчина средних лет. Шестьдесят лет для галактики не возраст. Но он хорош и для галактики. Не дашь. А главное — опасен. Физически и интеллектуально. И каков же актёр. Молодец, Бейл. Поскребу тебя лапками. Спорю, ты с юности не спортом занимался. И не мыслительной гимнастикой. Ты готовил себя к борьбе.
Хм-хмрр.
Бейл закончил свой глоток, улыбнулся Борску и произнёс:
— Именно поэтому я так хорошо сумел дать укрытие выжившим остаткам. Я был посвящён во всю кухню планов по их уничтожению. Ну, не на сто процентов, — неохотно уточнил он, глядя сквозь бокал на свет, — но достаточно, чтобы кого-то спасти и скрыть.
Борск с удивлением понял, что слово «спасти» Бейл произнёс с глубочайшей серьёзностью. Спаситель джедаев? Забавно.
Бейл задумчиво смотрел на игру света в бокале.
— Альдераан, — сказал он тихо, — планета, которая обладала большим экономическим потенциалом. И огромным влиянием на свой сектор. Альдераанские короли вот уже пять столетий держали сектор в своих руках. Без оружия. На одних экономике и дипломатии. На самом деле мы переиграли знаменитых каамаси, — он усмехнулся. — Я даже великодушно приютил немногих выживших на своей планете. Они основали колонию на островах. И были вынуждены выплачивать мне долг благодарности.
Он помолчал.
— Каамаси неверно поступили с джедаями. Они слишком демонстративно дали им убежище. Слишком многим. Они считали, что эту силу не перебить. Придурки, — он засмеялся. — Джедаи всего лишь джедаи. Живые существа. Их можно убить. Их можно принудить. На их чувствах можно сыграть. Их ненависть можно использовать. Их безвыходное положение обратить в выход.
Я предложил им союз, — новая улыбка. — Союз равноправный. Я и словом не дал понять, что пользуюсь ситуацией. Я сообщил, что у нас есть общий враг. Я дал им убежище. Попросил помощи. Предложил союз. На долгие годы вперёд. Во имя возвращения всего, что дорого. Во имя мести, в общем, — он снова засмеялся. — Я был очень убедителен.
— И они поверили, — сказал Борск. — Форсьюзеры.
— Так я и не врал, — ответил Органа. — Мне действительно был нужен их союз. И я действительно собирался в случае победы восстановить всё, что было.
— А.
— Понимаешь? — Бейл вновь улыбнулся. — Положение джедаев при Республике было весьма неоднозначно. Но их это не смущало. Поэтому я с чистой совестью обещал им возвращение к былым временам. Это было выгодно мне. Это было нужно им. Все они были взрослые люди. И их вполне устраивало то, что было в Храме.
— Ты уверен?
— По большей части — да. Простые рыцари… Ну, а те, кто лицемерил, всё равно на данном этапе был союзником. Добровольным. А потом… повторяю, их мало. Мы бы справились.
— Ты.
— Мы. Новое правительство.
— Понятно. Давно ты их используешь?
— Да с самого начала. Сначала помалу, потом всё больше и больше.
— И шпионы в стане имперцев?
— Конечно.
— Уж не рядом ли с самим императором?
Теперь его одарили загадочной улыбкой. Она должна была означать: я, конечно, ничего не говорю, но…
Но Борск через арсенал бесперерывных улыбок Бейла ощутил уверенность, что туда — не дотянулись.
— На этот вопрос я, пожалуй, отвечать не буду, — сказал Бейл. И снова улыбнулся.
Уверенность Борска в том, что тот блефует, лишь окрепла.
— Ладно, — ответил он. — Молчи.
