От имени Земли - Майк Манс
Как же так? Какой алкоголь? Впервые за много лет его переполняли эмоции. Такого он не испытывал в жизни ни к кому, кроме, разве что к Лин. Какой-то толчок изменил его жизнь, и сестра больше не была той девочкой, которую надо защищать, лелеять, оберегать. Джессика Хилл заняла её место, только помимо чистого светлого чувства, как к сестре, сердце переполняла страсть.
– Джессика, нет. Это не было ошибкой. Я влюблён в тебя, – глядя ей в глаза как котёнок, сказал он.
– Нет, Шан. Ты не влюблён, ты просто хочешь меня, – ответила девушка, и, видимо, увидев несогласие, добавила. – Не скрою, я тоже что-то испытываю, и то, как это началось, было весьма романтичным, но так не бывает.
– Джесс, я не планировал. Честно. Я хотел уйти, чтобы… – начал говорить парень, но Хилл его перебила:
– Да, да, я знаю, это всё я. Сама хочу думать, что внутри проснулось что-то большее, чем простое отсутствие в моей жизни мужчины. Просто мне кажется, что однажды я проснусь и пойму, что накинулась на тебя, так как ты единственный, кто раскрыл мне душу, и кому раскрылась я. И это было прекрасно, не спорю, но…
– Не продолжай, прошу тебя! – взмолился Чжоу. – Я не хочу слышать то, что убьёт меня.
– Но не будет ли нам потом хуже, Шан? – спросила она, глубоко вздохнув. Глаза покраснели, стали чуть мутными от образующихся слёз.
Что можно сказать в такой момент? Как доказать, что всё это не просто настоящее, а единственное в этой реальности, что достойно таковым быть? Вся наука, весь космос, красная паршивая планетка, инопланетяне, планирующие одарить людей бесценными знаниями – лишь жалкая тень на фоне чувств Чжоу.
– Шан, – продолжила Джесс, – я просто не хочу, чтобы мы сделали друг другу больно. Мне страшно.
Как должен поступить мужчина на его месте? Поцеловать? Умолять? Зареветь? Встать на колени? Разбить в кровь кулаки об стену? Нет, не то. Такой мужчина не будет достоин Джессики. Такой мог бы быть достоин Мари, но её пусть любит Волков. Джесс нужен другой. Он встал, вытер ей слёзы и сел в соседнее кресло, стараясь сдерживать всё, что бушевало в груди.
– Джессика Хилл, я не буду напирать. Я знаю, что люблю тебя. Люблю уже давно, хотя и меньше суток. Не могу объяснить тебе, как не могу объяснить и себе. Но в первую очередь я уважаю и ценю тебя как товарища, как друга, – слова давались с трудом, но это были правильные слова, он чувствовал это. – Поэтому я буду ждать. Я буду любить и ждать, потому что ты достойна любого ожидания. Надеюсь, однажды ты перестанешь бояться и начнёшь мне доверять.
Пока Шан говорил, девушка смотрела куда-то вбок, в иллюминатор, где освещённые марсианским солнцем таяли в дымке скалы долины Маринер. Потом повернулась к нему, и минуты две глядела в его глаза. Слёз больше не было, но и улыбки тоже. Она словно изучала его. Главное, не заплачь сам, Чжоу.
– Ты можешь пообещать мне, что не обидишь меня? – спросила Джесс с тем же задумчивым видом, будто пытаясь разглядеть его мысли. – Ты останешься рядом, когда я буду истерить или когда у меня начнётся очередная депрессия? Ты готов поклясться, что если страсть утихнет, я не стану первой марсианской дурой, первой женщиной, которую бросили на Марсе? Скажи мне, Чжоу Шан.
Господи, она ещё спрашивает! Тут не нужно придумывать ответ, сердце само подсказывало слова:
– Джессика Хилл, я много кого обижал, потому что не знал любви. Я обещаю, клянусь, что ты никогда не заплачешь из-за меня. Я обещаю, что буду рядом, когда тебе будет плохо, и ты сможешь поплакать вволю на моём плече. Я буду рядом, когда ты будешь истерить, чтобы ты могла колотить кулачками в мою грудь. Я буду рядом, когда мы вернёмся домой, и я тебя познакомлю с Лин и Шансинь.
Пока Шан говорил, он встал, потому что ему казалось неверным произносить такие слова сидя. Джесс тоже встала и обняла его. Так они стояли минут пять. Молча. Потом она спросила:
– Кто такие Лин и Шансинь?
– Лин – моя сестра, я тебе расскажу о ней, она тебе непременно понравится. До тебя она была лучшей для меня на целом свете. А Шансинь, звёздочка Шана, – её дочка. Я с ней вообще-то сам ещё не знаком, малышка родилась, когда мы улетали с Земли. Когда мы вернёмся, ей будет уже пять лет. Уверен, она тебе тоже понравится.
– Я тоже уверена, что Лин и Шансинь мне понравятся. А вот чтобы понравиться моей маме, тебе нужно будет постараться! – она засмеялась, прижавшись к его груди.
– Скажи мне, Шан, – спросила девушка, перестав смеяться, и снова уставившись в иллюминатор, – зачем ты уехал тогда в пустыню? Что ты хотел там найти?
– Знаешь, когда я ехал, я и сам не знал. Мне казалось, что я искал себя. Но в результате нашёл тебя.
* * *
Они обошли весь первый модуль с датчиками. Искали течь в трубах, следы газа – что угодно. Но система всё очистила, и не осталось никаких следов аварии. Скафандры они сняли почти сразу, это была предосторожность, не более. Волков отправил в общий чат статус, что всё чисто, и разблокировал модуль в системе. Потом они прошли в дежурную комнату. Шан видел, как Дима скривился при виде валяющихся стульев. Видимо, он опрокинул их в состоянии аффекта, когда, спотыкаясь и теряя зрение, пытался уйти вниз, к шлюзу. Страшно даже представить, что тогда творилось в его голове. Шан поднял стулья и сел на тот, который был слева, а Волков сел на второй, оставив кресло пустым, после чего включил ноутбук.
– Давай посмотрим логи. Я помню, хоть и с трудом, как что-то искал в системе до аварии или после, – предложил русский и начал открывать файлы.
– Дима, мы с Айком проверили все логи, пока ты лежал в коме. Ничего не нашли. Это ошибка системы, не иначе, – заявил Чжоу и облокотился на стену. Ничего он не найдёт, да и откуда?
– Не знаю, мне не верится, что воздухоочистка и водоочистка могли случайно такое выдать. Вы где смотрели логи? Не здесь же? – Волков листал файл за файлом, а их было немало.
– Нет, копии идут на другой модуль, мы из второго смотрели. Но копируются все, без исключения. Джесс сказала,
